Лиловый рай. Книга третья - Эля Джикирба

– Во-первых, его здесь нет, – возразил Джанни. – Во-вторых, Оскар тоже профессионал, а значит, сможет держать себя в руках. К тому же я не в ответе за него. Это твой человек, и подчиняется он только тебе.

– Но привёл его ты.

– Хочешь, проверим его? Позови в следующий раз, пусть приедет.

– Ты же знаешь, он никогда не ездит сюда.

– Стив, если я – твоя правая рука, то он – левая. Прикажешь – приедет.

– Он не мой друг, так что сравнение неуместно. Ладно, я подумаю. Давай эту поездку пока разрулим.

II

Всю неделю взрывались фейерверками чернильные островные небеса, сияла огнями тысяч лампочек яхта, привезённые с континента музыканты сыграли, наверное, весь репертуар, которым был богат огромный регион к западу от архипелага: от наполненных синкопированными ритмами волшебных карибских мотивов и ямайского регги до бразильского джаза, джаз-фолка и аргентинского танго. Девушки в бикини и топлесс, с приколотыми к волосам живыми розами, брызжущие смехом и податливые, как растаявший воск, танцевали для парней и вместе с ними, дрались друг с другом в боксёрских перчатках на залитом пеной ринге, голенькими бегали по освещённому подсветками парку, отдавались всем, кто хотел их, по любому зову и прихоти. Снимало ночное похмелье ледяное пиво, парни заключали пари, кто сможет проплыть большую дистанцию в бассейне, и пытались играть в баскетбол, что на самом деле не очень-то получалось из-за переизбытка удовольствий.

Просто валялись в шезлонгах с нетбуками в руках и размышляли о вечном, глядя в глубокое небо.

III

Майкл тоже принимал участие в островной жизни, но вёл себя намного сдержаннее, чем можно было ожидать от юноши его возраста. Разве что любил девушек так же рьяно, как остальные, и пару раз оставался танцевать вместе со всеми до утра, делая вид, что не замечает общего восхищения и не сдерживающего слёз счастья Артуро.

Стив тоже несколько раз плакал от переизбытка чувств и периодически обрушивал восторженные речи на Джанни.

– Он всё оценил, Джан. Я показывал ему виллу, мы осматривали пляж, ходили по парку, и он подробно расспрашивал меня о строительстве, об организации островной жизни, о технической стороне – обо всём, короче говоря. Тысячи вопросов и вывод, от которого я чуть не умер от счастья. «Ты крутой чувак, Стивви. Я в восторге», – сказал он. Это те самые слова, ради которых я живу, ты понимаешь, Джан?!

– Ты счастлив, сынок?

– Да, папочка, я счастлив.

Они часто плавали на яхте одни, без парней и женщин. Только команда и они втроём. Принимали солнечные ванны, Майкл пил воду со льдом, даже позволил бармену добавлять в неё ложку сиропа и веточку мяты, Стив и Джанни баловались пивом, из динамиков звучал любимый Джанни джаз, и им казалось, что время остановилось и зависло над ними, не находя в себе сил прервать чарующую прелесть момента.

– Стив, ты ведь женат? – спросил в одну из таких поездок Майкл.

– Да. Её зовут Марша Маклинни.

– И у тебя двое детей – сын и дочь. Джо показывал мне фотки. Твоя дочь – красавица.

– Да, она красотка и похожа на мою мать. Так же умна не по годам.

– А ведь ты ведёшь двойную жизнь, – то ли констатировал, то ли удивился Майкл.

Стив спустил с переносицы солнечные очки и внимательно взглянул на него.

В ответ Майкл проделал то же самое.

– Да, ты прав. Он ведёт двойную жизнь, – прошелестел Джанни.

– Веду, – подтвердил Стив. – Веду. Но только здесь, на этом самом острове, если ты о женщинах. Я изменяю жене и детям только здесь. Потому что здесь – не их территория, скажем так.

– Я не о женщинах. Точнее, не только о них.

– Что ты хочешь услышать?

– Ты бандит? Нет, я спрошу по-другому. Ты убивал людей?

– Людей – нет, малыш. Только бандитов.

– Таких же, как ты?

– Куда им до меня! Они все мертвы, а я, как видишь, жив.

Джанни и Стив засмеялись на этой фразе одновременно.

– И Джо тоже убивал?

– Нет, – поспешно сказал Джанни. – Я организовываю, просчитываю.

– Я понял. А вы и сегодня бандиты, так?

– Нет. Уже почти нет, ха-ха. Уже лет тридцать как почти нет. Мы стали добропорядочными гражданами и гордимся этим. Правда, Джан?

Джанни выразительно промолчал.

– Ты платишь налоги?

Стив засмеялся, но добродушно, как смеются над наивными вопросами, которые любят задавать маленькие дети. За него ответил Джанни.

– Налоги всегда надо платить, малыш. Только глупцы не платят налогов.

– Я не об этом спросил, – заметил Майкл. – Я спрашиваю о другом. Ты платишь налоги со своей теневой деятельности? Не напрямую, конечно, а опосредованно. Через фонды или ещё как-то.

– Во-первых, я даю взятки, и их берут. И я попрошу обратить на это самое пристальное внимание. Во-вторых, я очень много занимаюсь благотворительностью и таким образом смываю с себя грехи.

– Ты думаешь, что благотворительностью смываешь с себя грех торговли наркотиками?

– И это тоже. Я не виноват, что в мире столько придурков, готовых положить жизнь на алтарь собственной распущенности. Я помогаю им забыться, а они за это платят мне деньги. И не надо мне говорить про их детей, внуков и собачек. Если они безмозглые животные, я в этом не виноват.

– Я и не собирался их защищать. Просто спросил.

Стив и Джанни переглянулись.

Зачем ему это?

Он и дальше задавал вопросы – о семье и детстве Стива, о сне, в котором ангел пришёл спасти шестилетнего светловолосого крепыша, приняв его, Майкла, обличье. О доне Паоло и обычаях в его семье. О его скрупулёзной мелочности и животной жестокости.

– У него всегда была эрекция на предсмертный хрип, помнишь, Джан?

– Разве это можно забыть?

О его гибели от их рук, правду о которой они оба, не сговариваясь, решили не скрывать.

– Думаю, я бы тоже убил отца, если бы он так мучил мою мать, – сказал Майкл, выслушав трудную историю, которую они рассказывали вдвоём, перебивая друг друга.

Джанни облегчённо вздохнул, услышав его слова.

Сколько раз он говорил себе то же самое. Он ведь на самом деле убил дона Паоло из-за неё. Только из-за неё.

Говорили о семье Стива и о несчастливых брачных союзах, когда люди держатся друг за друга, не понимая, зачем им это нужно. Честнее разбежаться, наверное, но подчас честность даётся труднее, чем вся мировая ложь, вместе взятая.

Говорили и о том, какое место занял Майкл в жизни Стива, и это неожиданно внесло в их доверительную беседу оттенок драматизма.

– Почему ты не представил меня своей семье?

Вопрос прозвучал мимоходом, небрежно, и Майкл задал его, не глядя. Он держал в руках блокнот и занимался тем, что рисовал в него простым грифелем всё, что видел вокруг: поручни, сияющую чистотой палубу, стаканы с напитками, поднос с фруктами, сброшенные с ног шлёпанцы и летающих над головой чаек.

– Ты должен навсегда запомнить одну вещь, Майкл, – как можно мягче, но постепенно распаляясь, пустился в объяснения Стив. – У меня, как ты уже понял, две жизни, которые я не смешиваю. Ты, так уж вышло, и почему так вышло – тема для долгого разговора, часть этой жизни. И не только ты. Даже Джан, и Вишня, и остров, и голые девочки, и парни, что резвятся там, откуда мы только что отчалили. А семья – она в другой жизни. Там, где легальный бизнес, семейные традиции, приёмы, ложа в Метрополитен, головные боли моей жены, беседы и переговоры. Где мои дети, лыжи и сёрфинг, гольф и моя головная корпорация. И множество других корпораций тоже. И не верь мне, если я скажу, что там мне хуже, чем здесь. Это будет ложью. Мне очень хорошо там, ведь для амбициозного чувака типа меня нет ничего лучше, чем легитимная признанность обществом. Признание на равных сильно заводит, понимаешь?

– Почему, если тебе там хорошо, ты изменяешь своей женщине и своим чудесным детям с этими глупыми шлюхами? И почему твоя семья лишена возможности видеть твой чудесный остров? Когда я женюсь, я ни на секунду не буду расставаться со своей женщиной и детьми. Буду ловить каждое мгновение с ними, упиваться общением, кайфовать просто от того, что они здесь, рядом, а не сами по себе, где-то там, вдалеке…

Джанни хотел было ответить Майклу вместо Стива и таким образом смягчить жёсткость его вопросов, но Стив его опередил.

– Во-первых, у моей семьи есть остров, и не один. Возможно, там не так чудесно, как здесь, но только если сравнивать именно с этим островом, аналогов которому – так уж сложились обстоятельства, – я думаю, нет нигде в мире. Не забывай, я посвятил его тебе, а значит, он должен был соответствовать моему идеалу. И не возражай сейчас. И моя семья, Майкл, ничем не обделена, в сравнении и с чем бы то ни было, и с кем бы то ни было. А во-вторых, мой дорогой, вот когда женишься, проживёшь совместно с женщиной какой-то отрезок жизни и даже заведёшь детей – тогда и поговорим. Ладно?