Куропаткин. Судьба оболганного генерала - Андрей Гургенович Шаваев

депеша с выражением крайнего беспокойства и тревоги за участь Порт-Артурской крепости, утрата которой станет «тяжелым ударом…, подорвет политический и военный престиж России…».

Получив поддержку из столицы, главнокомандующий войсками Алексеев издает директиву о подготовке наступления на выручку военно-морской крепости.

Оказавшись в безвыходной ситуации – либо надо выполнять приказ, либо подавать в отставку, подчиненный как военному министру Сахарову, так и главкому Алексееву, КОМАНДАРМ Куропаткин все же решается направить на помощь Порт-Артуру 1-й Восточно-Сибирский корпус генерал-лейтенанта Г.К. Штакельберга в составе 33 тысяч штыков и сабель и 96 артиллерийских орудий.

В подготовленном штабом армии и подписанном Куропаткиным приказе командиру корпуса Штакельбергу предписывалось:

«Наступлением в направлении на Порт-Артур притянуть на себя возможно большие силы противника и тем самым ослабить его армию, оперирующую на Квантунском полуострове. Для достижения этого движение против высланного на север заслона должно быть произведено быстро и решительно, имея в виду скорейшее поражение передовых частей неприятеля, если таковые окажутся слабыми. С превосходящими же силами не доводить дело до решительного столкновения и отнюдь не допускать израсходования всего нашего резерва в бою».

Формально Куропаткин приказ вышестоящих командиров, коими являлись военный министр Сахаров и главнокомандующий Алексеев, выполнил – направил войска в помощь оказавшемуся в неприятельском кольце окружения, но отнюдь не немощному гарнизону Порт-Артура.

С другой стороны, направляя против 40-тысячной 2-й японской армии генерала Оку силы значительно меньшие, командующий армией давал понять, что на непременный успех не рассчитывает – даже если каким-то чудом, вопреки канонам военного искусства, корпусу отважного генерала Штакельберга и удалось бы подвинуть численно превосходящие японские дивизии, то у Порт-Артура русские войска ожидала оставшаяся там вооруженная до зубов, изготовившаяся к решительному штурму крепости 3-я японская армия генерала Ноги.

Изучив особенности местности предстоящих действий, командир корпуса генерал Штакельберг на основе данных разведки о выдвижении противника принял решение принять оборонительный бой в районе 4 километров к югу железнодорожной станции Вафангоу, но при этом почему-то занял позиции протяженностью около 12 километров не на господствующих высотах, а перед ними, что выглядело АБСУРДНО сточки зрения использования рельефа местности при организации обороны.

1 июня 1904 года две японских дивизии перешли в наступление, окончившееся неудачей – все их атаки были повсеместно отбиты. Видя это, Куропаткин дополнительно присылает в помощь Штакельбергу Тобольский пехотный полк.

Контрнаступление русских войск, начатое на следующий день, японцы успешно отразили превосходящим артиллерийским огнем.

Куропаткин присылает командиру корпуса очередную директиву, где сообщалось, что в случае победы в этом сражении оставлять занимаемые позиции у железной дороги и переходить в преследование противника запрещается, так как возникает угроза последующего перекрытия неприятеля растянувшихся коммуникаций корпуса с главными силами в Ляояне.

К вечеру 2 июня 1904 года японцы создали угрозу выхода пехотной дивизии в тыл русских войск и вынудили их отступить, потеряв при этом 3500 человек убитыми, ранеными, пропавшими без вести и 17 орудий.

Граф А.А. Игнатьев в нашумевших в свое время мемуарах

«Пятьдесят лет в строю» расскажет: «…виновником поражения под Вафангоу считали командира 1-го Сибирского корпуса Штакельберга. Но как я ни старался, все же так и смог установить, в чем же заключалась его вина. Штакельберг был старый соратник Куропаткина по Ахалтекинской экспедиции, имел георгиевский крест и репутацию храброго командира, но, как говорили, был настолько слаб здоровьем, что не мог обходиться без молочного питания и постоянного ухода жены, которая его никогда не покидала. Так как в Маньчжурии молока не было, то при штабе Штакельберга, по слухам, всегда возили корову. Конечно, это подавало повод для многих шуток, и хлесткие журналисты из «Нового времени» создали целую легенду о генеральской корове. На самом же деле Штакельберг, несмотря на подорванное на службе здоровье, требовавшее особого ухода, лично руководил сражением, не щадил себя и был настолько глубоко в гуще боя, что под ним даже была убита лошадь».

Бой у Дашичао

10-11 июля 1904 года состоялся бой Южного отряда Маньчжурской армии в составе двух Сибирских корпусов под командованием генерала Н.П. Зарубаева с частями 2-й японской армии у Дашичао.

Войска генерала Оку атаковали русские позиции, но в ходе ожесточенного двухдневного боя были отбиты по всему фронту. Особенно успешно действовала буквально подавившая японскую русская артиллерия, применив стрельбу с закрытых позиций.

Несмотря на очевидный тактический успех, Куропаткин строго придерживался стратегии затягивания противника вглубь Маньчжурии – 11 июля 1904 года Зарубаев получил приказ командующего армией отступать к Ханчену: «Если отступление необходимо, то оно должно быть произведено без боя».

Так и произошло: корпуса Южного отряда генерала Зарубаева отошли на Хайченские позиции, где соединились со 2-м Сибирским корпусом генерала Засулича, отступившего от Кангуалина после сражения 17–18 июля 1904 года, «задерживаясь на каждом шагу, но все же без упорства, могущего вести к поражению».

Ранение

Из дневника Г.А. Плансона – чиновника дипломатического ведомства при наместнике на Дальнем Востоке и главнокомандующем сухопутными и морскими силами адмирале Е.И. Алексееве:

«10 августа 1904 года. Узнаю, что в Аяояне великий князь Борис Владимирович ухаживал за сестрой милосердия княгиней Гагариной. Она дала ему пощечину и пожаловалась Куропаткину. Он призвал его и сделал Замечание. Тот обиделся: “Вы забываете, генерал, что вы говорите с великим князем”.

Куропаткин рассердился: “Молчать, руки по швам!” Тогда великий князь выстрелил в него из револьвера, ранил в руку легко.

Куропаткин запросил государя, как поступить. Государь ответил: по закону.

Следовало расстрелять. Составили комиссию-экспертизу умственных способностей. Признали ненормальным, увезли в Россию».

Разведка

Командующий армией Куропаткин важнейшей задачей считает непрерывное получение разведывательных сведений о противнике путем организации глубокой разведки по всему фронту.

Из воспоминаний командира Сибирской казачьей дивизии генерал-лейтенанта В.А. Косоговского:

«У Куропаткина явилась мысль назначить меня заведующим разведкой, дать мне в полное распоряжение мою собственную конницу, которой я самолично смогу производить разведки по моему собственному почину, восполняя и проверяя полученные со всех сторон сведения…

Это теоретическое решение было едва ли выполнимо: ни один из крупных начальников боевых участков не допустил бы меня хозяйничать у него. Да и самый фронт армии, растянувшийся от моря до моря без железных дорог, телефонов, организации вообще, не мог допустить меня сводить все сведения воедино и своевременно…предоставить главнокомандующему…

Я сам понимал несовместимость подобного командования строевой частью одновременно с ведением разведки на всем фронте, а потому по первому же разу отказался от принятия Сибирской казачьей дивизии…

Но