Пора Домой - Лев Енец

– И сильный, папа. Я сегодня убил кабана!

– Что, сам? Или мама помогла? – с издевательской интонацией он спросил у сына.

Радость Адриана тут же улетучилась, уголки губ дрогнули, и теперь он притворялся, что рад отцу. Его родителям это было понятно.

– Сам, – твердо ответила за сына Адела.

Конечно, кабана убила не она, а охотник. Адриан не очень любил охоту, но иногда заходился в резком приступе кого-то пристрелить. «Прямо как мама». Тогда созывались охотники, егеря, они ехали в королевский лес. Находился кабан, олень, куропатка или заяц, если не находился, то один из отряда срочно ехал обратно и возвращался с кроликом в клетке. Адриану давали побегать и пострелять в него с безопасного расстояния («Ну мало ли что у этого животного на уме»), а потом водили принца кругами, пока егеря ловили и убивали животное по-настоящему, в итоге вкалывая ему под бок позолоченную стрелу маленького принца.

– Я еще пишу лучше! То есть, мой стиль стал намного лучше! – прокричал Адриан отцу в ухо, старательно улыбаясь.

– Лучше? – скривился Артур.

– Да, намного-много лучше! Вот, – Адриан отошел от них чуть подальше и открыл маленький сверток.

Когда сын двинулся в сторону, Адела непроизвольно потянула к нему ладонь, сама этого даже не заметив. Мальчик, который как и многие дети считал, что если будет хорошо себя вести, то ничего плохого ни с ним, ни с его близкими не произойдет, начал читать:

– «Меня зовут Адриан Ариан, я – наследный принц королевства Восточной Латирии и Острова. Мне девять лет. Моя мать»…

Вдруг Артур нарочно закашлял, и Адриану пришлось остановиться.

– Дорогой мой, я бы с удовольствием послушал тебя дальше, но совсем слаб стал. Совсем. У меня так голова болит, давай я послушаю тебя завтра, а?

Адриан с каждым его словом по-настоящему, как это могут только дети, расстраивался все больше, и молча вышел из покоев. Еще несколько мгновений и из коридора послышался тихий, тщательно скрываемый плач. Адела поспешила выйти, Артур сказал то ли ей, то ли сыну вдогонку:

– Что за хлюпик! Я же сказал – завтра!

– Мы все надеемся на то, что завтра ты умрешь, – обернувшись через плечо, сказала Адела.

Она догнала Адриана. Сын, завидев ее, быстро вытер щеки ладошками, Адела присела, чтобы быть на уровне его глаз.

– Я послушаю, как ты читаешь.

– Да ты постоянно слушаешь. Я хотел, чтобы папа послушал, – мокрые ресницы слиплись, и теперь он еще больше походил на игрушку-пупса.

– Папа… Устал, – она вздохнула. Нет. Своему сыну она врать не станет, – Твой папа – кретин, Адриан. Что уж тут поделать.

Когда она говорила об Артуре что-то в таком духе, Адриан всегда чуть испуганно, но спокойно смотрел на нее. Адела знала, она видела это в его глазах – у него пока не хватало духу согласиться с ней вслух. «Но это пока. Какой все-таки славный, какой прекрасный растет человек, что боится быть невежественным, что боится вести себя низко. Как мы похожи».

Она одобрительно положила ладонь на его плечо, и обернулась на Артура, глядящего на них из кровати в своих покоях.

– Спи, Артур, или лучше позови монаха. Тебе нужно исповедоваться.

Напоследок послав страже Адриана взгляд «я-разберусь-с-вами-позже-придурь», она зачем-то проследила за удаляющимися спинами, пока Адриан не свернул направо, в коридор по направлению к своей комнате, только потом пошла сама. Нужно было пройти по тому же коридору, но свернуть в другую сторону. Звук мерно цокающих каблуков помогал сосредоточиться. Адела успокоила сердцебиение и сцепила руки в замок. «Терпеть еще совсем недолго», но она даже не представляла насколько – вдруг Артур закашлял. Так сильно, что было слышно сквозь закрытые толстые двери. Сильнее, еще сильнее, но Адела продолжала идти. Он позвал ее, она не откликнулась. Он кашлял, еще и еще, кашлял так сильно, что она остановилась, и стража чуть не налетела на ее спину.

– Простите, Ваша Милость.

– Тихо.

Тишина. Ни звука. Он мог просто прекратить терзать горло, но… Адела чувствовала, что-то не так. Она резко развернулась и быстро пошла обратно.

Тогда она была с ним в его спальне и читала при свече.

Артур позвал ее сонным, как всегда чуть надтреснутым голосом. Она сделала вид, будто не слышит. Чуть заскрипела кровать, потом отчетливый звук босых ног, идущих по камню. Затем до Аделы донесся тяжелый удар и тот же надтреснутый голос вскрикнул от боли. Адела сначала и головы не повернула, потом бросилась в темноту комнаты. Эта была первая ночь после смерти его последней любовницы – ведьмы из какой-то таверны, брошенной на Арену, и последняя ночь, когда он передвигался самостоятельно. Прошел почти месяц – он не двигался. Кожа пожелтела и потрескалась, глаза налились кровью, ему было больно мочиться и испражняться.

Она вошла в покои и подошла к кровати.

– Артур.

Молчал.

– Артур!

Адела подошла к нему и заглянула в лицо – замер с раскрытыми глазами. Она подбежала к окну и принялась отдергивать тяжелые бордовые шторы. Когда-то он уже проделал с ней такой розыгрыш. Светило или просто солнце озарило всю комнату, светлые волосы Аделы стали почти прозрачными. Стража снова не осмеливалась пройти внутрь. Адела подбежала к мужу – он не изменился. Она дала ему пощечину:

– Артур!

«Нет. Все». Адела выдохнула и откинула волосы назад, поставила руки в боки. «Кто бы знал, что он заставит мое сердце так колотиться».

Она бежала слишком медленно, но так быстро, как могла, буквально затылком чувствуя чье-то неровное дыхание. Как Скарлетт не старалась ускориться, у нее не выходило, и она должна была быть убитой неизвестным, да еще и в своем доме. Вдруг ей все же удалось ускориться, и она резко ринулась вперед. Ей приглянулось высокое дерево с густыми листьями, где она могла бы с легкостью спрятаться. Трудностей с преодолением не было, разве что кора крошилась под ногами и руками. Наконец, Скарлетт удалось забраться повыше и укрыться за ветвями поплотнее. Она высматривала нападающего, сидя на широкой и крепкой ветке. Прошло достаточно времени, а человек все не появлялся. «Пора», – решила девушка и потянулась, чтобы лезть вниз, – «Если двигаться достаточно быстро, я успею к своим, и…». Внезапная боль пронзила живот. Она обернулась, на нее смотрела безумная пара круглых глаз. Человек с громким смешком вынул нож из Скарлетт и ударил снова, в то же место.

Она вздрогнула, раскрыла глаза и – секунда облегчения – рядом, привычно сопела Пэйл, положив свою голову на живот Скарлетт. Они спали в гамаке, сплетенном из лоз и озерных стеблей – наследница Скарлетт, ее послушница (самая приближенная прислуга) и другие немногочисленные девочки и девушки племени. Шкуры рысей служили им и одеждой и одеялами, кровавые листья укрывали от солнца, дождя, снега, от всего мира. Несколькими ветками вверх отдыхали в таких же гамаках мужчины племени, их было несколько больше, чем женщин (они, с несколькими маленькими детьми спали чуть ниже Скарлетт), там же спали и братья наследницы. Еще чуть выше братьев – отец. С ним творится что-то неладное, но Дарис, человек, которого папа привез из дальних земель, никому ничего не рассказывает.

Быстро облегчение Скарлетт прошло, потому что боль не испарилась – живот болел не от голода или от болезни, как-то по-новому. Боль накатывала волнами, одна сильнее, другая слабее. Скарлетт легонько коснулась плеча Пэйл, девочка проснулась и подняла на нее голову. Наследница потихоньку стала отодвигать шкуры, которыми укрывалась. Пэйл теперь вопросительно смотрела на нее. Скарлетт чуть не застонала и тихо вздохнула. Вот как-то так. Теперь она способна вынашивать детей. Пэйл тихо зашептала:

– Спускайтесь, я вам помогу.

Скарлетт, быстро перепрыгнув через девушек (некоторые что-то поворчали и укрылись одеялами с головой), зацепилась за кору и полезла по дереву вниз. Спустившись, быстрым шагом ушла к озеру. Надо ведь еще проверить как там Джон. Скарлетт уже разделась и залезла в воду, когда пришла Пэйл, неся новые ноги.

– Где достала?

– Давно еще сшила.

– Почему себе не оставишь?

– Вам нужнее.

– Верно.

Когда рыси говорят «нога» или «рука», то чаще всего имеет в виду шкуры, которые ногу или руку покрывают. Без них в Красных лесах живым долго не продержаться. Скарлетт наклонилась и опустила лицо в чуть мутную воду, немного полегчало. Пока Скарлетт отмывалась, она не заметила, как на той стороне появился один из мертвых. Девушки не обращали на него внимания, пока он не зашел в воду, и не начал подплывать к ним все ближе и ближе. Живот продолжал болеть, и Скарлетт было не до вежливости – она скрутила водоросли в комок и бросила в него. Он в них немного запутался, и это его задержало, но не остановило.

– Скарлетт… – осуждающе глядя в сторону мертвеца, проговорила Пэйл.

Скарлетт цыкнула на нее:

– Выхожу уже.

Она быстро оказалась на берегу. Пока Пэйл помогала ей одеться, Скарлетт лихорадочно завязывала на себе шкуры и поглядывала в сторону озера. Девушки уже шли обратно, но мертвый мужчина все равно шел следом, и Скарлетт повело. Он двигался очень медленно и неуклюже, и огромный булыжник с груди он стащить будет не в состоянии. Может камень проделает дыру в нем, и хоть один придурок больше не будет за ней ходить. Пэйл с ужасом в глазах наблюдала за святотатством, но и пикнуть не посмела. Живот болел все сильнее, Скарлетт еле двигалась, и когда вернулась, зашипела на нее: