Куропаткин. Судьба оболганного генерала - Андрей Гургенович Шаваев

Клякса напоследок

Достойный, по-офицерски честный и ПОРЯДОЧНЫЙ уход Куропаткина с должности военного министра оказался смазанным испортившимися отношениями с его ближайшим на протяжении последних пяти лет соратником и подчиненным, начальником Главного штаба генералом Сахаровым.

Вот как в воспоминаниях описывает довольно неприглядную ситуацию Сергей Юльевич Витте:

«Когда Куропаткин явился к Государю, получив это назначение, то он просил Его Величество привести в исполнение те меры, которые он ему докладывал при последнем своем докладе, когда он был военным министром. Государь ответил, что прикажет Сахарову, и, зная, что Куропаткин составляет дневники, просил прислать дневник для того, чтобы Он, Государь, мог точно формулировать свое приказание. Куропаткин в тот же день послал Его Величеству две тетрадки своего дневника.

В первой излагались меры, о которых он просил и разговор о его, Куропаткина, увольнении. Этот разговор заканчивался во второй тетрадке, в которой были изложены и аттестации кандидатов вместо него, Куропаткина. Его Величество написал Сахарову, чтобы тот привел в исполнение меры, предложенные Куропаткиным в его дневнике, и вместо того, чтобы послать Сахарову первую тетрадку дневника, послал вторую.

Сахаров, прочитавши приказ, открывает дневник и вдруг читает: “Я не советую назначить Сахарова: он никогда не занимал серьезного поста в строю, ожирел и страшный лентяй…”».

«Разделяй и властвуй», – величественно и высокопарно произнес когда-то отец сокрушающего всех и вся великого полководца Александра Македонского – античный царь Филипп.

Русский царь Николай II эту иезуитскую, непреложную, принципиальную истину династического самодержавного правления и отстраненного, лишенного моральных обязательств отношения к подданным впитает с молоком матери и воспроизведет, в силу своего узкоэгоистического имперского мышления и порочного нравственного романовского семейного воспитания, просто изумительно – 7 февраля 1904 года, презренно оплеванный своим предшественником и обожаемым начальником, генерал-лейтенант Виктор Викторович Сахаров высочайшим указом будет назначен военным министром России.

Данные разведки

В преддверии развязанной японцами агрессии военную разведку на Дальнем Востоке вели Главный штаб, получавший разведывательную информацию через военных агентов в Японии, Китае, Корее и Западной Европе, штаб наместника на Дальнем Востоке, которому подчинялся военно-морской агент в Японии, военные комиссары России в Мукдене, Гирине и Цицикаре, штабы Приамурского военного округа и Заамурского округа пограничной стражи.

15 марта 1903 года военно-морской агент России в Токио капитан второго ранга Александр Иванович Русин сообщил в Главный морской штаб добытые данные о военно-стратегическом плане Японии на ближайший период. В разведывательном донесении указывалось, что японские армия и флот будут стремиться:

– занять Корею;

– не дать России окончательно утвердиться в Маньчжурии;

– попытаться сделать демонстративную высадку десанта близ Приамурской области;

– такую же высадку осуществить на Квантуне;

– при удаче этих двух операций попытаться овладеть вышеуказанными областями.

Примерную численность японских вооруженных сил после мобилизации Русин определил с точностью до единицы – в 633 415 человек.

На основании комплексного анализа разведывательных данных Главный штаб в 1903 году подготовил

«Сборник новейших сведений о вооруженных силах иностранных государств (Япония)», где, в частности, отмечалось: «По донесениям наших военных агентов в Японии, численность японской армии по штатам военного времени определялась… в 10 375 офицеров (не считая офицеров запасных войск) и 348 074 нижних чинов».

Вместе с тем в разработанном в недрах того же Главного штаба «Плане стратегического развертывания войск Дальнего Востока» сделан вывод о том, что «вследствие незаконченности своей организации» японская армия на континенте будет максимально доведена только до 160 тысяч человек. Последующие события покажут, что с оценкой численности японской армии разведывательное подразделение Главного штаба ошибется примерно в два раза: на начало 1905 года японские вооруженные силы на Квантунском полуострове, в Маньчжурии и Корее будут иметь порядка 300 тысяч штыков и сабель.

Агента-звезды уровня австрийского полковника Редля у русской военной разведки в японском Генштабе не было и в помине, следовательно, отсутствовали достоверные, документально подтвержденные фактические данные о намерениях японского командования, поэтому Главный штаб при планировании боевых действий во многом вынужден моделировать действия противника. Отметим, оперативно-штабное МОДЕЛИРОВАНИЕ вовсе не означает ГАДАНИЕ.

Еще во время визита Куропаткина в Японию в мае – июне 1903 года его команда аналитиков вычислила: в военное время японский транспортный флот в состоянии поднять на борт и перевезти на материк одновременно две дивизии с орудиями, повозками и двухнедельным запасом.

За сутки до атаки русской эскадры в Порт-Артуре, 26 января 1904 года, военный министр Куропаткин представляет царю вероятный прогноз реализации стратегического замысла японцев:

«Кампания начнется атакою нашего флота, дабы получить господство на море. Разбив наш флот, японцы производят высадку в Цинампо и даже в устье Ялу. Быстро собрав 7–8 дивизий, японцы вторгаются с ними в Южную Маньчжурию, оттесняя наши войска к северу…

В это же время 3–4 дивизии производят высадку на Квантуне, оттесняют наши войска в Порт-Артур и при помощи ускоренной осады овладевают им».

Пессимистический прогноз, как это ни печально, действительно получился идеально-трагедийным. К сожалению, сбылось все, за исключением отдельных деталей, как, например, в отношении времени «ускоренной осады» Порт-Артура: осажденная крепость держалась полгода.

Оперативный план

Оценка деятельности Куропаткина в Русско-японской войне фундаментально запечатлена в русских, советских и зарубежных исторических и военных энциклопедиях, научных монографиях, статьях, обзорах, учебниках, мемуарах и диссертациях.

Оценка весьма нелицеприятная и как личности, и как военачальника, а между тем генерал Куропаткин подобного несправедливого и предвзятого отношения к себе не заслуживает никоим образом.

Методологическая ошибка историков, приклеивших Куропаткину ярлык «полководческой бездарности», генералом, возглавившим армию и «последовательно проигравшим четыре сражения», состоит в том, что каждое из них, сражений – при Ляояне, на реке Шахэ, при Сандепу и Мукденское, традиционно рассматривается как отдельное, независимое от других, предшествующих и последующих, и главное – без спектрального анализа и логической увязки с общим стратегическим замыслом и оперативным планом русского Главного штаба по разгрому японских войск в Маньчжурии.

К началу XX века приоритетные военно-стратегические интересы России сконцентрировались на западноевропейской границе и черноморских проливах.

Далее по значимости следовали кавказское и туркестанское стратегические направления.

Дальний Восток, в силу отсутствия необходимости дальнейших территориальных экспансий ИМПЕРИИ и прямых, неотвратимых угроз со стороны соседних Японии и Китая, считался третьестепенным театром военных действий. Более того, среди высшего генералитета существовала устойчивая позиция о нежелательности войны с Японией.

В 1895 году на Особом совещании по вопросу о Японо-китайской войне начальник Главного штаба Н.Н. Обручев высказал следующие соображения: «Для нас в