У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен российской государственности. Исследования и документы - Юрий Дьяков

Сразу перебрасываемся туда. От Тингуты до Цаца километров 40.

Тоже комбинированную бригаду отправляем туда. Фронт обороны нам дали километров 18. Заняли оборону, ввели глубокую разведку. Противник не пошел туда.

Выявилась угроза в районе Котлубань. Противник прорвал фронт через Дон в районе станции Качалинская. Оттуда нас перебрасывают. И это все немедленно. Снова перебрасываем бригаду на этих 80 машинах, причем опять комбинированно. Перебросили части своевременно. Заняли оборону. Предотвратили угрозу, оборонялись с боями дня три, подошли другие части. И вдруг угроза здесь в городе. Нас оттуда перебрасывают в район Чапурники.

Я думаю, вот тебе раз, мы еще не полностью мотомашин у нас не хватает: машин положено 375, а мы имеем 80. Правда вся артиллерия у нас была на тракторах. Я понял, что защищать город придется защищать не в составе танкового корпуса, а защищать город там, где будет самое опасное место.

Первые наши бои, первые наши переброски показали нашу мобилизованность, наше умение и командующим Сталинградским фронтом стал держать нас в руках. По сути дела мы стали бригадой его заместителя генерал-лейтенанта т. Голикова. Голиков и был нашим начальником.

С той поры, где только угроза, туда моментально нашу бригаду. Постольку, поскольку угроза была каждый день и в новых местах, мы всюду обороняли, причем больше пяти-шести дней, кроме «Красного Октября» и Аэродрома мы обороны нигде не держали. Предотвратим угрозу, отобьем атаки противника, подойдут части, заткнут эту дыру, – в другом месте угроза, нас туда. Если бы меньше было угроз, то это, как говориться, ничего, а постольку, поскольку угроз было много, трудновато приходилось.

В Чепурниках была угроза – нас туда.

В Чепурниках дело восстановили, выявилась угроза Тракторному заводу. Сразу нас на Тракторный завод. Был приказ о переброске нас на Тракторный завод в 12 часов ночи во второй половине августа, не помню точно числа. Там прорвалась группа автоматчиков в большом количестве и создала угрозу Тракторному заводу. От Чепурников до Тракторного завода километров 45. Приказ говорил, что к пяти часам мы должны быть на Тракторном.

В пять часов я докладываю, что я в районе Тракторного.

– Спасибо.

Там было две бригады, нашу бросают туда третью. Там немцы перешли в наступление. Немцев отбили совместно с этими бригадами. Угроза миновала. Мы были в районе Тракторного два дня.

Была угроза в районе совхоза «Красная Поляна», немедленно сюда. Приехали в совхоз «Красная Поляна», заняли оборону, драться здесь не дрались. Ночью перебросили, на рассвете занимали оборону. Бойцы зарывались в землю. В бригаде так было: сел и сразу зарывайся в землю, потому что много авиации противника. Назавтра нас начали бомбить. Здесь мы дрались дней шесть и основательно дрались. Отбили шесть танковых атак, причем танков противника было не менее 70.

В первый день в районе Верхней Ельшанки немцы сбросили не меньше трех тысяч бомб на оборону, во второй день не меньше четырех тысяч бомб.

Знаете, ничего не видно. Что тут делать? Телефонные провода рвутся, посыльного хоть не посылай – обязательно погибнет. Связистов в эти дни много погибло, человек 18 связистов выбыло из строя. Во всяком случае, в первый день, когда сбросили на бригаду три тысячи с половиной бомб, было убито 7 человек и 14 ранено, – земля помогла. На второй день было убито человек 18 и ранено человек 30.

Мы подбили 20 с лишним танков и положили много немцев, но считать там трудно, потому что мы не идем вперед. Но все атаки отбили, восстановили положение.

Отсюда нас снимают и говорят, на Центральный аэродром, угроза в этом районе, немедленно бригаду туда. Приехал сам Голиков: «Немедленно туда бригаду». Мы перебрасываемся туда. Там дней шесть дрались. В течение трех дней мы отбили шесть танковых атак. Правда, мы потеряли много своей артиллерии и авиации. Тут мы почувствовали основательно свои потери, потому что бомбежка была невыносимая. Тут я потерял много комсостава, свои строевые кадры. Третий батальон дрался в окружении, остальные батальоны в полуокружении дрались. В конце концов, противник потеснил и основательно потеснил шестую танковую нашу бригаду… И противник ринулся на Аэродром. Аэродром не защищался. Противник ринулся в город, на вокзал.

Что делать?

Я беру свой резерв. У меня в резерве были: рота разведки, и рота автоматчиков. Это мой кулак, который я бросал в самые критические моменты. Здесь я еще свой резерв не бросил… Эти части двинул на соседний участок, чтобы не пустить противника в город. Сам звоню по телефону. Тут снаряды, бомбы, все гремит, земля дрожит, нас в щели засыпает землей, телефонистов засыпает землей.

– Скорее сообщи командующему фронтом или командующему армией, что противник прорвал на нашем участке, а мы держим здесь этот участок. А он прёт, а он прёт. У нас рота разведки, 800 человек и рота автоматчиков 120 человек, плюс наша батарейка одна. И мы задержали наступление двух полков около 400 000 человек, но противник начал просачиваться. Нам все время сообщали, что сейчас придет поддержка, держитесь, чтобы противник не прорвался в город.

Что же делать?

Я оставляю комиссара, оставляю начальника штаба. Говорю: держитесь здесь, не пропускайте, пока не подойдут части. Сам я возвращаюсь к своим частям.

Между прочим, предусмотрительно я сделал так: основной командный пункт был у меня на левом фланге, А дополнительный КП – на правом фланге. Послал туда Ильченко и развернул оттуда связь с частями. Так что связь с частями была из двух мест. Они понесли большие потери, особенно потери от авиации, но противника держали сутки, не пустили в город, дали возможность нашим эшелонам привести себя в порядок, зацепиться. Немцы потом заняли вокзал, но уже значительно позже, время было нами выиграно. Мы стали постепенно передвигаться с Аэродрома. Начали защищать завод «Красный Октябрь» – и в поселок, рабочий поселок. Тут мы стояли недели две с боями, все с боями. Нанесли мы тут невероятный урон противнику, но и нам досталось основательно тоже.

Когда мы Аэродром защищали, нам пришло известие, что Н. С. Хрущев, как член военного совета фронта, как член политбюро просил передать: «Передаю вашей бригаде искреннее спасибо». Мы моментально все это довели до бойцов.

Потом защищали «Красный Октябрь». Здесь выдерживали самые тяжелые бои. Здесь, у «Красного Октября» сидели недели две, дрались.

Потом вдруг нас перебрасывают на защиту завода «Баррикады», западного поселка Баррикады. Здесь было туго, пополнения не получили. Авиация также свирепствовала. Мне пришлось оборонять два километра фронта, причем боевого состава было человек 200, не больше, не считая артиллеристов, не считая автоматчиков.

Не меньше 75 танков, не меньше трех тысяч пехоты противника на участке бригады, который защищает две сотни человек. Положение, конечно, очень тяжелое. Помочь мне некому, обстановку я знаю, знаю что положение тяжелое.

Тут я уже подчинялся командиру 23‑го танкового корпуса. Одновременно я был в двух подчинениях: подчинялся и командиру корпуса и командующему фронтом, или даже в тройном подчинении, подчинялся и 62‑й армии.

Звоню во все концы, что такое положение. Говорят: «Держись, держись!». Передаю в свои батальоны, посылаю туда офицеров связи. Иду сам: «Держитесь, во чтобы то ни стало держитесь!» Один докладывает, другой докладывает, что осталось столько-то людей. Смотрю, у меня уже сотни людей нет. А они прут, причем надо сказать, перли трусливо. Я вижу, что прут они трусливо, вижу, что у них слабо поставлена разведка, не знают, что на два километра фронта 200 человек, а теперь осталось 100. Моментально это было передано в части.

У меня закон в бригаде, какая бы сложная обстановка не была, боец должен знать, что делается, чтобы он знал обстановку. Если боец знает обстановку, он не в слепую действует, он сознательно действует. Говорили: «Товарищи, дело тяжелое, отходить нам некуда, умирать будем здесь, но прежде чем умирать надо заставить умереть противника на нашей земле». Потом были веселые командиры и это помогало.

«Ребята, на Советской земле смелее, смелее ребята! Чего нам бояться, пускай они бояться на нашей земле! Останавливай их!»

Сообщают, что сейчас сюда подходят две бригады, пока-то они подойдут. Работников политотдела, начальника политотдела, заместителя его, начальника тыла своего немедленно выслал в тылы. Вытянул из тылов, все, что было у меня. В общем, наскреб в тылах без ущерба для работы тыловых учреждений еще человек 140. Народ шел – родина этого требовала.

Задержали мы здесь это наступление. Людей мало, дошло дело до тылов. Пришли две бригады и сменили нас. Отошли в район завода «Баррикады» и стали во втором эшелоне, метров на 400 в тыл отошли. Начали приводиться в порядок. Противник был окончательно задержан, не пошел дальше. Тут я ходил по своим минометчикам, которые сыграли здесь большую роль. Снарядов у меня всегда хватало и мин хватало.