Лабиринты - Кристина Щукинская

- Да, я помню. И тогда не стал торопить вас с рассказом. Вы сами поняли, что момент настал. Как и я сейчас. Вы уже догадались, что было дальше. Так я пришел к вере. Пусть без высоких материй и общих размышлений. Теперь я служитель культа. Смешно, правда?

- Ни капли! Мне не смешно. Я искренне понимаю вас. И теперь вам снова надо было выбрать себе жену? Я знаю, что необходимо быть семейным.

- Нет. У меня нет прихода. Я не хочу быть связанным с богочестивой девушкой из семьи с традициями. Для работы с паствой при большой церкви или при малой где-нибудь в сибирской деревне, без разницы, надо быть не только в вере, но и в венчанном браке. Я не готов грешить перед ликом Его. Я служу в часовне на кладбище, провожу людей в последний путь, выслушиваю исповеди родственников. У меня нет большого прихода и паствы. Я рядом с семьей. Так мне легче. Когда-нибудь мы встретимся, если мне повезет, и я попаду туда, - отец Илья кивнул головой вверх.

В кронах деревьев шелестел легкий ветер, солнце разбросало пятна по аллее. Теплый денек в конце августа никак не вязался с местом и темой разговора.

Ксения замерла на мгновение, стараясь понять, что же она чувствует. История Ильи откликнулась внутри звонким эхом. Когда-нибудь, если повезет, мы встретимся... Все мы начинаем цепляться за веру, когда отказывает рациональность. Вновь так и не забывшийся сон накинул на глаза полог, увел в туманные дали.

- Нет, нет, - неистово шепчет девушка. - Я хочу, чтобы ты остался. Хочу говорить тебе снова и снова....

- Ты сказала. Хватит, девочка, - говорит Вадим, горько улыбаясь. - Еще скажешь. Придет время. Мне пора.

- Мне приснился сон, отец Илья. Вадим... Он говорил тоже самое, что и вы, - произнесла женщина дрогнувшим голосом. - Поэтому я решила заказать молебен. Мне необходимо знать - он успокоился. Теперь Вадим будет спокоен, как и я, здесь, со своей семьей.

- Так и будет, Ксения. Господь милостив ко всем, даже к таким как я и Вадим.

Дальнейший путь они проделали в полном молчании, слушая птичий щебет, шорох графия под ногами.

У черного мраморного надгробия их уже ждали. Андрей сидел на скамейке рядом с матерью. Та курила, привычно усмехалась замечаниям сына. Костя помогал жене, которая ставила бордовые розы в мраморный вазон. Цветы казались сгустками крови на фоне памятника.

- Вот, Вадим, держи. Таскала я тебе розочки на спектакли еще девчонкой. Не будем традицию нарушать, - Мила хлюпала носом, не сдерживаясь.

- Ну вы, даете! Зачем ребенка с собой притащили сюда? - подал голос Вадик, держа на руках шестилетнюю Киру - внучку Меркуловых. - Совсем уже в маразм впадаем, а, дядя Костя?

- Вадим, не хами! - Андрей хмуро посмотрел на сына.

- Ой, да ладно тебе, Андрюш. Вадик о ребенке заботится, боится, чтобы травмы психологической не было, - усмехнулся Костя. - Не с кем Киру ставить, Вадя. Лида с мужем на гастролях. Ничего ребенком не случится. Она всё понимает.

- Да? А дрожит тогда она почему? - хмыкнул Вадик. - Пугает ребенка обстановка. Это меня бабуля сюда водила чуть ли не стрех лет. И ничего. Мне интересно было. Потом, лет в четырнадцать, я решил, что гот, раз не боюсь. Даже как-то прикид себе нашел особо "готический".

Парень ухмыльнулся, подмигнул бабушке. Как всегда, Вера Петровна была на стороне любимого внука, что бы тот не вытворил и кем бы себя ни считал юный экспериментатор.

Кира тем временем обняла Вадика за шею, прижалась всем телом, хмуро глядя на фото Метлицкого, беспечно взирающего на собравшихся людей у своей могилы. Вадим-младший прервал монолог, погладил свою маленькую подружку и названную сестренку по голове.

- Вадик, а ты же не умер? - пискнула Кира, еще больше прижимаясь к своему большому другу.

Нежные чувства между внучкой Меркуловых и сыном Ксении и Андрея началась, едва девочка стала говорить. Вадик так просил у родителей младшую сестренку, но, так и не дождавшись, всю нерастраченную нежность и желание быть старшим братом, отдал милой, непоседливой девчушке.

- Кирюшка, а кого тогда ты обнимаешь? - хохотнул Вадик. - Я вот, живой, теплый, с тобой говорю.

- А зачем твоя фотография там? - ткнула пальчиком на надгробие малышка.

- Это мой дедушка, - рассмеявшись и щелкнув по носу Киру, сказал Вадик.

- Дедушка - седой, как мой деда Костя. А там ты на фотке. А это же камень-памятник. Я знаю. В память о человеке, который на небе, - замотала головой девочка. - И ты меня обнимаешь здесь, ходишь и говоришь. Это как?

Взрослые улыбнулись. Вадик начал объяснять, кто такой был его дед и почему они похожи. Кира, затаив дыхание, вглядывалась в его лицо, вслушивалась в слова...

- Эх, Вадька, глянь, невеста какая тебе растет, - выдала Вера Петровна, при этом получив в свой адрес шквал негодования от Меркуловых.

Супруги гневно уставились на первую жену Вадима. Та посмеивалась, подмигивала любимому внуку и Кире, перебиравшей короткие прядки на голове Вадика. После больницы и полученной травмы пришлось постричься на лысо, ждать заживления ран, а потом уже и появилась привычка - стричься коротко. Сходство с дедом значительно уменьшилось, к вящему удовольствию Вадима-младшего.

- Простите, заставили ждать, - произнесла Ксения, подходя к семье.

Она некоторое время молча наблюдала за дорогими людьми, стараясь насладиться привычной картиной - все в сборе, живы, здоровы. А что такое место выбрано, так это закон жизни - все мы найдем последнее пристанище среди земли. Нечего боятся погоста.

"Иди уж, не заберут тебя. На кладбище живых бояться надо, а не мертвых" - пущенной стрелой пролетела фраза из прошлого. Не поранила душу, вопреки привычным ожиданиям. Боль потери ушла, утекла далеко, как вешние воды по весне.

Меркуловы, Вадик с Кирой на руках, Вера Петровна, Ксения и Андрей смотрели, как отец Илья проводит ритуал. Запах ладана кружил голову, слезы подступили к глазам. Не стесняясь, женщина позволила двум соленым дорожкам потечь по щекам. Вадим ухмылялся на фото. Уголки чувственных губ чуть приподняты, синие глаза из-под упавшей на брови темной челки, пристально наблюдали за происходящим...