Гексаграмма - Варвара Мадоши

— А почему нет? — словно защищаясь, спросил Ал. — Врачам же люди позволяют себя осматривать. Я не врач, но я сейчас пытаюсь спасти вам жизнь… стеснительность как-то неуместна.

Дайлинь снова засмеялась, потянулась, встала и коснулась застежки своего легкого цветочного ципао у горла. Ал мог бы поклясться, что она не сделала ровным счетом никакого жеста, даже плечами не повела, но наряд, вроде бы состоящий из нескольких слоев и сидящий на ней более чем надежно, пестрой лужицей оказался у ног Дайлинь.

А сама Дайлинь…

Что ж, она была прекрасна, как только может быть прекрасна юная, обнаженная, изящная женщина. «Черт, мой опыт ограничивается подглядыванием в душе за подругой детства, — торопливо напомнил себе Ал, чувствуя, как у него неудержимо потеют ладони, а краска наползает на щеки. — Для меня сейчас любая неотразима… И вообще, будь ученым, не теряй голову, у Уинри грудь больше! Да, но зато какая форма…. черт, это же не воспроизвести, она как цветок…» Следующая мысль была проще: «Я влип».

— Почему бы вам не изучить получше? — коварно спросила Дайлинь, осторожно взяла его безвольную ладонь и положила на объект альфонсовых сомнений, повыше темно-коричневого, встопорщенного от холода соска.

Теплая плоть словно сама подалась навстречу.

— Я верю в любовь, — слабо пробормотал алхимик.

— Вы хотите сказать, что в меня влюбились? — удивленно подняла брови Дайлинь.

— Нет, — ответил Ал еще тише. — В том-то и дело.

— Если бы это было по любви, я бы тоже себе не позволила, — мягко проговорила девушка, кладя ладони ему на шею и подтягивая ближе к себе; ее дыхание пахло пряностями. — Но в том-то и дело, что у нас нет чувств друг к другу, Альфонс Элрик. Можем ли мы позволить себе небольшую передышку?.. Расслабьтесь, мой дорогой. Вы безумно мне нравитесь. Все будет хорошо.

Алу действительно было хорошо.

Стыд ушел почти сразу, уступив любопытству, энтузиазму и наслаждению. Ее запах, ее тепло, ее гладкие волосы под пальцами, когда она, опустившись на колени, ласкала его ртом — божественно, одно лучше другого, может ли в мире быть большая радость? Дайлинь не дала растрепать свою аккуратную прическу, вывернулась со смехом. Пальцы ее порхали бабочками, гладили его грудь, бедра, сжимались ласково, словно оставляя огненные следы.

«Эй, это я должен изучать твое тело!»

«Что же, мне не полагается ничего для себя, господин ученый? У меня давно никого не было…»

Внезапная искренность, акцент, вдруг возникший в голосе; несколько слов, которые она пробормотала по-сински, словно короткую молитву — Ал не разобрал смысл — все это словно перекинуло между ними мост, уничтожив последние мысли о том, что у их встречи были какие-то смысл, и цели помимо самой этой ночи — лукавой и немного печальной.

Когда его первый голод был утолен, он принялся тщательно изучать ее тело, лаская губами и языком — немного неуклюже, но Дайлинь направляла его. Она была нежна, приветлива и благодарна. Ее вздохи пьянили не хуже вина: Ал чувствовал, что теряет себя, не успевая запоминать и понимать. Она была слишком прекрасна: и эта небольшая родинка на тыльной стороне левого плеча, и маленький, еле заметный шрамик над пупком, и легкая выпуклость живота, и восхитительная грудь, чье совершенство он даже не мог описать… Она была прекрасна вся целиком, его первая женщина.

«Я не смогу повторить это совершенство», — подумал Ал.

Дайлинь спросила его, уверен ли он теперь в успехе. Альфонс ответил чистую правду:

— Теперь я как никогда хочу попробовать. Только… Дайлинь, не могла бы ты помочь мне?

— Все, что угодно, — она улыбнулась.

— Две вещи.

Во-первых, скажи, подтверди, что тебе действительно нужно сбегать.

Они смотрели друг другу в глаза, лежа на кровати и обнимали друг друга, и ничто не дрогнуло в ее лице, но Аллу показалось, будто между ними рассыпали лед.

— Нужно, — сказала Дайлинь. — По-другому мне не уйти от Чинхе. А уйти надо.

— Тогда вторая вещь.

Штук десять приседаний.

— Что?.. — глаза Дайлинь слегка округлились.

— Приседаний, — повторил Ал. — Еще, пожалуйста, помаши руками, пару наклонов и… ну ладно, я покажу.

— Прости еще раз, что? — немного растерявшись, повторила синская гангстерша.

— Вообще-то я честно с самого начала собирался просто изучить твое тело, — сказал Ал, слегка смущаясь. — То, что мы сделали, мне очень помогло, но надо же еще понять костную структуру, особенности опорно-двигательного аппарата, все такое…

Дайлинь фыркнула — и вдруг тихо засмеялась, зажимая рот.

— Что еще и можно ожидать от ученого мужа! — сказала она. — Покажите же мне нужные позы, господин алхимик.

В их дверь постучали, когда Ал и Джерсо завтракали коагулированными (кроме Ала это слово все равно никто не мог выговорить, поэтому свинья была сочтена просто жареной) остатками свиньи — а Зампано мрачно раскладывал пасьянс, сидя на кровати. Окно было раскрыто.

Искусственное тело лежало в ванной, нелепо скрючившись. Дайлинь укрылась в смежной комнате. Здесь было самое слабое место их плана: нужно было так отвлечь внимание визитеров, чтобы туда даже не зашли. Ал предложил было спрятать девушку в сундуке, что заменяли здесь нормальные человеческие шкафы, но в случае обыска это дало бы лишь отсрочку.

Для отвлечения внимания они сперва хотели было выложить тело на полу посреди комнаты, но тут воспротивились все, кроме Ала.

«Если оставили на полу — значит, там, где убили, — увещевал Джерсо.

— А я тебе не возьмусь так все разложить и стены кровью забрызгать, чтобы картину воспроизвести, какую нужно… Пусть лучше мы ее пытали в ванной».

«Да, — поддержала Дайлинь, — в это Чинхе поверит скорее. Кроме того, тело на полу зальет все кровью и может просочиться на первый этаж…»

«Замечательно. Утренний душ отменяется. А как нам тогда привлечь внимание Чинхе, чтобы он не прошел в соседнюю комнату?»

«Это зависит от твоего поведения и выбора слов», — ответила Дайлинь.

«Тогда приготовься прыгать в окно и надеяться на лучшее, — пригрозил Альфонс. — Что ж, буду играть маньяка».

Он сомневался, сможет ли изобразить то, что нужно. Честно говоря, он вообще сомневался, что сейчас сможет кого-либо сыграть. Черт, он поехал в Син заниматься наукой и сидеть в библиотеках! Какие высшие силы превратили это невинное предприятие в очередную эскападу с дикими приключениями?

— Ты справишься, — тихо сказал Джерсо.

Ну почему Эдварда здесь нет?..

У него чудесно выходило изображать плохих парней…

А может быть, сознаться, что они никакие не мафиози?.. Нет, рискованно, они уже это обсуждали.

Ладно, будем играть.

Альфонс не стал лезть в карман брюк, но он знал, что заветная железка там, и от этого становилось немного легче. В конце концов, справился тогда, справится и сейчас.

— Войдите, — крикнул Альфонс, умудрившись не дать петуха, — не заперто!

Дверь раздвинулась и на пороге, низко кланяясь, появился колоритного вида низкорослый человечек.

Оружия при нем как будто не было, зато он щеголял темно-синей рубахой с вышитым золотым драконом, такими же шароварами, низкой шапочкой с черным длинным пером и престранного вида мягкими красными туфлями.

— Уважаемый господин Эллек? — проговорил человечек по-аместрийски с небольшим акцентом, кланяясь на синский манер.

— Тебе чего надо? — невежливо спросил Зампано, отвлекаясь от карт.

— Мой господин шлет вам приветствия и просит позволения войти и побеседовать с вами.

— Кто такой ваш господин? — спросил Ал спокойно. — Я здесь никого не знаю.

— Моего господина зовут Чинхе, это просвещенный и благородный человек, облеченный немалой властью. Он также хотел бы принести извинения за вчерашнее столкновение с его нерадивыми слугами в Кантоне. Мой господин тем более сожалеет, что он не знал о выдающейся учености господина Эллека.

— Я с удовольствием поговорю с ним, — сказал Альфонс, хотя внутри у него все сжалось и никакого особо удовольствия он не испытывал. Он снова постарался говорить тем же тоном, каким когда-то общался с гомункулусами. Увы, получилось хуже. Двухметровый железный доспех здорово придает уверенности в себе. А в чужой стране да в своем слабом живом теле сразу чувствуешь уязвимость.

Пятясь, человечек отошел в сторону, и вместо него в комнату, отвесив короткий поклон, вошел молодой мужчина.

«Моложе генерала Мустанга, — решил Ал, глядя на смуглое волевое лицо. — А чем-то похож».

Вслед за ним двое помощников внесли невысокое кресло и установили прямо напротив Альфонса. В него и уселся вошедший.

Господин Чинхе отличался невысоким ростом — лишь чуть выше миниатюрной Дайлинь. Не только Зампано с Джерсо, но и Ал возвышались над ним. «Голова дракона»[6] — так называли предводителей триады — был похож на Мустанга только властностью и слегка скучающим выражением лица, но его пластика прирожденного танцора ничуть не напоминала военную выправку.