Куропаткин. Судьба оболганного генерала - Андрей Гургенович Шаваев

легальный путь для сего, выразившийся в заключении договора от 26 марта 1902 года. Напоминание о безусловном праве России объявить войну Китаю (нападение на Благовещенск) со всеми последствиями этого.

6. Подтверждение, что мы исполним этот договор, если другие державы тому не помешают.

7. Напоминание, что страстное, ничем не оправдываемое отношение некоторых держав, в их числе и Японии, к нынешним действиям России может замедлить выполнение договора, ибо мы не можем допустить, чтобы эвакуация Маньчжурии, начатая по собственному желанию России, получила вид акта, вынужденного посторонним давлением.

8. Указать, что страстное, ничем не оправдываемое отношение некоторых держав, в их числе и Японии, к нынешним действиям России препятствует последней надлежащим образом отнестись к жизненным интересам Японии, которых Россия не собиралась отрицать или игнорировать (воздержаться, однако, от обсуждения корейского вопроса).

9. Выражение уверенности, что Япония употребит все усилия к поддержанию правильных, добрососедских отношений с Россией».

28 мая 1903 года российская делегация во главе с военным министром прибыла в Японию. Протокольный уровень приема оказался высочайшим – Куропаткин удостоился официальной аудиенции у императора, которому по указанию Николая II передал «поклон и выражение искренних чувств дружбы и добрых соседских отношений».

Микадо, в свою очередь, также высказался в доброжелательном русле:

«Надо надеяться, что теперь, когда великая железная дорога оканчивается, сношения между двумя государствами станут, к их взаимной выгоде, более частыми. Очень, очень нужно, чтобы мы и русские чаще видели друг друга».

Визит российского военного министра оказался наполненным встречами и обменом мнениями по интересующим сторонам проблемам с широким кругом высших государственных деятелей Страны восходящего солнца. В числе собеседников Куропаткина отметились: военный министр генерал Тераучи, министр иностранных дел Комура, бывший военный министр, министр-президент граф Кацура, член Верховного военного совета маршал Ямагата, начальник Генерального штаба Сухопутных войск маршал Ояма, начальник Генерального штаба Императорского флота адмирал Ито.

Коллегу-министра, матерого разведчика, бывшего военного атташе Японии во Франции генерала Тераучи Масатакэ Куропаткин знал давно – еще в 1884 году тогда молодые японский и русский генштабисты присутствовали в качестве наблюдателей от армий своих стран на показательных маневрах французских войск, проводимых под руководством генерала Жюля Луи Леваля.

Давнее знакомство во многом способствовало откровенности.

Описывая ход переговоров, Куропаткин в дневниках особо подчеркнул позицию японского военного министра:

«В Тераучи мы имеем убежденного сторонника мира. Я указывал ему на ряд уколов, делаемых нам в Маньчжурии, на травлю в прессе и пр. Несколько раз возвращался к вопросу о результатах военного столкновения России с Японией. Он согласился со мною, что даже победоносная Япония будет совершенно обессилена».

Куропаткин не просто тактично ведет диалог и осуществляет легкий дипломатический зондаж, он позволяет себе даже слегка поддавливать на своего партнера по переговорам:

«Говоря об организации японской армии, я указал на слабость их конницы и на незаконченность ее организации…

В случае войны с нами, говорил я, мы очень быстро, даже если японская конница будет избегать столкновения с нами, доведем японские эскадроны до ничтожного состава. Имея в несколько раз превосходящую числом и притом казачью конницу, мы вынудим японскую конницу находиться в вечной тревоге, не расседлывать лошадей, голодать, потому что не пустим их на фуражировки, и т. д.».

Специально для русской делегации японское командование устроило посещение кадетской и военной школ, арсенала, смотр войск токийского гарнизона. Куропаткин и его свита внимательно наблюдали за представленными на церемониальном марше пехотными, кавалерийскими и артиллерийскими частями, обратив особое внимание на их строевую выучку, обмундирование, вооружение и материальную часть. После чего членов делегации пригласили на просмотр батальонных учений с демонстрацией тактической выучки в наступательном бою против условного противника.

Внимательный Куропаткин отметит в дневнике:

«В общем, войска японские произвели впечатление надежных войск. Нижние чины имеют военное самолюбие. К войску население относится с большой любовью. Слабее стоят вопросы унтер-офицерский, офицерский и конский…

Виденные мною японские… генералы не хуже наших. Осторожнее признавать японскую военную силу по своим достоинствам равною европейской».

Куропаткин не упускает случая повстречаться и получить важную оперативную информацию от военного агента Франции в Японии. Главное – французский разведчик подтвердил предварительный вывод Куропаткина о характеристике японских вооруженных сил: «…действительно армия ныне должна считаться очень серьезною величиною на Дальнем Востоке».

Помимо чисто специфических, военных аспектов визита в Японию Куропаткин по порученным Николаем II внешнеполитическим вопросам 1 июня 1903 года провел длительные переговоры с министром иностранных дел Юта-ро Комурой.

Надо отметить, что Куропаткин строго последовательно, не отклоняясь и без импровизаций придерживался линии, предписанной императором: для начала, наглядно используя карту, показал Комуре протяженность государственной границы России с Китаем; отдельно упомянул о расходах российского бюджета в Маньчжурии за последние десять лет: 400 миллионов рублей – на КВЖД, 400 миллионов рублей – на сухопутную армию, флот, Порт-Артур, Дальний; подчеркнул, что вывод русских войск из Китая серьезно ухудшит экономическое положение России и негативным образом скажется на получении прибыли от эксплуатации железной дороги; упомянул о вероломном нападении китайцев на Благовещенск в 1900 году и о 2 тысячах погибших русских солдат и офицеров во время подавления восстания ихэтуаней.

Как стало ясно из дальнейшего хода переговоров с главой японского МИДа, основным и неподъемным камнем преткновения ожидаемо стал корейский вопрос. По словам Куропаткина, «барон Комура… соглашаясь с важностью интересов России в Маньчжурии… не может согласиться, чтобы наши интересы в Маньчжурии были важнее и существеннее японских интересов в Корее… Интересы Японии в Корее так велики, сказал он, что для защиты их Япония пойдет на все жертвы, пойдет на войну».

Промежуточные итоги переговоров с японскими государственными и военными деятелями, реакция на них в местных печатных изданиях, уточненные статистические сведения о сухопутных и морских силах Японии тщательно анализируются и обсуждаются всем составом делегации, к мозговому штурму привлекается посланник России в Токио барон Розен, в муках бюрократического творчества вырабатывается консолидированное мнение для доклада на высочайшее имя.

4 июня 1903 года генерал-адъютант Куропаткин направит в Петербург на имя Николая II депешу, где, в частности, укажет: «Относительно маньчжурских дел мы можем не опасаться столкновений с Японией, но под непременным условием, дабы мы, несмотря на наши неоспоримые права в Корее, воздержались от активного пользования этими правами. При крайне нервном отношении японцев ко всему, что касается Кореи, даже самые законные наши предприятия на корейской почве могут, в связи с нашими требованиями по маньчжурскому вопросу, вызвать взрыв народного возбуждения, перед которым правительство не устоит».

Твердость позиций сторон, отчетливо проявившиеся непримиримые противоречия