Тварина. Повесть - Александр Миронов

Маланью не пришлось тянуть за язык. Она сама начала разговор о жизни стариков.

– Ну, как вы там поживаете? Наверно к Никифору Павловичу перебрались, у него живёте?

– Ага, как бы не так, – выдохнул Никифор Павлович, после рюмки и потянулся вилкой за колечком копченой колбаски. – Поживёшь тут…

О том, что Зоя Гавриловна свою квартиру продала, и старики вознамеривались жить на жилплощади дядюшки, Маланья знала.

– И что за причина? – насторожилась племянница.

– Так Катька, плутовка, нарисовалась. И не одна, с девчёнчишкой, с правнучкой, – криво усмехнулся он.

– Ну и?..

– Да попробуй её теперь сковырни! Сдуру, по молодости, прописали к себе, даже удочерить хотели. Просили Таньку тогда отдать Катьку нам, в ордер даже вписал. Эх-хе… А теперь их аж две. Мать одиночка, и все права на её стороне, только моих нет. Попробуй, возьми их, выковырни из квартиры. Никаких денег не хватит, и даже блата с тем же мэром города, с самим губернатором.

Маланья осуждающе покачала головою, глядя на дядюшку с тетушкой.

– Вот ведь как! Жил, трудился, зарабатывал квартиру и в ней не хозяин. Приватизирована хоть квартира?

– Да нет. Раньше вроде бы как не было нужды. Да и некому было надоумить. Зоя вот подсказала, – кинул благостный взгляд на сожительницу. – А теперь внучечка на дыбки. Че делать, ума не приложу?

– Хоть бы вы, родственники, как-то на них подействовали, на Катерину и на её родителей. Может у них совесть пробудится, одёрнут дочку, к себе заберут, – подсказала Зоя Гавриловна.

– Да что же это такое? – загорячилась племянница. – Вы Виктору, Вадиму звонили, разговаривали с ними?

– Да нет пока, – ответил дядюшка, потянувшись за бутылкой водки, чтобы подлить себе и женщинам в рюмки. Зоя Гавриловна свою рюмку прикрыла ладонью: достаточно… – Вадьке пытался как-то намекнуть прямо в лоб. Так он и разговаривать не стал, отмахнулся. Он вообще у нас обособленный. Женился, не спросился, взял на тринадцать лет старше себя бабищу. Всё сам. Всё по-своему. Злится на меня за чо-то. А тут мать померла, тоже будто я виноват. Живём, как чужие. Витька попроще, поумней. Хоть и не моих кровей, а моя в нём закваска, моя. Попиват только лишка.

– Пьяный проспится, дурак никогда, – вставила Зоя Гавриловна.

– Это точно, – согласился Никифор Павлович и пошутил: – По себе знаю.

На что Маланья добродушно посмеялась, а старушка, вздернув крылышком брови, утвердительно кивнула.

Никифор Павлович содержимое из рюмки опрокинул себе в рот.

– Ну, так свяжитесь с ним, – сказала племянница.

– Так теперь как? Ик! – икнул дядюшка после выпитого и приложил ко рту кусок хлеба. – Из дома звонить – она там. А Зоина квартира уже продана. По всякому пустяку – ик! – на почтамт не набегаешься?

– Ну да это дело мы сейчас поправим.

Маланья встала из-за стола и прошла в спальню. Оттуда вернулась, неся в руках белый, как мраморный, с позолоченными набалдашниками телефон на высоких рычагах. Поправляя шнур, поставила его на стол перед собой.

– Какой у него номер? Но сначала код города. У него же Красноярский край?

Никифор Павлович достал из внутреннего кармана пиджака записную книжку, а из бокового – зелёный пластмассовый футляр для очков. Вооружил глаза.

Разговор с Виктором был самый радушный. Он, оказывается, – по секрету сообщил, – тоже сидел за столом:

– Пока моей богомолки нет, на своём иеговистском собрании, свои или мои грехи отмаливает, расслабляюсь…

Поняв суть дела с третьего раза, Витёк тоже нашёл в действиях его племянницы нечто предосудительное, и загорелся гневом праведным.

– Я ей сейчас позвоню (Катерине), и до них дозвонюсь (до её родителей). Совсем их дочка распоясалась. Ишь – ик! – распустили! Что за дела?..

Следующие звонки Маланья сделала к другим близживущим родственникам, в областной центр, своим двоюродным сестрёнкам, которым с таким же воодушевлением расписала всю неприглядную картину жизни дядюшки и тетушки. Старики в её сообщении представали, как обездоленные, никому ненужными, обиженными, лишёнными собственного крова люди. И по обратной связи получала понимание, сочувствие и осуждение, что, безусловно, обадривало присутствующих за воскресным Маланьиным столом. Никиша сидел довольный, а Зоечка подбадривающе подмигивала ему, и розочка на её груди матово серебрилась.

И, наконец, Маланья дозвонилась до Вадима. Но вместо него трубку сняла Зинаида, его жена. После двух-трех слов приветствия Маланья взяла с места в карьер, и стала своего двоюродного брата (сына дядюшки) попрекать в бездушии и в бездействии, в неуважении к своему отцу. Но… нарвалась на женщину, которую хоть и знавала когда-то по совместной работе, но не знала кое-каких подробностей всей предыстории, что несколько меняли ситуацию в отношениях между дедом и внучкой.

Невестка ответила вопросом на вопрос:

– А ты, куда бы пошла с больным ребенком? По соседям или по подвалам?.. – и минут пять потратила на разъяснения.

Маланья, несколько сбитая с толку, положила трубку. И сказала в смятении:

– Так у Кати ребенок-то больной? У её девочки что, действительно порок сердца?

– А! Слушай ты их, Малаша. Совершенно нормальная пацанка. Носится, как заводная. В жопёнке будто шило сидит. Пор-рок. С пороком так не вертятся, – дядюшка начал хмелеть. – Две операции назначались и обе не состоялись. Спроста что ли? Понасобирала разных справочек, огородилась…

Объяснения и личный диагноз дядюшки Малашу несколько успокоил. Да ещё тетушка добавила:

– У моих знакомых мальчик был с пороком, так тот до операции, как вот эта вот шторка, – кивнула на свисающие шелковые шторы на окнах, – голубенький ходил. Ходил, едва ножки носили. А эта – кровь с молоком. Смеётся, кричит, визжит и бегает, любого взрослого обгонит. Нормальный, жизнерадостный ребёнок.

В Маланье Федурцевой вновь возгорелось пламя негодования, языки этого огня: сочувствие и справедливости к старикам, – стали жечь изнутри, растекаться зудом по организму.

– Ну, ничего, – заговорила она, – ей этот фокус не пройдёт. Не пройдёт. Ишь, на чём спекулируют! Мы своего дядюшку в обиду не дадим. На её хитромудрость мы свои хитрости придумаем. Тоже мне, нашлась лиса Патрикеевна. Мы на неё своего Петушка напустим. Найдём, каким образом. И чтоб закон на нашу сторону перетянуть. Только подумать надо. Одна голова хорошо, а две, даже три лучше.

И они задумались. Пустились в обсуждения, в прения, при которых вскоре нашли тот самый верный выход из создавшегося положения. Составили план действий. Правда, тут понадобятся кое-какое техническое обеспечение, но эту задачу Зоя Гавриловна взяла на себя, – внук поможет.

9

За две недели отсутствия деда, Катя с Веснянкой прошла всю врачебно-медицинскую комиссию. Сроки операции были намечены на начало декабря. Но, чтобы конкретно уточнить день и кое-какие формальности при поступлении в отделение, нужно было самой с этим направлением съездить в областной кардиологический центр. Оставив дочь с тетей Зиной, Катя уехала с самой ранней электричкой. Оказалось – всё в порядке, только срок был изменён на март месяц. Конкретный день будет сообщён в детскую поликлинику по месту жительства. («Звоните туда, интересуйтесь». ) Во второй половине дня Катя возвращалась назад так же на электричке. Час езды, время, за которое было о чём поразмыслить и что повспоминать.

…Когда вернулась с Веснянкой к деду, надеялась, правда, слабой была та надежда, что дед переменится. Увидит правнучку, и что-то в его сознании стронется. Девочка получилась доброжелательной, общительной и подвижной, как ртуть – вся в движении. Дома ещё можно поймать и усмирить, на улице же – хоть на поводке выводи. Любознательная, увлекающаяся и от этих, казалось бы, положительных качеств с ней прямо беда. Смех и грех, одновременно. Собака – за собакой бежит. Кошка – за кошкой, пусть даже та на дерево вскарабкается. Тоже пытается влезть, и верещит на весь двор. За птицами гоняется с визгом. Как себя не оглушит? За детскими колясками, в которых мамочки катают своих деток, бежит. Вместе с мамами их катает и качает. И очень праведная. Если ребята во дворе что-то делают, да не так, как надо, по её мнению, обязательно начинает поучать, объяснять, как надо делать – то, а как – это. И – невзирая на возраст. Старшие смеются (она сердится), а младшие ровесники слушают.

Прадеда своего и того поучает. Не дал мультфильм досмотреть, переключил телевизор на другую программу, на те же «Вести», встанет перед ним и, жестикулируя ручками, а то и, грозя пальчиком, картавя, начинает выражать несогласие. Говорит, вначале надо мультик досмотреть, потом «Ветти» – «с» ещё плохо выговаривает. Другой бы, наверное, посмеялся, пошутил бы, а деда Никифора на такие порядки охватывает возмущение.