Лиловый рай. Книга третья - Эля Джикирба

– Понимаю. Не люблю я такие разговоры.

– Неженка, – сморщила нос Мелисса. – Тебе надо учиться преодолевать выстроенные сознанием психологические преграды и освобождать своё зажатое комплексами эго, иначе стресс неизбежен, а это чревато всякими неприятностями.

Она встала с шезлонга, на котором сидела уже бочком, явно собираясь уходить, наклонилась над Тедом и по своей давней привычке заговорщически прошептала:

– Стрессы, медвежонок, чреваты целым рядом болезней. Я тебе больше скажу – они чреваты импотенцией.

И, сделав страшные глаза, ушла.

– Куплю виагру, – ответил, скорее, самому себе Тед.

IV

Как Молли может вот так, спокойно, говорить об интимной жизни родителей? Тед не мог, он даже думать об этом никогда не мог, всякий раз отгонял от себя подобные мысли, с тех самых пор отгонял, как стал подрастать и в их с сестрой жизни появились новые ощущения. А Мелиссе было хоть бы что. Она говорила о сексе между отцом и матерью спокойно, как могла бы говорить о посторонних людях. Обсуждала позы, которые они, возможно, предпочитают. Слова, которые должны говорить друг другу во время жарких любовных схваток. Частоту интимного общения.

Тед демонстративно затыкал уши, когда Мелисса заводила подобные разговоры. Он предпочитал принимать Стива и Маршу такими, какими запомнил их в детстве, и совсем не интересовался подробностями той части их жизни, что шла за сияющими белым лаком дверьми спальни.

Мама – самая красивая в мире. Она сдержанна и скупа на ласку, поэтому каждое проявление чувств с её стороны становится праздником. Мама учит, как правильно себя вести, она нанимает педагогов, ведь Тед и Молли в первые годы учёбы занимаются дома – ещё одна семейная традиция. Она всегда безупречно одета и причёсана, от неё приятно пахнет, она не повышает голоса, никогда не ругает и проводит воспитательные беседы в форме диалога. Тед многое запомнил о том, что можно и чего нельзя, именно из них.

Отец?

Тед страшно завидовал Стиву и одновременно боялся его, и страх этот был скорее иррациональным, чем основанным на конкретных причинах, ведь Стив никогда не давал ему повода бояться, не кричал на него, не был с ним груб и тем более не поднимал на него руку. Но он мог так посмотреть, что Теду сразу становилось не по себе.

В детстве он часто плакал вроде бы без повода, когда ловил на себе взгляд отца, а повзрослев, понял почему.

Недоумение.

При взгляде на Теда в глазах Стива всегда сквозило недоумение.

«Откуда ты такой взялся?» – вроде бы спрашивал он, и Тед сразу казался себе полным ничтожеством.

Несмотря на страх и зависть, Тед обожал Стива, считал его самым крутым чуваком в мире и за все годы жизни, а Теду было уже почти двадцать, ни разу не усомнился в своей правоте.

Соответствовать такому отцу было непосильной задачей. Спокойный и моментами даже флегматичный, Тед совершенно не походил на темпераментного и живого как ртуть Стива, и даже внешность у него была прямо противоположная отцовской: ниже отца почти на полголовы, более плотного телосложения, с симпатичным, но простоватым лицом, на котором мягко светились небольшие голубые глаза.

И вроде с такой же открытой, как у Стива, но одновременно застенчивой улыбкой.

– Вылитый Эндрю, – говорил про него Стив в беседах с Джанни.

Это было неправдой, Тед не был вылитым Эндрю. Обликом вроде похожий на деда-сенатора, на самом деле Тед был похож на Пита Дженкинса, своего деда с отцовской стороны. И, как выяснится позже, не только внешне, но и характером. Просто Стив почти не помнил отца, и ему в голову не пришло сравнивать своего сына с тем, кого он считал самым смелым, самым сильным и самым чутким человеком в мире, практически героем.

Он и вёл себя с Тедом соответственно. Лишь глянет на него мельком – и быстро отводит взгляд в сторону.

Как же мечтал Тед научиться у отца умению «так посмотреть»! Сколько раз он видел, как реагируют на взгляд отца те, кто попал ему под руку: дедушка Эндрю, к примеру, с которым у Стива с первых дней не сложились отношения, или ветреный и капризный Эд, дядя Теда, да и многие другие мужчины и женщины, посторонние и не очень.

«Эх-х, мне бы так научиться», – думал Тед, хотя знал, что никогда не сможет. И даже Мелисса не смогла бы. Она и сама это признавала.

– Я, конечно, крутая девчонка, но папа круче, – покачивая хорошенькой головкой, часто говорила она, и это было высшей похвалой, потому что дождаться, чтобы Молли признала, что есть на свете хоть кто-то круче её, было невозможно.

Остров

I

По желанию Стива, мечтавшего поскорее показать Майклу остров, Джанни, чертыхаясь, уже неделю готовил поездку. Звонил, кому надо, опрашивал на предмет занятости, делал рокировки, откладывал не шибко срочные дела на более позднее время – одним словом, занимался как никогда сильно раздражавшей его рутиной и мечтал лишь об одном: чтобы как можно больше народу отказалось ехать. Ему страшно не хотелось упускать возможность провести время с Майклом, и всё, что могло этому помешать, воспринималось им в штыки.

Как назло – а так и происходит в подобных случаях – команда для поездки набралась довольно большая: не менее дюжины парней, если считать Стива с Джанни. Но, вопреки опасениям, как-то сразу стало понятно, что на этот раз будет как никогда хорошо.

Тон общему настроению на самом деле задал Майкл. Он был вежлив и одновременно весел, даже игрив, к тому же сразу перешёл из личного салона в общий, чтобы, как он выразился, «поболтать с новыми знакомыми». Появление ангелоподобного юноши, которого Стив представил всем как своего приёмного сына, внесло дополнительную интригу в атмосферу предвкушения, всегда царившую среди настроившихся на праздничный уикенд парней накануне поездок на остров, и когда Майкл появился в салоне и сел среди них, они с готовностью приняли его, хохотали над его шутками и беззлобно подначивали его самого, играли в карты, смотрели баскетбол и новости, говорили о политике и женщинах, много ели и много пили и в итоге отлично провели долгое время полёта.

Стив тоже пил со всеми, но меньше, чем обычно, и тоже перешёл в общий салон. Впрочем, он часто так делал, он и самолёт заказал специально для полётов на остров – с двумя просторными салонами, удобный, но без излишеств, чтобы летать с парнями в одной компании. В свой салон он отлучался только по делу – если были срочные звонки – или если хотелось поспать.

Вёл он себя, как всегда, просто и вроде бы не замечал ни всеобщего восхищения красотой своего подопечного, ни интереса к нему, проявлявшегося во всём: и в том, как парни смотрели на него, вроде бы незаметно поначалу, но по мере увеличения возлияний всё более откровенно, и в том, как удивлялись феномену его магического воздействия на них, таких прожжённых и битых жизнью, и во всё более громких возгласах, сопровождавших каждый его жест или фразу, и в репликах, от которых его нежные из-за отсутствия растительности щёки покрывались румянцем, а по лицу скользила едва заметная улыбка.

Джанни понимающе усмехнулся, когда они, разгорячённые непривычно весёлым и насыщенным полётом, сошли с трапа в аэропорту архипелага и он услышал у себя за спиной шёпот Стива:

– Не много ли они себе позволяли, как ты думаешь, Джан?

– Как же ты предсказуем, – с незлобивой иронией отреагировал он. – Но моих парней не обижай. Ты забываешь, что они профессионалы.

– Наших парней, – поправил его Стив. – Наших, Джан. Но ты не учитываешь один маленький штрих. Или делаешь вид. Перед красотой, мой дорогой Джан, трудно устоять. Красота сродни тарану – может пробить любые стены.

– Вот когда пробьёт – тогда и будем обсуждать, ладно? – отрезал Джанни. – Не вижу повода к волнению. И потом, я не понял, ты на что-то намекаешь?

– Откуда мы с тобой знаем, на что они способны?

– Майкл хоть и красавчик, но мужчина, Стивви, мужчина. А не женщина. Вот если бы он был женщиной…

– Если бы он был женщиной, он остался бы в моём салоне, Джан.

– Они прошли тест, Стивви.

– С тех пор утекло немало воды. Люди меняются. И мир вокруг нас сошёл с ума.

– Мои не меняются. Я слежу за этим.

– А Оскар? – спросил Стив, имея в виду одного из парней, славившегося своей неразборчивостью в связях.

– Во-первых, его здесь нет, – возразил Джанни. – Во-вторых, Оскар тоже профессионал, а значит, сможет держать себя в руках. К тому же я не в ответе за него. Это твой человек, и подчиняется он только тебе.

– Но привёл его ты.

– Хочешь, проверим его? Позови в следующий раз, пусть приедет.

– Ты же знаешь, он никогда не ездит сюда.

– Стив, если я – твоя правая рука, то он – левая. Прикажешь – приедет.

– Он не мой друг, так что сравнение неуместно. Ладно, я подумаю. Давай эту поездку пока разрулим.