Амстердам. Город любви, каналов и велосипедов - Юлия Антонова

Наиболее влиятельным «господином» региона стал праправнук Вольфгера, Гейсбрехт[1] II Амстел, прославившийся своей драчливостью и постоянными ссорами с епископом Утрехтским и ближайшим соседом графом Флорисом V. Ситуация усугубилась после того, как последний даровал Амстердаму торговые привилегии, что привело к обострению отношений, убийству Флориса и конфискации земель Гейсбрехта.

В 1323 г. Амстердам назначили одним из таможенных пунктов импорта пива, что, по сути, явилось очередным скачком в развитии города. Городская вода в те далёкие времена едва ли была пригодна для питья, а потому потребление пива было делом обычным. Крупнейшим поставщиком этого напитка в Северной Европе считался Гамбург, и в течение почти 50 лет 1/3 всей пивоваренной продукции провозилась через Амстердам. Постепенно немцы начали поставлять сюда и другие товары, прежде всего зерно, закрепив за городом, тем самым, славу торгового порта.

В XIII в. в погоне за деньгами большинство правителей делали ставку на введение таможенных пошлин вдоль основных торговых маршрутов. Со второй половины столетия дорога через Рейн и Утрехт стала невыносима: торговцев грабили и убивали, причём во главе подобных разбойничьих рейдов нередко стояли наместники и губернаторы. Пытаясь избежать грабежей, торговцы принялись искать новые пути, и вскоре выбор стал очевиден: наилучшим выходом был путь по реке Амстел, через Амстердам. Здесь не было обременительных пошлин, поскольку местные жители, осознав невозможность выживания на песках исключительно за счёт сельского хозяйства, прикладывали усилия для стимулирования и защиты торговли, улучшая мосты и шлюзы, предоставляя купцам различные привилегии и гарантии безопасности – одним словом, поселенцы на реке Амстел желали создать второй Брюгге. Амстердаму повезло: епископ Утрехта не слишком вмешивался в дела города, а потому столь типичной для средневековой Европы феодальной системы здесь просто не могло возникнуть. Свобода ставилась превыше всего; кроме того, в городе не пугались, а, напротив, приветствовали всё новое.

Амстердам в 1544 г.

И всё же Амстердам оставался крошечным поселением: в 1425 г. здесь насчитывалось лишь две церкви да несколько кварталов с огородами, протянувшимися на километр вдоль Амстела по улицам Гелдерсекаде, Сингел и Кловенирсбургвал (Geldersekade, Singel, Kloveniersburgwal). Дома были деревянными, а потому город на воде, как ни странно, нередко больше страдал от огня, нежели от наводнений. Самым крупным стал пожар в мае 1452 г., когда огонь вспыхнул у Старой церкви, перекинулся на пришвартованные корабли, гонимые ветром к другому берегу, – и за несколько минут пламя поглотило ¾ всех зданий и необъятное множество товаров, стоимость коих зачастую была значительно выше, чем домов.

Власти не медлили: мгновенно появился закон, предписывавший выкладывать крышу не тростником, а черепицей или шифером; фасады и боковые стены должны были строить исключительно из кирпича. Однако на первой карте Амстердама, составленной в 1544 г., отчётливо видно, что минимум половина зданий по-прежнему щеголяли деревянными фасадами, и вплоть до XVII в. некоторые районы города оставались полностью деревянными: такое строительство обходилось жителям гораздо дешевле – да и тяжёлый камень зачастую в буквальном смысле слова топил новострои.

Амстердам всегда был одним из наиболее часто изображаемых городов Европы. Сохранилось около 900 карт старого города, среди которых встречаются такие, на которых реалистично отображён каждый дом. Карты других столиц, как правило, показывали широкие бульвары и шикарные дворы, оставляя другие части города в тени, – на картах Амстердама же тщательно прорисовывался каждый уголок.

Подобное отношение объяснялось чувством собственного достоинства, характерным чуть ли не для каждого жителя столицы, что, собственно, и породило тысячи разнообразных фасадов, изобилующих чёткими деталями. Такую кропотливую работу редко выполняли знаменитые мастера: это поручалось подмастерьям, желавшим стать полноправными членами гильдий и всеми возможными способами пытавшимся доказать наличие незаурядного таланта.

Начиная с середины XIV в. своим процветанием Амстердам стал во многом обязан не только торговле, но и религии, о чём экскурсоводы нередко забывают, а путеводители умалчивают. В 1345 г. в столице вспыхнул религиозный ажиотаж после того, как 15 марта на улице Калверстрат (Kalverstraat) произошло настоящее чудо. Находящемуся при смерти больному в качестве последней трапезы предложили гостию, которую тот, однако, не в силах был проглотить. Недолго думая служанка бросила лепёшку в огонь, но наутро обнаружила, что та осталась целой и невредимой. Историю тут же рассказали священнику; в дом сбежалось всё духовенство Амстердама, а спустя три недели событие было тщательно задокументировано. Облатку аккуратно положили в ларец и, прославляя Господа, торжественно перенесли в Старую церковь, куда потянулись тысячи паломников.

Улица Лейдсестрат была проложена специально для паломников, прибывавших в Амстердам поклониться священной гостии

На месте дома, где произошло чудо, соорудили небольшую часовню для пилигримов, снесённую только в 1908 г., а для облегчения их путешествия власти распорядились проложить новую дорогу, частично охватывавшую нынешние улицы Овертом (Overtoom) и Лейдсестрат (Leidsestraat). При этом сохранившийся до наших дней проулок между Сингел и Калверстрат до сих пор называется Священной дорогой – Хейлиге Вег (Heilige Weg).

Священной облатке приписывают немало чудес. В 1476 г. в Старую церковь на поклонение реликвии прибыла парализованная монашка. Только лишь взглянув на чудодейственную лепёшку, женщина почувствовала, как к ней возвращаются силы, и она полностью исцелилась от своего недуга.

Сам император Священной Римской империи Максимилиан I, охваченный смертельной болезнью в Гааге, внезапно излечился, дав клятву посетить Старую церковь Амстердама и поклониться гостии. Надо сказать, самое старое литературное произведение, в котором упоминается столица Нидерландов, повествует именно об амстердамском чуде. Сам город быстро прозвали восьмым чудом света, и даже в XVI в. бывавшие здесь торговцы по-прежнему отмечали, что каждый уважающий себя путешественник обязан посетить эти святые места. Императоры Карл IV, Карл V и Максимилиан I также были частыми гостями столицы в те годы, что во многом способствовало повышению её статуса.

Герб Амстердама

В память об амстердамском чуде до XVI в. в городе ежегодно проходило праздничное шествие. Впереди шли члены гильдий с зажжёнными свечами, собственным флагом и изображением своего покровителя-святого. За ними шли ребятишки, разыгрывавшие небольшое представление о святом Георгии, убивающем дракона. Затем появлялись детишки, одетые в ангелочков с крыльями и в чёртиков с ужасными ухмылками на вымазанных золой лицах. К детям присоединялись поющие студенты из Латинской школы, монахи из городских монастырей и члены различных религиозных объединений, порой почти обнажённые из-за какого-нибудь данного обета. Замыкал шествие священник, державший святыню – причём официально признанную Римской католической церковью – под огромным балдахином, который несли четыре бургомистра.

Процессия двигалась от Новой церкви к Новому мосту на реке Эй, где духовенство останавливалось, чтобы благословить корабли и заверить капитанов в безопасности местных вод, и потом возвращалось к Старой церкви, где священная облатка демонстрировалась собравшимся людям.

Сейчас «амстердамскому чуду» посвящён целый зал Исторического музея; более того, здесь хранится ларец, в котором, согласно легенде, и находилась заветная облатка. Дело в том, что после проведения в Амстердаме Реформации из церквей были вынесены все католические святыни, и гостия оказалась в сиротском приюте – том самом, где ныне расположился музей. Тем не менее ежегодные шествия в память о чуде продолжались, хотя теперь они проводились в полной тишине, отчего получили название Молчаливой процессии. До сих пор в первую субботу после 15 марта около 10 000 голландцев приезжают в Амстердам лишь для того, чтобы почтить великое прошлое и принять участие в бессловесном торжестве.

К концу XV столетия Амстердам стал чуть ли не обязательным пунктом остановки: в 1493 г. один из хронологов писал: город «столь известен, что многие люди в дальних странах считают, будто это не город, а целая страна, и с ней стремятся заключить союзы». За четыре года до этого австрийский император Максимилиан, чудом излечившийся от недуга благодаря амстердамской облатке, позволил столице включить в свой герб собственную корону – хотя злые языки поговаривали, будто богатый Амстердам выкупил такое право. Надо сказать, подобной чести не был удостоен никакой другой голландский город – да и сам ганзейский Любек вынужден был довольствоваться лишь имперским орлом.