Пора Домой - Лев Енец

– Да, в отличие от нас с тобой, у нее нет чертежей и учебников в голове.

Он аккуратно закрыл и отодвинул от себя книгу. Специальной палкой, похожей пользуются портье в казино, Питер придвинул другую – она лежала на другом конце огромного круглого стола. Спарк-младший медленно начал переворачивать ссохшиеся страницы.

– Надежда – очень странное чувство.

Деметра облокотилась в довольно компрометирующую позу и подперла голову кулачками. Не будь Доран так слеп, непременно оценил бы.

– Очень странно, что ты разбираешься в этом.

– Я не разбираюсь, я вижу. Мне это не интересно, но не замечать очевидного невозможно.

– Упрямец.

Питер оторвал глаза от книги.

– Это я упрямец? А ты?

– Что я?

– Я видел, ты часто заходишь сюда. Открываешь, листаешь, – он заметил, как сестра покраснела, – тебе ведь нравиться то, о чем отец говорит. И ты очень упрямо, и, следует отметить, уверенно лжешь, что тебя это не интересует.

– Нет. Я леди, мне все это не нужно. Когда Адриан повзрослеет, я выйду за него замуж. Наверное. Поселюсь в его дворце, буду растить детей, – она встала из-за стола и прошлась к окну, – Мне никогда не пригодятся эти знания, к чему вообще начинать заниматься?

Питер хмыкнул.

– Может случиться такая напасть, что этот Адриан будет требовать от тебя не только наследников, но еще и поговорить.

Деметра фыркнула, совсем как мать, и промолчала. Питер спросил:

– Ему сейчас… сколько? Восемь, кажется, лет?

– Девять. Девять лет и три месяца.

– В любом случае надо ждать еще семь лет.

Деметра звонко добавила:

– Семь лет и девять месяцев.

Они помолчали – Питер переписывал данные из книги на свои бумаги, Деметра наблюдала за Игги. Он тихо проговорил:

– Может и правда королевой станешь.

– Стану, – она побарабанила пальцами по стене, – И все же, как тебе Алана? Если она действительно такая же, как ее мать, то ты должен знать.

Да когда она успела за ним проследить? Питер наведывался в покои родителей и читал их письма времени от времени, в том числе и от королевы. Он вздохнул, поняв, что этого ответа не избежать.

– Она… Ну, если она в точности как мать, то насколько я понял, не дура. Но неоправданно самоуверенна.

– Так же, как и ты.

Это его задело.

– Ну, я-то как раз оправданно самоуверен, – он отложил в сторону книгу и вернулся к записям, – а таких женщин, с таким складом ума как у меня, не бывает, поэтому не вижу смысла даже начинать интересоваться.

Не сходилось. Записи не сходились. Он вернулся к самой первой книге, по пути слушая сестру.

– Откуда ты можешь знать, чего бывает, а чего не бывает? С твоей любовью к подсчетам, мог бы уже вычислить… там… чего-нибудь, – она помолчала, наматывая прядь волос на указательный палец, затем продолжила, – Да и… Зачем нужна такая же женщина? Разве тебе не будет приятно, если тебя будут просто любить?

– Не знаю, – Питер еще раз вздохнул, осознав, что подсчеты в обеих книгах абсолютно различны и абсолютно неверны. «Надо не забыть спросить отца, знает ли он об этом». Наверняка не знает. Знал бы – этих книг здесь уже бы не было. Деметра тем временем продолжала говорить.

– То есть, любовь это конечно скучно, но ведь приятно. Намного приятней жить в браке с хоть какой-то любовью, чем вовсе без.

– Хоть какой-то любви не бывает.

Деметра вскинула бровь, но Питер этого не заметил, он разочарованно скручивал свитки и раскладывал книги на столе по алфавиту. Он продолжил:

– Любовь либо есть, либо нет. Это как свобода. Нет «хоть какой-то» свободы, или «хоть какой-то» верности. Либо есть, либо нет.

– Нет, есть разные оттенки, причем для всего.

– Например?

– Ну, например, какой-нибудь Пит будет верен своему лорду без оглядки на собственные интересы. Тому же лорду может быть верен Дин, но только пока ему платят столько, сколько ему надо. И это только самый скудный пример. Странно, что это я понимаю, а не ты.

Питер пожал плечами. «Может ты и права», – мысленно согласился он с ней, но вслух ничего не сказал. Он подозвал Игги и передал ей рукописи и свитки, оставив себе книги с неверными расчетами, чтобы позже избавиться от них.

Деметра вдруг хохотнула, Питер нервно спросил:

– Ну?

Деметра заговорщицки зашептала так, чтобы было слышно всем, кто был в библиотеке, даже глухому Дорану.

– Я просто представила твою ночь с будущей женой. Твоей идеальной женой. Начитались в библиотеке необходимого материала, начертили планы и схемы, с ними в постель. Главное по технологии все делать, – она хихикнула напоследок и вышла из библиотеки.

Питер знал, что его лицо оставалось беспристрастным, но выдерживать нападки сестры так долго тоже было сложно. Но это неважно, завтра Дункан либо умрет, либо поедет с ними, представляться новому королю. Наутро стало известно, что он все-таки перебил всех своих противников – множество сыновей мелких лордов из Лиора, Грейстоуна и других городов. «Вот шуму-то навел. Весело будет», – думал Питер, мельком поглядывая на него, сидящего напротив в карете. Мать позаботилась о том, чтобы у них была самая роскошная и расфуфыренная карета во всем королевстве, она была настолько огромной, что все ехали вместе. Вопреки бурным протестам близнецов, их мать выкинула на это посеребренное страшилище последние сбережения, лишь бы выглядеть, как она выразилась, «презентабельно». Джон, справа от него Дункан, слева Гвиневра, напротив – Питер и Деметра. За ними еще карета, набитая подарками по поводу похорон и коронации. На всякий случай, в той же карете громыхали и подарки, посвященные заключению соглашения по браку.

Ехали, в основном, молча, и мимо путей, которые прокладывали для сообщения между Грейстоуном и Лиором. Первые поезда должны пойти лишь через пару лет, но подготовка шла быстро, даже чересчур. Охотясь за заработком, в работники набивались все подряд, имея даже самое скудное представление о таком деле, и нередки были случаи, когда раз за разом приходилось все переделывать. Другие города не учитывались, ведь что такое город без лорда? Большинство были перебиты Аделой Ариан во время ее восстания, и половина их жилищ-замков отвелась под Дома Красоты, Музеи, где художники выставляли свои лучшие произведения, а вторая половина под загородные резиденции королевской семьи. Они всегда пустовали, ведь никто из золотого дворца и носу не показывал. Сам Лиор разрастался, потихоньку становясь отдельной и почти независимой страной – прямо как Экхай, что раньше был небольшим скоплением палаточных городков беженцев.

Мать, после долгого молчания, подчеркнуто безразлично поинтересовалась:

– Никто не замечает во мне ничего нового?

Дункан нарочито устало вздохнул, Джон иронично оглянулся на жену. Она нацепила на руки все браслеты и кольца, что у нее были, возвела на голове какую-то идиотскую высокую прическу, веки в чем-то темно-синем. Сидела, очень довольная собой. «Если немного повернет голову, держу пари, я увижу дырочку у нее в голове». Деметра с Питером саркастически переглянулись и уставились обратно в окна. Гвиневра, по своему частому обыкновению, фыркнула и молчала всю остальную дорогу.

Дункан вымахал огромным. Последний раз, когда Питер его видел, тому было около семнадцати – ничем не примечательный, чуть прыщавый и глупый, глупый, глупый. Питеру тогда было… Сколько? Лет тринадцать, кажется. Он даже попытался поладить со сводным братом – показал ему свои первые наработки, ища ответного восхищения и одобрения хоть от кого-нибудь. Мелкие заметки, кривые чертежи, но не будь их, не было бы и сейчас ничего. Дункан что-то буркнул под нос, сдержанно улыбнулся и ничего не понял. В тот же вечер мать устроила весьма ожидаемую истерику, и Дункан ушел, чтобы быть проведываемым отцом время от времени в той деревеньке, откуда была родом его мать. Сейчас он выглядел чуть располневшим, но это была полнота от избытка мышц, заплывших жиром. Крупный парень, такие не покидают родное место, сводят с ума крестьянских девушек и делают карьеру дровосека. Такого сына всегда хотел Джон Спарк? Каким он видел Дункана? Большим и добродушным, хлопающим собеседника по плечу? Да, Дункан, несмотря на крупное телосложение, вдобавок оказался умен и прекрасно притворялся простым парнем, которому повезло. О таком мечтал Джон Спарк, и получил. А затем второго – Питера, больше похожего на высокого, худого ворона, закрывающегося в библиотечной башне. Только ведь Питер знал, что на Арене никому не везет. Чтобы выйти оттуда, помимо силы нужна хитрость, а чтобы выйти победителем в борьбе за такой титул, нужно быть чертом во плоти. В Дункане текла кровь Джона Спарка, так же как и в Питере, поэтому он знал, о чем говорит. «Дункан – не то, что кажется. Гаденыш еще себя проявит».

Вдруг Питеру каждой клеточкой тела захотелось повернуть голову – ощущение остановившегося на себе взгляда. Но он не повернулся. Он знал, что смотрит на него отец.