Куропаткин. Судьба оболганного генерала - Андрей Гургенович Шаваев

указе от 30 июля 1903 года из газетного номера «Правительственного вестника», привезенного в канцелярию министерства до крайности перевозбужденным от возмущения С.Ю. Витте.

Из дневников А.Н. Куропаткина: «В указе значилось, что Алексееву вверяется командование войсками в Приамурском крае, кроме Квантуна. Такое решение государь принял, не выслушав моего мнения, поэтому я высказал Витте мнение, что мне снова придется поставить вопрос о доверии и, вероятно, оставить пост военного министра, ибо в таковом решении государя я усматриваю недоверие к себе, а без доверия управлять с успехом Военным министерством нельзя».

Вконец расстроенного Куропаткина при личной встрече успокаивает министр внутренних дел Плеве, поведавший удрученному происходящими событиями Алексею Николаевичу о том, что «черта недоверия к министрам и издание важных актов без их посредства обща всем государям, начиная с Александра I. Эта черта находится в связи с основным принципом самодержавия. Самодержцы по наружности своей выслушивают своих министров, наружно соглашаются с ними, но почти всегда люди со стороны находят легкий доступ в их сердца или вселяют государям недоверие к свои министрам, представляя их покусителями на самодержавные права. Отсюда двойственность действий».

Тогда же на имя Куропаткина поступает проект статс-секретаря Безобразова о немедленном сосредоточении в Южной Маньчжурии соединений русской сухопутной армии численностью в 70 тысяч человек.

Обладающий недюжинным чувством собственного достоинства генерал Куропаткин отведенную ему роль политического СТАТИСТА не принимает и переходит в решительную контратаку.

2 августа 1903 года на маневрах под Псковом во время высочайшей аудиенции он, предварительно испросив разъяснений по порядку выполнения Военным министерством указа о наместничестве на Дальнем Востоке, вываливает монарху весь объем компромата на ставшего поперек глотки и явно превышающего свои полномочия Безобразова: вмешательство в дела армии, давление на начальника Главного штаба Сахарова, требования о сокращении военных приготовлений на западной границе и формировании новых частей в Забайкалье, отмены запланированных маневров в Варшавском военном округе, разглашение секретных сведений.

Куропаткин эмоционально заявляет: «Ныне на меня смотрят и спрашивают: что же, снесу я все эти унижения и буду цепляться за министерский пост, за казенную квартиру и прочее; или скажу правду своему государю, какую смуту вносят Безобразовы в жизнь, как подрывают власть; и буду просить государя, если ко мне нет более доверия, то уволить меня от занимаемой должности, заменив лицом, которое будет пользоваться этим доверием».

Не сумев сдержаться, выдохнуть и взять паузу, осмотреться, проигнорировав совет-предостережение Плеве, опрометчиво сходив в патетическую лобовую атаку с фактическим предъявлением державному правителю ультиматума – «или я, или Безобразов», Куропаткин, может быть, и выиграл тактически, на непродолжительное время, но стратегически проиграл, безусловно, окончательно и безальтернативно.

Царь, как и все прожженные, аморальные, демонстративно отстранившиеся от ежеминутных событийных интриг РЕЖИССЕРЫ закулисных политических драм, комедий и фарсов, неспешно, по-актерски отошел назад, взяв паузу, преднамеренно, не обостряя ситуации, сделал вид, что в первый раз слышит о подобной деятельности Безобразова, несколько раз подтверждая в ходе беседы положение дел в правительстве, при котором, как оказалось, Куропаткина «заменить некем», а затем, видимо из вежливости и не без издевки, как бы невзначай предложил военному министру занять должность командующего Киевским военным округом вместо Драгомирова.

Вовремя поняв, что навязчиво и преувеличенно драматично разыгрывая собственную непогрешимость и принципиальность, он зашел слишком далеко, даже где-то зарвался, Куропаткин тут же нашел благовидный предлог от переезда в провинциальный Киев отказаться, после чего поспешно отпросился в двухмесячный отпуск.

Неуклюже отыграв им же самим спровоцированную верноподданническую партию с царем, Куропаткин пытался успокоиться и взять себя в руки, но чувство тревоги тем не менее по-прежнему оставалось – как и раньше, не было основательной, фундаментальной позиционной поддержки в кружевной и многомерной дальневосточной ЗАГОГУЛИНЕ, а она, подобно падающему на дно колодца дырявому ведру на ржавой, дребезжащей металлической цепи, влекла за собой вниз, как в бездну, весь ворох служебных и личных проблем.

Между тем, наоборот, позиции безобразовской команды продолжают существенно укрепляться – 15 августа 1903 года указом Николая II С.Ю. Витте освобожден от должности министра финансов. На его место назначен управляющий Государственным банком Э.Д. Плеске.

Безобразов не скрывает в КРУГАХ, что это он «свалил Витте». Сняты все препятствия на прямом пути к кормушке в виде неисчерпаемой государственной казны для пополнения прохудившегося баланса приближающегося к банкротству лесопромышленного предприятия, а из непримиримых противников экономической экспансии в Корее на своих постах остались только Куропаткин и Ламсдорф.

Куропаткин, как и солидарные с ним на словах министр иностранных дел граф Ламсдорф и уволенный в председатели Комитета министров Витте, пытался до конца бороться с «держателями акций безумных идей» и судорожноимпульсивно противился неотвратимо грядущей войне с Японией, но из всего царствующего дома нашел понимание только у все более и более утрачивающей былое влияние на сына и двор супруги Александра III – вдовствующей императрицы Марии Федоровны.

Лишь у нее во время личной встречи 22 августа 1903 года Алексей Николаевич встретит

«полное сочувствие и полное представление об опасности, которая угрожает России, если политика ее станет чрезмерно одностороннею и все интересы внутренние и внешние будут принесены в жертву новому Молоху – Дальнему Востоку и предприятиям на Ялу».

Куропаткин пытается путем не раз апробированного им на практике метода убеждения, используя влияние на императора в ходе непосредственного общения, предотвратить пагубные последствия неизбежного сползания страны в губительный военный конфликт на Дальнем Востоке, к быстрому и решительному разрешению которого в свою пользу Российская империя в полной мере была не готова.

В десятых числах октября 1903 года военный министр направляет находящемуся на обязывающем отдыхе на родине императрицы в Дармштадте Николаю II записку с изложением сценария стратегического моделирования действий империи в Маньчжурии.

Рассматривая преимущества присоединения к России Северной Маньчжурии, Куропаткин в первую очередь отмечает положительные аспекты данного решения:

«– мы получаем государственную границу, на 1300 верст более короткую, чем ныне;

– новая граница, не прикасаясь с Кореей, не вызовет осложнений с Японией;

– за рекою Сунгари мы найдем отличную позицию как для обороны, так и прочную базу для перехода в наступление;

– оборона новой границы существенно облегчится, и этим прочно обеспечится положение Приамурского края;

– мы получим местности, важные в военном отношении, по производству зерна и возможному развитию коневодства и скотоводства, с большими лесными и минеральными богатствами;

– мы получаем возможность приостановить заселение китайцами свободных земель;

– мы можем направить в Северную Маньчжурию переселение русских людей;

– включение всего бассейна реки Амура в наши владения обеспечит прочно деятельность русского населения трех существующих областей».

Отрицательные