Однажды в России - Константин Столяров

Адвокату как-то удалось пронюхать очень отрадную, на его взгляд, подробность - один из трех судей, оказывается, не разделил позицию своих коллег и написал особое мнение, но Андрей Святославович не захотел напрасно обольщаться: по закону все решается большинством голосов, а особое мнение втуне прилагается к делу в запечатанном конверте. "Будем жаловаться в надзорном порядке?" - без всякого интереса осведомился адвокат, когда они получили на Фонтанке копию определения. "Нет", - через силу вымолвил Тизенгауз, осознавший бесперспективность дальнейших попыток лбом прошибить стену.

Обращение с жалобами в надзорные инстанции подразумевало новые траты, на что требовались средства, которых не было: Марина снесла в ломбард даже обручальное кольцо...

Тягостные размышления Тизенгауза прервала телефонная трель. Звонил профессор Крестовоздвиженский. У него, как он соизволил выразиться, есть экстраординарное предложение - познакомить Андрея Святославовича с человеком, чья дьявольская проницательность не имеет аналогов. Уж если сей провидец не укажет выход из пикового положения, тогда вообще не на что рассчитывать. Короче, он, Крестовоздвиженский, завтра к восемнадцати часам заедет за Тизенгаузом.

Андрей Святославович не успел ответить ни "да", ни "нет", а в трубке уже зазвучали сигналы отбоя. Крестовоздвиженский в своем репертуаре - сто слов в минуту при абсолютной невосприимчивости к мнению собеседника, мысленно отметил он и потянулся за очередной сигаретой. Ехать к какому-то провидцу его не тянуло. Крестовоздвиженский ни словом не обмолвился о том, кто этот человек и чем может быть полезен. Кроме того, за помощь положено платить, а у него вся наличность не превышает десяти рублей... Да и раскрывать душу перед незнакомым человеком совсем не так просто, как кажется Крестовоздвиженскому, нервы и без того на пределе... Но, невзирая на экспансивность, Крестовоздвиженский не прожектер, а прагматик до мозга костей. Может быть, все-таки стоит съездить?..

На следующий день свежевыбритый Тизенгауз ровно в шесть часов вечера спустился вниз, где его уже поджидал Крестовоздвиженский, в нетерпении расхаживавший возле черной "волги".

Шестидесятилетний профессор-ортопед был щеголеват, приземист и, казалось, состоял из округлостей: тугих щек, бодро торчавшего вперед животика и полированной, бронзовой от загара лысины. И передвигался он на маленьких ножках, как шарик ртути, - быстро и без видимых усилий.

- Привет, привет! - увидев Тизенгауза, воскликнул он, закатываясь внутрь "волги". - Поторопимся.

Тизенгауз втиснулся на переднее сиденье и безуспешно попытался вытянуть ноги.

- Иосиф Николаевич, далеко мы едем?

- В Комарово, к нему на дачу. Документы у вас с собой?

Тизенгауз похлопал ладонью по полиэтиленовой папочке, с грустью вспомнил свой атташе-кейс, сгинувший в день ареста, и тотчас упрекнул себя за мелочность. До кейса ли сейчас, если рухнуло все, составлявшее смысл жизни?

- Вы позволите мне отодвинуть сиденье? - попросил он несколько минут спустя.

- Сколько угодно, - разрешил Крестовоздвиженский, сворачивая с Северного проспекта на Выборгское шоссе, чтобы попасть на побережье Финского залива через Осиновую рощу, Песочную и Белоостров. - Как настроение?

- Так себе. - Тизенгауз приподнял регулировочный рычажок и отодвинул пассажирское кресло в заднее положение, что позволило ему наконец-то отчасти выпрямить ноги.

- Рассматривайте предстоящий разговор как прием у врача, - директивным тоном сказал Крестовоздвиженский. - Будьте абсолютно откровенны и не задавайте ненужных вопросов.

- Где работает ваш друг?

- Нигде. Он инвалид, на пенсии.

- А кто он по профессии?

- Юрист, выдающийся знаток международного частного права. Многие были бы рады проконсультироваться у него, но он всем отказывает.

- Иосиф Николаевич, меня вот что беспокоит... Как быть с вознаграждением?

- Вы о чем?

- Неловко отнимать время у человека, тем более инвалида, если не имеешь возможности возместить...

- Выбросите это из головы, - перебил Крестовоздвиженский, державший скорость не ниже восьмидесяти километров, что, по мнению Тизенгауза, попахивало лихачеством. - Моего друга не интересуют деньги, он в них не нуждается...

Затем Крестовоздвиженский резко перевел разговор на особенности подглазурной росписи бывшего Императорского фарфорового завода, за что Андрей Святославович мысленно поблагодарил его. И все тридцать с чем-то минут, что они находились в пути, Тизенгауз отвечал на вопросы о старинном фарфоре, уголком мозга анализируя разрозненные сведения, только что сообщенные Крестовоздвиженским.

Трудно представить себе инвалида, живущего на пенсию и не нуждающегося в деньгах, рассуждал он. Да и сами понятия "инвалид" и "пенсия" не ассоциируются с недвижимой собственностью в курортном поселке Комарово, эдакой загородной цитадели ленинградского истеблишмента... А как сочетать слова Крестовоздвиженского о недопустимости любопытства с профессией его друга, юриста-международника?.. Все, вместе взятое, навело Андрея Святославовича на мысли о Комитете государственной безопасности. Судя по всему, он, этот загадочный друг, оттуда...

Не снижая скорости, "волга" промчалась мимо станций Солнечное и Репине, а в самом начале Комарова, возле Дома творчества театральных деятелей, Крестовоздвиженский свернул налево, в сторону моря, и, поколесив по узким улочкам, затормозил перед массивными металлическими воротами с круглым смотровым глазком.

У ворот проезжая дорога обрывалась - превратившись в пешеходную тропу, она, круто петляя, опускалась с холма в болотистую, поросшую осокой низину, а дальше, метрах в двухстах, в обрамлении сосен пролегла черная лента Приморского шоссе, за которым желтела гряда дюн и блестела в лучах заходящего солнца безбрежная гладь Финского залива.

Мнение Тизенгауза укрепилось - уединенность расположения дачи, глухой двухметровый забор и глазок в воротах убедительно свидетельствовали в пользу его гипотезы о принадлежности хозяина здешних мест к КГБ.

Крестовоздвиженский певуче просигналил, после чего кто-то, предварительно заглянув в глазок, привел в действие электромотор с приводом, раздвигавшим ворота на салазках. А за воротами перед взором Тизенгауза предстала нарядная, свежеокрашенная сторожка, окаймленная клумбами с кустами ронявших лепестки роз. Правее сторожки находился потемневший от времени гараж из кирпича на три машино-места, а на площадке перед гаражом ослепительно сверкала полировкой черная "чайка" с шелковыми шторками на окнах.

- Алексею Алексеевичу! - Крестовоздвиженский шариком выкатился из "волги" и пожал руку человеку, раздвигавшему ворота. - Пламенный привет от лица советской медицины!

- Рановато прибыли, Иосиф Николаевич, - заметил тот, взглянув на часы. Вам назначено на девятнадцать ноль-ноль, а сейчас только восемнадцать тридцать девять. Придется обождать. Присаживайтесь, в ногах правды нет.

- Спасибо, насиделся за рулем. Доехал я быстро, но не нравится мне, что на больших оборотах свечи забрасывает маслом...

Пока Крестовоздвиженский обсуждал с Алексеем Алексеевичем и с водителем "чайки" плюсы и минусы западногерманских запальных свечей фирмы "Бош", Тизенгауз закурил и осмотрелся. На лесистом участке площадью, наверное, не меньше гектара, в отдалении от ворот, за стволами порозовевших от заката корабельных сосен угадывались контуры просторного двухэтажного особняка, куда вела плавно поднимавшаяся вверх, усыпанная толченым кирпичом аллея, обсаженная буйно разросшейся сиренью. А возле ворот, как изваяние, без намордника и без поводка застыла немецкая овчарка, не спускавшая глаз с Тизенгауза.

Теперь у него не осталось и тени сомнения в том, куда его привезли. Не говоря уж о "чайке", один облик человека у ворот мог служить документом, удостоверявшим звание офицера госбезопасности никак не ниже майора. Примерно одних лет с Тизенгаузом, мускулистый и поджарый, "майор", знакомясь с Андреем Святославовичем, взглянул на него так, как будто сфотографировал.

Единственная поправка, внесенная Андреем Святославовичем в подтвердившуюся гипотезу, заключается в том, что дача была не частной, а ведомственной собственностью. Даже очень богатому, по советским меркам, человеку явно не по средствам соорудить подобную махину. К чему, например, частному лицу гараж на три автомобиля? Или жилая сторожка с верандой и розарием?

Тизенгауз успел докурить вторую сигарету, прежде чем со стороны аллеи послышались голоса и звук приближавшихся шагов. Первым шел священнослужитель в монашеской рясе и в фиолетовом клобуке. За ним вприпрыжку скакал черно-рыжий эрдельтерьер, зубами хватая священнослужителя за подол рясы, а сзади его догонял высокий шатен лет сорока - сорока пяти, одетый в светло-кофейную рубашку с короткими рукавами и в брюки той же расцветки. Добавь ему погоны со знаками отличия, промелькнуло в голове у Андрея Святославовича, и ни дать ни взять полковник армии США - спортивная фигура, осанка и короткая стрижка шатена точь-в-точь соответствовали разрекламированным в кино заокеанским стандартам. Однако твердой уверенности, что он здесь главный, у Тизенгауза все же не возникло - по возрасту и физической крепости он не мог быть инвалидом на пенсии.