Лабиринты - Кристина Щукинская

Ксения убрала пару листиков и какой-то мусор, присела, не боясь испортить брендовые вещи. Сегодня она была одета дорого, но просто: джинсы, куртка-кожанка с голубым шарфом, на ногах - синие кроссовки. Со спины ее до сих пор можно принять за девочку-подростка, невесть как оказавшуюся в столичном некрополе, где уже давно покоятся люди из прошлого некогда великой державы.

- Илья... Простите, отец Илья...

- Понимаю, непривычно называть человека намного моложе словом "отец". Я не придерживаюсь строгих формальных правил. Можете звать меня по имени. Уверяю, гнев Господень не падет на нас.

В серых глазах забегали лукавые огоньки. Ксения помимо воли улыбнулась в ответ.

- Чувство юмора? Редкое качество для мужчины в наше время, а для священника - тем более. Вы мне нравитесь. Даже мелькнула шальная мысль - сделать передачу с вашим участием, популяризировать "профессию", так сказать.

Молодой мужчина от души рассмеялся. На его щеках образовались премилые ямочки. Ксения вновь рассматривала его: миловидное лицо, украшенное тонкой бородкой; умные серые глаза; каштановые волосы, затянутые в хвост на затылке. Не походил отец Илья на священника, напрочь разрывал стереотипы и представления.

- Но вы пришли совсем по-другому вопросу, - утвердительно произнес он, тут же становясь серьезным.

- Да, - Ксения собралась, но заготовленные слова разбежались по углам разума. - Я бы хотела, чтобы вы провели обряд... Как это называется? Сегодня дата гибели отца моего мужа - Вадима Метлицкого. И я подумала, что было бы неплохо, если бы мы вспомнили о нем, как заведено у верующих людей.... Так нельзя, да?

- Отчего же? Вы хотите заказать поминальный молебен. Любой христианин имеет полное право, - произнес священник.

- Но я ведь не хожу в церковь, да и моя семья... Они тоже далеки от всего этого. Только... Я поняла, что это надо сделать. У меня необъяснимое желание. Уже с весны мне хочется успокоить себя и его...

Ксения поникла, стараясь не смотреть на собеседника, чувствуя себя глупо девчонкой рядом с мудрым человеком.

- Вы верите, пусть даже в такой форме. У вас есть потребность в утешении, искуплении. Главное именно это, а не предписанные формальные нормы. Конечно же, я выполню вашу просьбу. Я сейчас возьму все необходимое, подождите пару минут.

Пока отец Илья отсутствовал, взгляд Ксении блуждал по кладбищенскому пейзажу: по бокам - старинные и современные надгробия; поблекшие искусственные цветы, потерявшие краски от бесконечных дожей и снегопадов; кусты сирени и начинающие алеть гроздья рябин; кованые изгороди и витые кресты, почти ушедшие в землю. А в центре, как свеча застыла узкая часовня со сводчатым входом, с куполом-луковкой, горевшим желтым пламенем под лучами дневного светила.

Белые стены не казались больше устрашающими, а иконы и рдяные, едва теплящиеся огоньки лампад не мерещились назиданием обо всех смертных грехах. Напротив, на сердце плескалась волна умиротворения, покоя, ожидания чего-то скорого, неотвратимого и обязательно хорошего. Уверенность в правильности решения укреплялась с каждой проведенной минутой.

Из раздумий вывел священник, снова появившийся словно ниоткуда. Надо же, она так задумалась, что не заметила его появления. Как и в тот раз, в начале весны...

- Пойдемте, - произнес отец Илья, сжимая в руках небольшой кожаный ридикюль. - Здесь всё, что понадобится.

Они шли по мощеному тротуару, среди крон деревьев, склонившихся за долгие годы друг к другу. Их провожали лица с надгробий - в большей степени заслуженные деятели культуры, политики преклонных возрастов. Взгляды больше не страшили. Да и что пугающего в монументах, пусть и выполненных в виде склоненных ниц ангелов с крыльями? Средь бела дня, разумеется, ничего.

Тут же вспомнились осенние сумерки с запахом костров, звездами-горошинками в вышине. Тогда казалось, что кто-то невидимый, затаившись, наблюдает за ней и Андреем, провожает к выходу острым, точно стилет, взором. А они просто шли, держась за руки, деля горе на двоих... У каждого на части рвалось сердце. Каждый из них оплакивал внутренне свою потерю. Андрей - отца, а она - любимого мужчину.

- Вы смотрите на меня, всё думаете, почему я выбрал служение? - спросил молодой священник, снисходительно улыбаясь. - Не вы первая.

- Признаться честно, когда я вас впервые увидела весной, то приняла за владельца ночного клуба или другого прожигателя жизни, - ответила Ксения, не давая понять, что думала совершенно о другом, о том, что больше не ранит осколками памяти.

- Не вяжется внешний облик со стереотипами? - снисходительно улыбнулся отец Илья.

- Да, - Ксения кивнула, поражаясь тому, как быстро она смогла говорить с этим с ним как с хорошим знакомым, близким другом. Его не обижало пристальное внимание, предположения и личные вопросы. И ей было рядом с мужчиной спокойно.

- Здесь я по тем же причинам, что и вы.

Ксения внимательнее посмотрела на священника. Встрепенулось и взяло след профессиональное чутье. Сейчас она услышит нечто интересное, способное заставить задуматься, а так же использовать для работы.

- Моя причина выбора веры, как и ваша - семья. Я здесь из-за моей семьи.

- Что? Как?

- Здесь уже восемь лет моя жена и дочь. Свой последний приют они нашли здесь, рядом с моими родителями и всеми родственниками, - спокойно, без эмоций произнес отец Илья.

- Что случилось? - едва слышно спросила Ксения, боясь нарушить ответную искренность. Исповедь от священника? Ей? Точно, надо делать репортаж. Или писать книгу...

- Автокатастрофа. За рулем был я. Вы были правы. Давно, в другой жизни, я был владельцем прибыльного бизнеса, прожигателем жизни, успешным и известным. Они ушли, а я остался со всем нажитым добром, которое никому больше не нужно.

- Сожалею, - проронила Ксения. - Я искренне сожалею вашей утрате. Прекрасно понимаю, что вы тогда чувствовали. Вы ведь помните мою историю.

- Да, я помню. И тогда не стал торопить вас с рассказом. Вы сами поняли, что момент настал. Как и я сейчас. Вы уже догадались, что было дальше. Так я пришел к вере. Пусть без высоких материй и общих размышлений. Теперь я служитель культа. Смешно, правда?