Диалектика художественной формы - Алексей Федорович Лосев

стремления и дан как момент самоданности, самоявленности, самоощутимости, самоутвержденности, так и момент самоограниченности, момент полагания, препятствия, границы, момент преодолевания границы и деятельность, тормозящая адекватную самоявленность смысла себе самому.

Стремление и есть становление самоданности, самоутвержденности (или самоявленности, самосоотнесенности), т.е. такое отнесение себя к себе самому, когда относимое и относящее оказываются становящимися или когда относящее полагает себя как становящееся относимое.

Таким образом, тетрактида сама полагает себя и свое иное, сама рождает из себя необходимые для себя категории и – сама знает себя, сама знает себя в адекватном и неподвижном созерцании. Но это как раз и значит, что жизнь тетрактиды заключается в стремлении к самой себе, к влечению к самой себе. Она необходимым образом не только «теоретический», но и «практический» «разум».

Тут мы опять видим, как диалектика объединяет вообще и как объединяет те сферы, которые обычно в феноменологии остаются не связанными между собою в нерушимую диалектическую связь. Все говорят о теоретическом и о практическом разуме, о познании и воле, но редко кто объединяет их диалектически. А у нас именно – диалектическая связанность, принципиально исключающая из своей сферы всякое метафизически-натуралистическое объяснение [18].

5. Чувство

a)

Однако тут-то как раз мы и подходим к одной из тех последних категорий, которые, наконец, сделают нам ясным понятие художественной формы. Именно, мы помним, что четвертое начало тетрактиды завершалось категорией выражения. Тетрактида есть, конечно, нечто само по себе, нечто самодовлеющее и ни от чего не зависимое.

Она есть

1) абсолютно-единичный и неделимый

4) факт

3) становящегося

2) смысла.

Но это-то как раз и значит, что мы получили уже нечто новое, раз заговорили не только о смысле, но и о становлении смысла и не только о становлении смысла, но и о ставшем смысле. Что такое этот ставший смысл? Что он не есть просто становление смысла, – также ясно, ибо становление относится к сфере смысла, а ставший смысл есть прежде всего не смысл, но факт. Но что такое ставший смысл как смысл? Что такое ставший смысл – как то целое, в котором видны все предыдущие четыре диалектические момента, – одно, эйдос, становление эйдоса и ставший эйдос?

Это есть выражение – как синтез и тождество эйдетического и внеэйдетического, но не становящееся тождество, каким является третий момент, и не ставшее, как гипостазированная вещность смысла, но как ставшее смысла, как в сфере смысла же инобытийно-вещественно и алогически-материально сконструированная природа эйдоса, изваянное тождество логического и алогического – то, что является существенным определением и символа.

· Эйдос определен через инобытие;

· становление определено через отождествление эйдоса с инобытием, но инобытие все еще определяет тут эйдетическую сущность;

· выражение определяется через порождение эйдосом своего инобытия в пределах самого же эйдоса.

Или:

· эйдос определяется, оформляется инобытием, причем сам он внутри себя не содержит инобытия;

· становление есть эйдос, содержащий внутри себя свое инобытие, но все еще оформляемый только через это последнее;

· выражение есть эйдос, инобытие которого находится внутри него самого, но так, что и эйдос и инобытие, взаимно определяя друг друга, оказываются взаимно свободными и самостоятельными.

Интеллигентная модификация выражения есть чувство [19].

b)

Чувство отличается от познания тем, что оно порождает свое инобытие внутри себя, в то время как познание предполагает это инобытие готовым вне себя.

(Напомню еще раз, что все эти категории, как и во всей книге, необходимо понимать исключительно диалектически, а диалектика не имеет ничего общего ни с какой натуралистической метафизикой. Напр., маловдумчивый читатель поймет эти слова субъективно-идеалистически. Но в таком случае пусть он лучше не читает мою книгу).

От стремления чувство отличается тем, что оно есть тождество бытия и инобытия, обусловливающих взаимно одно другое при полной собственной свободе, в то время как стремление есть тождество бытия и инобытия, когда свободно действует только инобытие (дающее тут природу становления), а бытие, хотя и отождествляется с ним, но не сохраняет присущей ему устойчивости и уносится вместе с ним в беспредельность становления.

Чувство есть:

· бытие, – стало быть, субъект (при интеллигентной модификации);

· эйдос, – стало быть, твердо очерченная едино-раздельная цельность субъекта;

· становление эйдоса, – стало быть, алогическая текучесть и мощь этого субъекта, а не стационарно-затвердевшие, смысловые его контуры; и, наконец,

· выражение эйдоса, – стало быть, алогическое становление в пределах первоначальной устойчивости, так что субъект сразу оказывается и жизненной мощью становления и твердо очерченной смысловой границей.

В чувстве поэтому – синтез познания и стремления.

· В познании предметом является нечто внешнее для познающего, ибо предмет этот получает свое оформление именно от инобытия, а не от познающего.

· В стремлении предметом является, правда, само стремящееся, но и оно все время относит себя к внешнему, к инобытию, и мыслит себя инобытийно-становящимся.

· В чувстве субъект является окончательно сам для себя объектом, не уплывая в бесконечность становления, но полагая – самим же собою – границу для этого становления.

В чувстве, поэтому, мы находим как бы круговращение интеллигенции вокруг себя самой, вокруг своего внутреннего сокровенного центра. И тут опять-таки тождество логического и алогического, но тождество развернутое. Тут ясно, чтó с чем сливается, и видим процесс самого слияния. И так как тут оба начала взаимо-определения находятся не в состоянии полной взаимной свободы и несвязанности (хотя, по диалектике, и – зависимости, так что лучше говорить тут не о взаимной свободе, но о взаимном равновесии определяющих друг друга начал), то чувство есть более совершенная стихия раскрытия первоначального супра-интеллигентного экстаза, чем воля и познание, хотя элементы тождества можно находить и там.

В чувстве нет ничего внешнего, или, вернее, в нем все внешнее дано как само же оно, чувствующее.

Чувствовать что-нибудь – значит переживать его так, как будто бы оно было ты сам. Чувствовать, следовательно, можно только себя, или только иное как себя.

Чувствовать – значит всегда выражать, пусть хотя бы только для себя, внутри себя, в себе. Чувство есть внутренняя поверхность выражения. Чувство есть видимое изнутри выражение. И если в чувстве отвлечь его структурно-смысловой рисунок и взять его из стихии самосознания и самоощущения, то мы получим выражение.

Чувство есть смысловое тождество алогически становящегося ума, вечно и неизменно стремящегося и влекущегося в бесконечность, и – вечной неподвижной изваянности законченной структуры чистого ума.

Чувство есть, таким образом, смысловое ставшее, смысловой факт становящейся самосотнесенности, самоявленности, которая тем самым является и круговращением влечения в себе, как устремившееся на иное и вновь оттолкнувшееся от него к себе назад [20].

6. Диалектические формулы познания, воли