Младший брат - Салтанат Бодыкова

около сопок, звал его с собой. Он отказался, теперь сожалел об этом.

В какой-то момент ему показалось правильным, уйти поближе к городу. Там есть еда. Пеший переход от Жанаарки или как он продолжал называть эту землю, Асан-Кайғы до Караганды, длиною в двести километров стал тяжелым испытанием для его жены, детей, снохи и внука.

Жибек умерла в дороге, а маленького Богембая, названного в честь батыра, смерть пощадила, но видимо приметила его себе тогда, потому что пришла за ним попозже, в первый год Великой войны, измучив перед этим непонятной болезнью.

Затеяв этот опасный переход из родного Асан-Кайгы в Караганду, Толеутай потерял дочь, но два старших сына и остальные домочадцы выжили. Похоронив еще одного ребенка, несчастный отец горько раскаялся, что не посадил во дворе, хотя бы одну такую яблоню, тем более что он один из первых — подчиняясь новой власти — принял оседлый образ жизни.

Улыбка на лице старца разгладила его морщины. Как согреется земля, он посадит яблоню и тополя возле юрты. Дети помогут. Кстати, о детях.

Старшая келин осталась вдовой, а дочери младшего сына растут без материнской ласки. Что же делать? Нужно следовать древнейшему закону степи.

Суровые условия жизни в кочевой степи, особенно для женщин, вынудили казахов выработать обряд, согласно которому женщина, оставшаяся без мужа — вдова — становится женой одного из родственников мужа, чаще всего, братьев. Аменгерство — лучший способ защиты вдовы от незавидной судьбы.

— Жамеш, подойди ко мне, — негромко позвал он жену.

— Что случилось, болит что-то?

Из юрты выглянула Жамал- апа.

— Что-то, — передразнил ее Толеутай — ата. Душа болит.

— Душа болит? Кумыс выпей, все пройдет.

— Глупая ты женщина, я тебе говорю, что нашего сына и нашу келин надо поженить. — Ты что это выдумал, старик?

Жамал — апа подошла ближе, встревоженно глядя на мужа.

— Я ничего не выдумывал, до меня умные люди придумали. По закону аменгерства Канабек, поскольку его брат погиб, женится на Жумабике.

— О Аллах, за что ты лишил разума этого несчастного? Какой закон? Ты посмотри, какое время наступило. Нынешняя молодежь совсем другая, они не хотят соблюдать обычаи наших предков. И что ты будешь делать, если наш сын не захочет жениться на снохе. Силой заставишь?

— Заставлю. Что значит, не захочет? Кто у него будет спрашивать? Он обязан. Жена его брата живет с детьми в отдельной юрте. Да, пока мы живы, мы ей помогаем. А когда мы с тобой умрем, а наш сынок женится на ком-нибудь, что ей делать? Как ей кормить детей, ты об этом подумала?

Притихшая Жамал — апа, поджав губы смотрела на разволновавшегося мужа. Затем недовольно, но при этом признавая правоту его слов, пробурчала.

— А если, она не захочет?

— Эй, байбише, не знаю наступят ли времена, когда женщина сможет одна прокормить детей, сейчас все по-старому: мужчина обязан кормить семью, женщина должна хранить очаг. Все. Ни у кого спрашивать ничего не буду. Женим их, пока не поздно, а то приходил один уже, свататься. Нет бы сватов заслать, как полагается, обычай соблюсти, один явился.

— Кто?

— Внук Есмукана.

— Шалкар? — изумилась Жамал-апа. Он же, совсем молодой.

— Зато прыткий. Уведет сноху и будет воспитывать детей нашего старшего.

— Чего сидишь, старый, нужен молла.

— Не нужен. Я сам проведу обряд.

Следующей весной, меж двух юрт распустилось листочками деревце — саженец метровой высоты — и, как стражники, полукругом выстроились рядом тополя, устремившие ввысь глянцевые кроны. Толеутай — ата радовался им — пережившим зиму — как детям. И в этот же день вернулся из поездки Канабек.

Старик с волнением выслушал его рассказ, о том, как посетил он братскую могилу, где были похоронены защитники Сталинграда, а значит и Айнабек и выполнил поручение отца: развеял горсть родной земли над могилой брата.

Лишь одно омрачало радость старого отца: странные слова, сказанные сыном в ответ на просьбу, разыскать могилу брата.

— Он снова победил. Даже мертвый.

— О чем ты, сын? Живые должны заботиться о мертвых.

— Вот я об этом и говорю: мертвый сын всегда будет лучше живого.

В этих горьких словах сына пряталась застарелая обида, неясный намек на братскую вражду. И чтобы вскрыть возможный нарыв и окончательно все прояснить, отец поблагодарил сына за труды и проникновенным голосом произнес высокопарную, хотя и короткую речь.

— Я всегда говорил вам, что честь для мужчины, превыше всего. И ты, Канабек, поступил как мужчина! Воспитывай своих сыновей так, как это делали испокон веков казахи: чтобы каждый был готов умереть за брата, за землю, за семью. Братья не должны враждовать. Они должны стоять стеной и тогда их никто не победит!

Как показало время, он сказал не те слова…

Глава 6 Воскрешение

В понедельник, утром Канабек, как обычно, возвращался с ночной смены. В маленьком грузовичке, крытом плотной тканью. Вместе с другими шахтерами ехал он, обычно до Нового города, затем до Майкудука, откуда — если повезет- на попутном транспорте, а чаще всего, пешком добирался до родного Кокпекты.

Семь лет работы на шахте имени Кирова окончательно подорвали, и без того ослабленное ранами, полученными на войне, здоровье Канабека. Жена уже давно, слёзно, просит уйти с шахты.

От знакомого слышал, в Караганде можно пройти курсы киномехаников. Разъезжать по колхозам и совхозам с кинобудкой, всё же намного легче, чем рвать жилы под землёй. Денег, правда, платят меньше.

Канабек вглядывался в проезжающие мимо него машины, когда почувствовал легкий толчок, а в следующую минуту чьи-то сильные руки развернули его к себе и громкий возглас потряс улицу.

— Камбек, ты ли это, браток? А я иду, смотрю, ты или не ты, у меня аж сердце ёкнуло? Камбек, дорогой мой, как же я рад тебя видеть!

Высокий русоволосый мужчина тряс его за плечи, радостно ощупывая взглядом лицо и улыбаясь. Двухсекундное замешательство, и теперь уже Канабек, со счастливой улыбкой обнимая однополчанина, задает ему те же вопросы.

— Владимир, братишка, это ты что ли? Құдайымай…А я думаю, что это с утра так сердце болит? Как хорошо, что мы встретились! Куда ты пропал? Мои все тебя спрашивают.

— Это ты куда пропал, обещал приехать с семьей, я-то у тебя был, детишки мои, как услышали про юрту, рвутся посмотреть.

— А-а, юрта, так приезжайте, мы там чай пьем, иногда. Правда, в этом году я ее еще не собирал.

— Ну, молодец, а как мой крестник поживает, в школу пошел, наверно, мой тезка? А у меня дочка родилась, угадай как