Свет ночных фонарей - Дмитрий Лунин

Постмодернистическое

Поисковая система Интернета — большая гадина.«По Вашему запросу ничего не найдено».

Что теперь: резать вены? беситься? отчаиваться?«Искомая комбинация слов нигде не встречается».

Есть надежда: найдется же что-то хорошее!..«Соединение с сервером сброшено».

О вреде курения

Огдену Нэшу

Если я доживудо преклонных годов, что вряд ли,поскольку много курю,и склизкие никотиновые каплиубивают по табуну лошадейво мне ежедневно,словом, если пребуду в старости,то, наверно,излечусь от зависимостив написании глупых строчек.Буду днем в огороде возиться с лопатой,а ночьюбуду спать тихим сном,на кровати лежа в пижаме,или рассказывать внукам сказки о том,в какой мы проживали державемогучей и крепкой, как монолит из бронзы,и смотреть передачи по теликус видом надменно-серьезным.Впрочем, старость — не радость,и это любому ведомо…

Разок в месяц сходив на почту,заполнял бы ведомостьо плате за газ и за свет,телефон бы вырубил…А скорее не доживу,слишком много выкурив.

Желание

Мозг хиреет и чувства жиже,но закатываю губу:я хочу умереть в Парижеи в парижском лежать гробу.

Как закрою глаза — так слышуя парижских кварталов вой.Я хочу умереть в Париже,не пугайте меня Москвой!

Вновь закат, будто сука, лижетпожилые ладони дня…

Я хочу умереть в Париже.

Остальное — не для меня.

«Пустота вьет сети паутины…»

Пустота вьет сети паутины.Рот раскрыл — кого-нибудь унизил.За окном привычная картина:снова дохлый голубь на карнизе.

Все вокруг обыденно до дрожи.И, как связь с надеждой разрывая,ощущенье,будто сам заброшенпод дождем ржавеющим трамваем.

Вслух

Слушая мусор чужих речей,насовсем перейти на мат.Рот выплевывает слова,как туберкулезную гниль.Вооружившись миллионами киловатт,до конца не разрежут тьмуэлектрических ламп огни.Бог породил наш мир,я же сотни миров порождали убивал их нещадно, какрассудительность — алкоголь.Когда время приходит действовать,я продолжаю ждатьс моря погоды или вызова,скажем, в Стокгольм.Глупо вопить о прожитом:«Раньше, помню, вернуть назад…»или в грядущее пялиться: «Настанут дни…»Слушая мусор чужих речей,насовсем перейти на мат.Рот выплевывает слова,как туберкулезную гниль.

На заметку

Кто думает прославиться в векахи с классиками статьпримерно вровень,тот должен видеть,как в черновикахпо краю проступаютпятна крови.

P. S.

В порядке бреда

Аптекарь отсыплет яду,не потребовав даже рецепт.Бессмертие не долговечнееписка последней моды.Не увидеть картины мира,как невозможно увидеть цельсквозь оптику винтовки снайперапри промозгло-туманной погоде.Не соприкоснутся две улицы,не образовав между собой угла.Ощущение от прожитого,как от гвоздя, проникающего в тело.Обострены все чувства,и, как может душу убить игла,индифферентность времениможет не отыскать своего предела.Проникая в предметов суть,вновь разматываешь клубоквыцветших веревок истории,хотя не силен в вязании.Мысли, собравшись в кучу,являются точно в срок,как поезда на станциюприходят четко по расписанию.Разлагающиеся слов останкиуже начинают гнить,кто-то зеркальность истинычерной краской замазал.Что надеешься видеть,потерявши из виду нить,через разбитый эпохи бинокльглазом?Всевышний художникне торопитсясделать лишний мазокна полотне истории,где каждый в комочек сжался…Так ворона,предчувствуя участьвыронить сыра кусок,не выпускает его из клюва,не оставляя лисени малейших шансов.

Площадь пустеет,как после спектакля театр.Звездный светзатерялся бесследно в тумане города.Коробки квартирных комнатцепко держат в своих когтяхтех, кому лишь иногда во снахмаячат знакомые морды.Понедельник похож на пятницу —с ума сошел календарь.День в ожиданиитого, что не потрогать руками,бессмысленно умолкает.На улицах едкий январь,но снег отыскать возможнолишь в холодильной камере.Наружу пытается выползтинакопившееся внутри.Не наказать бессилие —как дитя не поставить в угол.Когда-то влюбившись в куклув одной из стеклянных витрин,невольно делаешь вывод,что ты сам этот мир придумал.И, видимо, нет резонастремитьсяв последний прорваться ряд,чтоб в суматохе выскочитьраньше всех с черного входа…Как очков запотевшие стеклане пропускают наружу взгляд,так и тебя не пропустят в райбез свидетельства, выданного Богом.

Палата интенсивной терапии

Словно в аду — зубовный скрежет, плач.Проем окна больничных коек между.Над умирающим склонившая врач:«Ну что вы? — утешает. — Есть надежда».Надежда разве что одна из ста.Вчера больной сюда доставлен утром.На койках есть свободные места.Вчера их не было, и значит, кто-то умер.И чувство, будто здесь и ты умрешь…Да, всех нас с этим делом торопили!Не зарекайся, что не попадешьв палату интенсивной терапии.Должно быть, каждый в чем-то виноват,за что теперь ценой такою платит.Когда любой тебе родней, чем брат,грядущий день число уменьшит братьев.

Новому жильцу

Ты в этом доме чувствуешь усталость,взгляд принимает все за миражи,и, кажется, пылинки не осталосьот человека, что здесь прежде жил.Но стены помнят голоса манеры,а половицы — твердость каблука.Век начертал историю надменнона пожелтевшем небе потолка.Дом раскрывать тебе объятья медлит.Характер твой читая по лицу,зеркальная поскрипывает мебель,не доверяя новому жильцу.

«Название времени года помнит разве что календарь…»

Название времени годапомнит разве что календарь.Мысли, сцепившись с памятью,держат сильней капкана.Жизнь разлетеласьоткрытками с надписью «Saint Valentine».Медленно движется миг.Не создавая страстей накала,скучный вечер, едва пришедший,тотчас уходит прочь,чтобы дать волю сумеркам,или попросту отсутствию света.И хотя фонари на улицахнасквозь пронзают ночь,их синеватый светникому не напомнит лета.

«Сулили: удачлив буду…»

Сулили: удачлив буду.Удача моя, где же ты?Идут по планете люди,одетые в черные одежды.

Мне в этих стенах неловко,махнуть бы подальше птицей.Опять с бельевой веревкина север тряпье стремится.

Под утро звонок разбудит,с утра тосковать причина:идут по планете люди,движутся очень чинно.

И пусть о потоках кровибезумный предтеча бредит.Ничто их не остановит,никто их не обезвредит.

Их план остальным неведом,их выманить — нет надежды.Все тверже идут по следуграждане в черных одеждах.

В сказках кричат: «По коням!»,полцарства сулят в награду…

Кого-то опять хоронят.

Процессия в черном рядом.

2004, 2009