Однажды в России - Константин Столяров

В седьмом часу вечера Вороновский въехал в ворота дачи с двумя полными корзинами шампиньонов, отказался от помощи, предложенной Ларисой, и присел на ступеньках крыльца чистить грибы. Их варила, мариновала и консервировала Лариса, а сортировкой и чисткой он любил заниматься сам.

Вдоволь набегавшийся Яков улегся на бок и задремал, во всю длину вытянув лапы, а Вороновский, ощущая приятную усталость, ловко орудовал ножом и думал о том, что провел время в лесу с толком и с пользой для здоровья. Ведь, согнувшись и разогнувшись не меньше тысячи раз, он заготовил несколько килограммов деликатесной снеди на зиму. Занятие не в пример лучше, чем, зеленея от скуки, разминать мышцы на тренажерах. И, наконец, в перелеске у Пухтоловой горы ему удалось обдумать, как увеличить торговый оборот с Берлином - за счет включения в сферу интересов холдинга двух вновь созданных торгово-закупочных кооперативов, с помощью которых дипломатический персонал посольства СССР в ГДР и офицеры Берлинской мотострелковой бригады существенно снизят свои расходы на закупку продовольственных и промышленных товаров. Им наверняка безразлично, у кого покупать, была бы скидка с оптовой цены, а Женя Скворцов запросто может по своим каналам внушить кому следует, что "Ост-Вест Интернэшнл" всегда рад взаимовыгодному сотрудничеству.

Вместе с тем претворение в жизнь этой сделки послужит экзаменом Карлу Рихтеровичу: сумеет старик успешно реализовать ее - пусть поработает еще какое-то время, не сумеет - значит, ему в самом деле пора на покой.

Управясь с грибами, Вороновский принял душ и, связавшись с Москвой, убедился в полном единомыслии с Женей Скворцовым, а после легкого ужина дочитал "День Шакала". Сюжетное мастерство Фредерика Форсайта, равно как и обстоятельное знание автором предмета, доставило Вороновскому истинное удовольствие. Теперь можно готовиться ко сну, но его остановила мысль, что он не довел до конца что-то из задуманного. Что?.. Ах да, Тизенгауз!

Вороновский еще раз набрал код Москвы и, переговорив с собеседником по имени Арик, счел прошедший день весьма удачным. Последний телефонный звонок Тизенгаузу с приглашением завтра к девятнадцати часам прибыть в Комарове подвел черту дневной программе, после чего Вороновский окликнул эрдельтерьера:

- Яков, променад!

Перед сном он ежедневно выгуливал Якова, потому что чистоплотный пес не позволял себе справлять собачью нужду на территории дачи. За воротами эрдельтерьер, высоко задирая заднюю лапу, оставлял свои метки на столбах и заборах, а шедший следом Вороновский рассеянно думал о том, что, к сожалению, советские граждане заметно уступают породистым собакам. Будь они столь же сознательными, как Яков, из перестройки, возможно, вышло бы хоть что-то путное...

49. ОБХОДНОЙ МАНЕВР

В пятницу Тизенгауз приехал в Комарово загодя, чтобы ни в коем случае не опоздать на встречу. Но, памятуя о том, что являться в дом за высоким забором надлежит точно к назначенному времени, он прогулялся по курорту, с любопытством осматриваясь по сторонам. Между станцией электрички и спуском к морю ему попалось на глаза множество красивых, просторных дач, однако ничего подобного особняку Вороновского он не приметил, если не считать загородной резиденции первого секретаря обкома КПСС.

Без двух минут семь по-военному подтянутый Алексей Алексеевич впустил его в калитку, познакомил с овчаркой по кличке Бакс и без лишних слов проводил к дому, а на ступеньках крыльца эрдельтерьер в прыжке фамильярно лизнул Тизенгауза в подбородок.

- Яков, оставь гостя в покое! - прикрикнул Вороновский и с улыбкой протянул руку Тизенгаузу. - Рад вас приветствовать, Андрей Святославович!.. Располагайтесь поудобнее. Что будете пить? Бренди?

Сегодня Тизенгауз чувствовал себя увереннее, чему способствовала та быстрота, с какой Вороновский ознакомился с досье и, должно быть, выработал план борьбы за восстановление справедливости, но, чтобы не попадать впросак, все же решил последовать совету профессора Крестовоздвиженского и отказался от бренди.

На Вороновском был синий тренировочный костюм и кроссовки, что как нельзя лучше сочеталось с короткой стрижкой морского пехотинца и белозубой улыбкой жизнелюба. Налив себе бренди, он с бокалом в руке откинулся на спинку кресла.

- Андрей Святославович, ответьте без экивоков, вы человек обидчивый?

Тизенгауз пожал костлявыми плечами.

- Трудно сказать. Средней обидчивости. - Вороновский пригубил бокал и произнес с оттенком удовлетворения:

- Превосходно!.. Назовите, пожалуйста, что у вас пропало в день обыска?

- Бирманский рубин фацетной огранки, цвета "голубиной крови", весом 35 каратов, - начал перечислять Тизенгауз. - Кристалл изумруда высшего качества весом 502 карата, найденный моим отцом, геологом по профессии, на Южном Урале. Кристалл темного сапфира весом 900 каратов. Еще восемь сапфиров-кабошонов весом...

- Не так быстро, - попросил Вороновский. - И, будьте добры, называйте их стоимость.

- На аукционе "Кристи" стартовая оценка бирманского рубина была бы, думаю, 300-320 тысяч долларов, а пороговая цена покупки - тысяч 650-700, - помедлив, ответил Тизенгауз. - А относительно кристаллов... Все зависит от мастерства ювелира, взявшегося за резку и огранку, от его интуиции, от технологии обработки...

- Назовите ориентировочные цифры.

- Из 502 каратов полезный выход дал бы приблизительно половину, что можно оценить в 220-250 тысяч. Кристалл сапфира несколько ниже качеством, так что в обработанном виде получилось бы каратов 300.

- Могу я считать, что стоимость названных вами камней превышает миллион долларов?

- Несомненно. Эти уникумы представляют собой национальное достояние нашей страны и зарегистрированы в реестре Гохрана в Третьем главном управлении Минфина СССР.

- А ваши бриллианты? Почему вы о них не говорите?

- Бриллиантов у меня не было.

- Не было? - удивился Вороновский. - Почему?

- Ни дед, ни отец не любили бриллиантов, а мне это передалось от них.

- Любопытно.

- Изумруды, рубины и сапфиры привлекательнее бриллиантов. На свету они переливаются иначе, в особенности кабошоны. Кажется, что они из глубины излучают тепло, - мечтательно вымолвил Тизенгауз и, помолчав, добавил равнодушным тоном: - А у бриллиантов сухой, холодный блеск.

- Боюсь, что этого тепла вы больше не почувствуете.

- Камни, по-вашему, уже уплыли за границу?

- Вы подхватили мою мысль на лету, - соболезнующе подтвердил Вороновский. - Что у вас еще пропало?

- Хризолиты, бериллы, опалы, хризопразы, гранаты, топазы.

- Кому вы их показывали?

- Многим.

- Зачем?

- Наличие коллекций, по-моему, подразумевает, что любуется ими не только владелец. Показываешь не из хвастовства, а из желания доставить удовольствие людям.

- И заодно внушить им острую зависть, - прибавил Вороновский. Признайтесь, вы кого-нибудь подозреваете?

- Нет.

- Решительно?

- Вы заговорили о бриллиантах, и я сразу... - неуверенно начал Тизенгауз. - Знаете, что пришло мне на ум? У меня дома было сто девятнадцать высококачественных стразов из фианита и горного хрусталя. Может быть, кто-то по оплошности принял их за бриллианты?

- А теперь ближе к делу. Андрей Святославович, скажите откровенно, чего вы хотите в первую очередь?

- После конфискации коллекций окончательно разворуют то, что еще сохранилось. Сейчас это страшит более всего. Нельзя ли приостановить исполнение приговора?

- Нет ничего проще. Существует добрый десяток мест, куда мы незамедлительно обратимся с жалобами в порядке надзора. При желании можно добиться отсрочки минимум на полгода, а то и на год. Но, предупреждаю, нам не обойтись без участия вашего адвоката, чтобы очно убеждать прокуроров и судей в необходимости истребовать ваше дело для внимательного изучения. Поверьте моему опыту, живое слово гораздо действеннее, нежели эпистолярное творчество... Вы, кажется, курите?.. Не стесняйтесь, Андрей Святославович, курите, милости прошу.

Тизенгауз закурил "Приму" и, преодолев неловкость, отважился было заговорить о безденежье, но тягостного признания удалось избежать: Вороновский прочитал его мысли и придвинул к нему заранее приготовленный конверт.

- Здесь две тысячи. На первое время хватит, а там посмотрим.

Сумма, предложенная Вороновским, равнялась годовому заработку Тизенгауза в ЦНИИСЭ. Андрей Святославович поднял глаза на Вороновского и вместо благодарности хрипло пролепетал:

- Виктор Александрович, а если я не смогу отдать?

- Как-нибудь переживу, не зачахну.

- Когда меня реабилитируют, я, будьте совершенно спокойны, немедленно, в кратчайший срок верну вам все до...

- Любите вы переливать из пустого в порожнее, - перебил Вороновский. Зарубите себе на носу, Андрей Святославович, что если уж решились прибегнуть к моей помощи, то неукоснительно следуйте всем моим указаниям. Задача ясна?