Капойо (СИ) - Иолич Ася

– У меня есть больше пяти золотых. Я хочу начать искать Верделла. Тот, кто мог бы мне помочь, вернётся только в декабре.

– Пяти явно будет мало. Откуда у тебя портрет Конды? – спросила Иллира.

Аяна замерла.

– Мой брат рисовал. Ты знаешь Конду?

– Давно. Впервые я его увидела, когда ему было лет девять. Он как-то по весне приезжал в гости в тот дом, где я работала. Мне шестнадцать было. И он же потом возился с Верделлом. Он даже привёз его ко мне, когда они вернулись из первого плавания в Нанкэ, вместо того чтобы сразу везти к Исару, в Тайкет. Верделл был от него в восторге. Я-то была в ужасе от того, что с мальчиком моим сделали, но Конда спустил рубашку с плеча и свой рисунок показал, сказал, что это не мешает жить, и чтобы я не переживала. Но это было давно, и с тех пор я его не видела. Я благодарна ему, что он так следил за сыном. Верделлу было тринадцать лет, когда его перевели с «Ласточки». Атойо!.. – произнесла она и добавила одно из тех слов, над которыми Верделл слегка краснел, записывая. – Она не дала им спокойной жизни.

Она скривила лицо и двумя пальцами разглаживала морщинки между бровей.

– Да. Конда. Такой улыбчивый молодой человек. Очень подвижный, как и в детстве. Как пляшущий огонь. Я удивилась, что это не он пришёл сообщить мне...

– А я – нет, – с ненавистью сказала Аяна. – Это как раз в характере Воло.

– В характере Воло? Ну, нет. Я до сих пор не могу до конца поверить в то, что ты рассказала мне, потому что мне не верится, что Воло лгал. Он мне показался очень ответственным и серьёзным, несмотря на отношение ко мне. Я была рада, что он тоже будет за Верделлом присматривать, потому что мой сын очень увлекался и иногда сам себе мог этим навредить. Я подумала, что Воло хоть немного обуздает его порывистость.Приземлит его порывы. Ох, как же сложно. Я уже оплакала его и научилась говорить о нём в прошлом времени, и тут приходишь ты со своим...

Она внимательно вгляделась в Кимата и сильно прищурилась.

– Как, ты сказала, его зовут?

– Кимат.

Иллира замолчала, переводя взгляд с Аяны на Кимата.

– Вернётся в декабре, говоришь? Я могла бы написать Исару в Тайкет, что мне нужны деньги на поиски Верделла, но он сейчас, скорее всего, в Койте, и получит письмо тоже не раньше декабря, когда вернётся. А потом ещё поедет сюда расспрашивать тебя, потому что не поверит, как не поверила сначала я, потому что тоже уже оплакал его. Но, возможно, и без посторонней помощи нам получится найти деньги. Сначала надо разузнать, о какой сумме речь идёт. Где ты живёшь?

Аяна прикинула, что она может ответить на этот вопрос, и нашла самое ёмкое слово, которое описывало её текущее положение дел.

– Нигде.

Иллира вздохнула.

Тебя нужно поселить где-то. У нас есть лишь одна пустая комната, но она на самом верху, и очень тёмная. Чердак. Даже не знаю, что делать. Только если... Ну-ка, иди сюда.

Она махнула рукой Аяне. Через кухню они вышли в коридорчик, который оканчивался дверью с небольшим окошком, и Иллира открыла дверь по левой стене.

– У нас тут мука и всё прочее. Думаю, это можно перенести под крышу. Конечно, Садору и Раталлу придётся побегать по лестницам, но зато ты не будешь жить впотьмах на чердаке.

6. Изумрудные жуки

Аяна заглянула комнату, заставленную холщовыми мешкам, деревянными сундуками и бочками, а ещё жестяными ящиками и коробками из плотной бумаги. Два застеклённых окна, одно большое, другое маленькое, в правой стене, освещали белые недавно оштукатуренные стены.

– Она тоже маленькая, но уж так мы тут живём, – сказала Иллира.

– Она не маленькая. Она такая же, как моя комната дома. У меня тоже было два окна и светлые стены. Иллира, а у вас есть конюшня?

– У нас – нет. Есть напротив, через несколько дворов, у Перулла. Черилл ставит туда своего мерина. Думаю, они согласятся поставить лошадь твою к себе. Но, честно говоря, я не знаю, зачем она тебе. У нас девушки верхом не ездят. Только летом, в эйнотах, в женских сёдлах, и то, самые отчаянные кирьи, если уж им разрешат. Это не женское дело. Давай так сделаем. Ты сходи по этому адресу, узнай, что скажет тот человек, которого тебе назвали, а мы с парнями пока наверх это перетаскаем. Вернее, они перетаскают, а я покрикивать буду, – хмыкнула Иллира. – Ты хочешь есть? Может, поешь?

Аяна кивнула, и Иллира радостно улыбнулась. Она прошла дальше по коридорчику, открыла застеклённую дверь и вышла, оставив Аяну с Киматом на руках осматриваться.

Вернулась она довольно скоро, с тарелкой риса с овощами, на которой с краю лежал ещё кусок сыра. Аяна увидела сыр и стиснула зубы, случайно прикусив щёку.

– Бери тарелку, сейчас принесу ему, – кивнула Иллира на Кимата. – Он всё ест?

– Да. Ну, кроме совсем острого. А эта улица... Беретос, она далеко?

– Вроде того. Пешком, наверное, почти половина часа. Это в приличном районе, на север. Я сейчас пошлю Садора договориться о конюшне, он поставит твою лошадь, и можешь идти. Не очень хорошо, конечно, что ты сама, одна пойдёшь, но делать нечего.

– Я хотела поехать на лошади.

Иллира распахнула глаза.

– Ты что. Не вздумай. У нас хороший район, тут у нескольких девушек даже капойо есть. Ну, не на нашей улице, а ближе к центру, но всё равно. Что люди-то скажут. Пешком иди.

– И ты тоже ходишь на такие расстояния пешком? – спросила Аяна. – Сейчас, пока носишь ребёнка, когда у тебя болят ноги?

– Я так далеко не хожу, – сказала Иллира. – У меня и дома дел хватает. Я ходила раньше, когда Озеф владел лавкой. Он не мог за всем уследить, но сейчас, слава небесам, у меня есть мужчина, который со всеми делами сам справляется. Он сам о поставках муки и обо всём прочем договорился. Скоро дел прибавится, – улыбнулась она, гладя живот.

– Я сама договорюсь насчёт Ташты, – сказала Аяна. – Не хочу отвлекать Садора от лавки. Ваш колокольчик постоянно звенел, пока мы тут сидели.

– Постой, нет. Не надо! Садор сходит. Пожалуйста. Нужно соблюдать приличия.

Аяна удручённо покачала головой. Она вспомнила, как Воло выговаривал ей, сидя у зимнего очага у неё в долине, за то, что она нарушает привычные ему обычаи. Он был гостем, и это было нелепо. Теперь в гостях была она.

– Хорошо. Но, если он договорится, Ташту отведу я. Он иногда кусает людей.

– Ну ладно.

Иллира ушла, и Аяна сидела на кухне, слушая колокольчик в лавке.

– Ты кто?

Петли двери с окошком были хорошо смазаны, она отворилась бесшумно, и Аяна только в последний момент услышала скрип половицы и тихие шаги за спиной. Она обернулась.

– Я Аяна.

Парень, высокий и лопоухий, с подозрением посмотрел на неё, потом прошёл через кухню и ушёл в лавку, к Иллире, не представившись и ничего не сказав. Аяна пожала плечами, глядя, как Кимат бродит по кухне, рассматривая и трогая всё, до чего позволял дотянуться его рост.

Наконец Иллира вернулась, ведя за руку высокого парня.

– Это Раталл. Он у нас работает. Раталл, это Аяна. Ты очень вовремя пришёл. Нужно вещи из кладовой в верхнюю комнату перетаскать.

– Зачем?

– Аяна будет жить там.

– Аяна? А кто она? Черилл знает?

Иллира поморщилась.

– Узнает. Раталл, Черилл сказал тебе слушать меня. Пока его нет, я тут за главную.

Раталл хмыкнул.

– Ага.

– Садор договорился, – сказала Иллира Аяне. – Чистить придётся самой, если не можешь – придётся мальчишке платить.

Аяна кивнула. Ладно. Теперь – улица Беретос.

– Что ты делаешь? – спросила Иллира, глядя, как Аяна наклоняется к Кимату, накрывая его керио.

– Привяжу его за спину.

– Ты всегда ходишь так по улице?

– Да. Мне же надо его как-то нести. На руках тяжело, а сам он ходит медленно. И верхом по-другому тоже никак не поедешь.

– Аяна, пожалуйста, оставь его лучше тут. Он тихий и спокойный, я послежу за ним. И заодно вспомню, как оно, с маленькими детьми. Я родила, когда мне было восемнадцать, и ничего уже не помню. Прошу тебя, постарайся больше не ходить с ним так... хотя бы по нашей улице. У нас так не принято.