Измена с молодой. Ты все испортил! - Аника Зарян

слава Богу! Хотела уже нажать на дверной звонок, но заметила, что она не полностью прикрыта. Изнутри доносились громкие голоса родителей. Неужели, они ругались⁈ За годы совместной жизни под одной крышей, я могла по пальцам пересчитать случаи, когда они говорили на повышенных тонах. Я считала их брак эталоном: провести вместе столько лет душа в душу, сохранив любовь и уважение к друг другу — с них определенно стоило брать пример.

— Это ты во всем виноват! — кричала мама по-армянски.

Я не могла их видеть, они были в глубине дома.

— Смени тон, женщина! — кричал в ответ свекор. — Не вмешивайся не в свое дело!

— Не в моё! Не в моё⁈

— Не в твоё! Он сам во всем разберется!

— Если бы они не переехали, ничего этого бы…

— Ничего и не случилось, Лариса! Прекрати раздувать на пустом месте!

Меня будто пригвоздило к порогу. Я не могла до конца понять смысла того, что случайно услышала, хотя несложно было догадаться, что это касается нас с Кареном. Что случилось? О чем знают все, кроме меня? И почему свекровь, всегда горой стоявшая за своего сына, готовая при любых обстоятельствах защищать его всеми правдами и неправдами, ругала его? Череда вопросов атаковала мой мозг, но ни на один из них там не было ответа.

Мне внезапно стало очень страшно. Всё вокруг сначала стало до боли резким, затем расфокусировалось. Сердце начало биться с бешеной скоростью, ухватившись за безумную мысль — с Кареном случилась беда! Я хотела прогнать ее, но та будто плющом обвила меня, зажала в тиски, душила! Он не ответил на мой звонок. Он всегда отвечал на мои звонки!

Меня заметила Нора. Она спускалась со второго этажа. Я успела поймать ужас на ее лице при виде меня. Секундный. Зажегся и тут же погас, уступив место привычному спокойному выражению.

— Мама, здесь Ксюша! — громко сообщила она вглубь гостиной. Затем уже тихо добавила — Ты давно здесь стоишь?

— Не очень, — на автомате ответила я. Голоса родителей замолкли. — За орехами зашла, только освободилась.

— Ты проходи, я сейчас схожу за ними.

— Нора, постой, — остановила я ее. — Что произошло? Что с Кареном?

Она промолчала.

— Нора, я слышала!

В прихожую вошла свекровь, белки глаз у нее были покрасневшие, и только это выдавало в ней недавние эмоции. Я же будто балансировала на грани реальности и безумия, отчаянно пытаясь вернуть над собой контроль.

— Ксюша джан, проходи, дочка. — сказала она спокойно, внимательно посмотрела на меня и с тревогой воскликнула — Что-то с детьми? На тебе лица нет!

— Мама, что происходит⁈

— Ты о чем, Ксюша джан?

— Что с ним случилось??? — кажется, я была близка к истерике. Что-то случилось с моим мужем, и от меня это скрывают! — Я звонила ему, он не ответил! С ним что-то случилось!

— Вай, упаси Боже! Что ты говоришь! Мы полчаса назад с ним говорили, дочка, он спать собирался.

Я растерянно переводила взгляд на спокойные лица самых близких мне людей и не могла понять, что происходит?

— Н-но… — Голос дрогнул. Я часто заморгала, чтобы не расплакаться. — Но я же слышала…

— Что ты слышала?

Что я слышала…

Тщетно попыталась воспроизвести в памяти слова их ссоры. Я же слышала?..

Или?..

Или мне послышалось?

— Дочка, успокойся. — Мама Лариса провела меня к удлиненной банкетке, посадила, села рядом, обняла и начала гладить по волосам. Я прижалась к ней в поисках спасения. Ровный ритм ее сердца и мягкий голос убаюкивали. — С Кареном все хорошо, он в своем номере, спит. Напридумала себе Бог весть чего. Сама испугалась, меня напугала… Иди домой, ложись. Утром много дел.

Я ей поверила. Потому что очень хотела поверить. Иначе сошла бы с ума. Постепенно выровняв сердцебиение, я отстранилась от мамы и внимательно посмотрела ей в глаза. Она говорила правду.

Материнское сердце не билось бы так размеренно, случись что с ее ребенком.

Они бы не стали мне врать, если бы что-то действительно произошло.

Ведь так?..

Утром действительно много дел.

Я ушла, так и не забрав орехи. Вспомнила уже у своего дома.

Прошла в спальню, разделась, умылась — всё на автомате. Легла и моментально отключилась.

Будильник снова зазвонил в 5:45.

Проделала на автомате все утренние ритуалы.

Поставила на плиту овощи для оливье и винегрета.

Замешала фарш для толмы.

Поставила вариться окорок.

Замесила тесто для гаты.

Карен любит, как я готовлю гату. Говорит, даже у мамы и Норы так вкусно не получается.

Попросила золовку зайти к нам, присмотреть за плитой.

Разбудила детей, накормила завтраком, помогла одеться и отвезла их на елку с классом.

Вернулась домой, попрощалась с Норой до завтра — после полуночи мы собирались продолжать отмечать наступление Нового года у родителей.

В полдень позвонил Карен.

— Карен, ты на громкой… — по привычке предупредила я, хотя дома никого не было.

— Ксюш джан, встречу перенесли на вечер. Задержусь дольше, чем рассчитывал.

Подобное случалось и раньше, и в любые другие дни я принимала новость спокойно. Но не в этот раз.

Не в этот день.

— Кар, как же так? — я машинально пригладила тыльной стороной руки убранные в пучок волосы. — Сегодня же наш день!

День нашей помолвки. День, когда муж попросил моей руки у моего отца. И если для всех родственников мы ежегодно накрывали стол в годовщину свадьбы, Тридцатое декабря всегда оставался нашим личным днем любви.

«Как год встретишь, так его и проживешь. А я хочу всю жизнь провести с тобой!» — сказал мне тогда будущий муж, и я ему поверила.

— Эти пингвины перепутали отели, поэтому пришлось собирать клиентов по всему городу и заново бронировать столик, Ксюш. Тридцатого декабря это задача со звездочкой, знаешь ли.

Карен что-то говорил, говорил, но смысл фраз терялся в тревоге, вновь пробравшейся в мысли. Слова не имели значения. Главным было лишь то, что впервые за двенадцать лет мы могли оказаться в этот день врозь.

— А если перенести? — ухватилась, как за спасительную мысль, пытаясь переварить услышанное.

— Ксюш, я к этой встрече два месяца готовился, а ты сейчас ведешь себя, как маленький ребенок, — басом отчитал меня муж и тут же добавил мягче: — Джана, я же не для себя стараюсь, а ради нашей семьи.