Измена с молодой. Ты все испортил! - Аника Зарян

— сделала ему замечание свекровь. — Идите, дети, посмотрите мультики. А мы поговорим.

Дети побежали к телевизору. Свекровь проводила их взглядом, повернулась к Рите и, приподняв бровь, произнесла:

— Да, Рита джан. Почему раньше не приходила?

— Что за допрос, Ларис, — вмешался свекор. — Дай человеку отдохнуть с дороги.

— С какой дороги, Гог? — захлопала глазами мама Лариса, — Она что, с аэропорта?

— Нет-нет, я не… — попробовала ответить Акопян.

— Вот видишь, она не…

— Мама, можно еще кусочек?

Ситуация была… странная. Сунула сыну в руку еще один кусок фрукта, взглядом попросила вернуться обратно к мультикам и решила направить бурлящую энергию сюрприза в мирное русло:

— Рита работает с нами, мама. Карен вам не рассказывал?

— Н-нет, не припомню, — задумчиво покачала головой свекровь.

— Уже полгода. — продолжила я. — Мы с ней нечасто виделись. Графики не совпадали. Поэтому мы с Кареном решили пригласить ее к нам. Пообщаться в семейном кругу.

Пока я говорила, Рита не сводила с меня глаз. Затем кивнула и широко улыбнулась:

— Да, это очень забавная ситуация. Простите, я почти с пустыми руками. Я и подумать не могла, что Карен Георгиевич позовет меня в гости, поэтому не успела подготовиться как следует. Обязательно взяла бы что-нибудь вкусненькое детям.

— Что ты, дорогая! У этих детей всё есть. Так когда ты приехала, говоришь?

— Рита джан, расскажи, как папа? Как мама? — снова прервал жену свекор.

На этот раз чуть я сама не поперхнулась:

— Дядь Толик умер, Георгий Каренович.

— Как умер! Когда⁈ — шумно запричитал свекор. Свекровь прищурилась.

Нора подошла со спины к матери и что-то прошептала той на ухо. Свекровь лишь шикнула на нее и отмахнулась.

Входная дверь щелкнула — Карен открыл замок своим ключом и вошел. Все устремили на него глаза. Он медленно снял обувь, аккуратно приставил к стене и прошел к нам. Кажется, он успел услышать вопрос отца.

— Да, пап, представляешь… Инфаркт…

Рита посмотрела на Карена, грустно покачала головой и поднесла пальцы к переносице.

— Да… Это было очень неожиданно. Я до сих пор не могу об этом спокойно говорить.

— Бедная девочка…

Муж подошел к каждому из присутствующих: обнял родителей, поцеловал в щеку сестру, с улыбкой пожал руку Рите. Затем наклонился ко мне и поцеловал в лоб:

— Ксюш джан, я голодный, как лев.

— Все готово, Кар. Ждали только тебя.

Обед прошел… тише, чем я ожидала. Обычно у нас за столом не умолкали разговоры, слова переплетались в неразличимые фразы, разбавляемые вкраплениями то на армянском, то на русском языках, а голоса перемешивались, создавая веселую какофонию. Но в этот раз разговор никак не клеился. Дети быстренько поели и побежали делать уроки. Оставшиеся сосредоточенно ковырялись в своих тарелках.

— Ксюша джан, какие удачные виноградные листы! Где их брала?

— Там же, мам, где ты советовала.

Свекровь довольно кивнула.

— Карен, как на работе?

— Завал, пап. Но справляемся.

Теперь кивнул свекор.

Мне было непонятно, почему Риту практически не вовлекали в разговор. И поэтому я с благодарностью наблюдала, как Нора о чем-то с ней говорила, время от времени поглядывая то на меня, то на брата. Карен не смотрел ни на кого. Я чувствовала, что его что-то угнетало.

— Карен, что-то случилось? — не удержалась я.

Муж поднял глаза:

— Все нормально, джана.

Ладно.

Я решила не допытываться. Если муж не хотел ничего рассказывать, значит, у него были на то причины. Уверена, когда мы останемся наедине, он поделится со мной тем, что его гложет. Поэтому я отложила приборы и встала:

— Я за десертом!

— Я Вам помогу! — внезапно предложила до этого и словом со мной не обмолвившаяся Рита. Я кивнула, и мы вместе подошли к зоне готовки.

Свекровь с Норой тоже встали из-за стола, прошли к диванам. Георгий Каренович продолжил нахмуренно сидеть, муж подошел к нему. До меня донеслось тихое «спасибо, пап джан». За что он благодарил отца?

Устраивая обед, я надеялась на спокойное время в кругу любимых людей, приятные разговоры о предстоящих праздниках, о планах на новогодних каникулах, но никак не на тишину, непривычно напряженные взгляды… В воздухе витало что угодно, только не спокойствие.

— Ксения Викторовна, Вы сами это готовили⁈ — Рита разглядывала креманки с порционными тирамису — моим коронным десертом, пока я размешивала кофе в джазве.

— Да. Рита, давай перейдем на «ты». Мы не на работе, а в семейном кругу.

— Хорошо. Признаться, я не ожидала увидеть вас… то есть, тебя здесь.

— Ты это ясно дала понять при входе.

— Да… Если честно, я не знала, что вы с Кареном женаты. Ты же…

— Я же что?

— Ну… Ты же русская. И фамилия у тебя другая…

Вот это наглая девица. Смущение она умела изображать мастерски, а вот чувству такта ее, видимо, забыли научить.

— Действительно. Но ни первое, ни второе не помешало нам создать крепкую семью, как видишь.

Продолжать диалог с внезапно обретенной родственницей расхотелось. Мне всегда претили подобные взгляды. Какая разница, какой национальности человек, если в семье имеет значение только любовь и доверие?

— Я разлила горячий кофе по маленьким фарфоровым чашечкам.

— Возьми десерты, — сказала Рите.

Сама взяла в руки поднос с кофе, обернулась и столкнулась с пристальным взглядом мужа. Он наблюдал за нами?

Пока я раскладывала кофе, боковым зрением замечала, как Акопян распределяла креманки. Сначала Георгию Кареновичу, затем маме Ларисе, Норе… В той же последовательности я ставила чашечки перед родственниками. За кофейным столиком царила все та же непривычная немногословность. Свекровь взяла у меня кофе прямо из рук, не дождалась, пока поставлю на расшитую золотой нитью кружевную скатерть — один из ее подарков нам на новоселье. С натянутой улыбкой, не глядя на меня, она поднесла напиток к губам.

— Сахара многовато, — по привычке покритиковала, отложила чашку. Я проследила за ее взглядом — она смотрела на Акопян, которая протянула десерт Карену, коснулась его пальцев, совсем не спеша убрать руку после того, как креманка оказалась у моего мужа.

Мне было все сложнее сохранять спокойствие. Внутри зарождалось неприятное, тягучее чувство тоски. Хотелось скорее закончить это странное застолье, смыть с себя тяжесть напряженных интонаций и многозначительных взглядов. Все пошло совсем не так, как я планировала.

«Ты же русская» — голос Акопян продолжал