Смертельно прекрасна - Эшли Дьюал

— Конечно. — Я хитро улыбаюсь и киваю. — Буду стараться изо всех сил.

Выхожу из кабинета и выпрямляю спину. Если люди хотят видеть во мне девушку с темными тайными, опасными родственниками и черным прошлым — хорошо.

Так даже веселее.

Смотрю на листок с расписанием и морщусь: черт возьми! Тетя Норин сошла с ума? Господи, вот это предметы! Химия? Биология? Астрономия?

— Проклятье! — Выругиваюсь, закатив глаза. Литература два раза в неделю, зато почти каждый день биология. Даже сейчас биология, это что, карма? Да, я помню, что клятвенно пообещала люцерне ходить на уроки, но не на такие же. Я ничего не понимаю ни в химии, ни в астрономии. Да, мне легко давалась история, но лишь потому, что я умела незаметно считывать с учебника подчеркнутые параграфы и делала чудесные шпаргалки по датам.

На выдохе опускаю плечи и шаркаю вдоль широкого коридора. Подростки снуют, не переставая разглядывать меня, а я просто надеюсь поскорее отыскать нужный класс. Меня безумно раздражает перспектива находиться под пристальным вниманием всех и каждого, но против клише не попрешь. Таков банальный стереотип: если ты новенький, выкуси по полной программе. А кто я такая, чтобы эти стереотипы разрушать?

Спрашиваю у какой-то бледной девушки про кабинет биологии, и она нерешительно указывает вперед. Бурчит что-то вроде: через пару шагов, немного, чуть-чуть, а потом, как ветром ее сдувает. В очередной раз вскидываю брови. Ну, и реакция у людей на меня, так сразу и не привыкнешь. Я хмыкаю, иду дальше и, наконец, натыкаюсь на нужный класс.

Отлично.

Я захожу в кабинет, сгорбив спину. Плетусь к учителю и лениво передаю формуляр.

— Мисс Блэк? Добро пожаловать. — Его голос звучит совсем не доброжелательно.

— Спасибо.

Он пишет что-то в моей бумажке, а я тайком наблюдаю за классом. Некоторые робко перешептываются, некоторые в наглую изучают меня, будто я экспонат в музее. Какие-то парни с задних парт толкают друг друга по бокам и ржут, на что я со свистом выдыхаю.

Идиоты.

Парты в классе необычные. Стулья низкие, почти никто на них не сидит. В основном ребята, видимо, работают стоя. Черт возьми. Придется не только терпеть, но еще и стоять.

— Вот, возьмите, — учитель, неприятный и лысый тип, протягивает мне формуляр, а на его лице мелькает нечто на подобии улыбки, — присаживайтесь. Звонок уже прозвенел.

«Присаживайтесь». Звучит, как «сломайте шею, пока ищете свободное место». Или, может, это какая-то особая шутка? Никто не сидит, а вы, мол, садитесь. В лужу.

Еще раз оглядываю класс, нервно переминаюсь с ноги на ногу и вдруг понимаю, что лишь один человек в кабинете на меня не смотрит, а стоит у стола и конспектирует что-то в своей тетради. Парень. Ну, естественно. Еще бы свободное место было с какой-то милой девчонкой. Планета бы перевернулась и разлетелась на части. С виду парень нормальный: ни татуировок, ни сальных волос. Стоять без движения больше нельзя, приходится сойти с места, а так как вариантов ко мне в голову больше не приходит, я припарковываюсь рядом с высоким незнакомцем и неуклюже скидываю с плеча сумку.

Парень медленно поднимает на меня взгляд, а я через силу процеживаю:

— Привет.

Он несколько секунд просто без интереса меня осматривает, а потом отворачивается и продолжает что-то записывать в толстой тетради. Ага. Неразговорчивый. То, что нужно.

— Сегодня второй и завершающий этап лабораторной. — Лениво объявляет учитель. У него лысина так блестит и сверкает, будто бы он целое утро натирал ее воском. — Никто не уйдет, пока не сдаст работу. Вас это тоже касается, мисс Монфор.

— Вообще-то, Блэк. — Поправляю я, выдавив жуткую ухмылку.

— Кстати, да, поприветствуйте нашу новую ученицу. Скажите: привет! — По кабинету проносится нечто напоминающее какофонию звуков, мычаний, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не прикрыть рукой лицо: какой кошмар. — А теперь приступайте. Давайте, живее.

Отлично. Первый урок, а уже возненавидела биологию. Задумчиво отворачиваюсь от учителя и перевожу взгляд на парня. Наверно, ему не очень-то хотелось работать со мной, но жизнь вообще дерьмо. В ней всегда найдется место несправедливости.

Парень довольно высокий, выше меня на голову уж точно. У него черные волосы, на подбородке широкий, кривой шрам. Любит подраться? А так и не скажешь.

— Фанатка «Рамоунз»?

Облокачиваюсь локтями о высоченную парту и удивленно вскидываю брови:

— В смысле?

— Твоя футболка. — Парень отвлекается от тетради и указывает на надпись.

Не думала, что он заметил, и растерянно встряхиваю волосами.

— Ну да.

— Круто. — Он возвращается к работе и практически ложится на стол, когда пишет на полях какие-то вычисления. Я придвигаюсь ближе.

— Да уж, чем вы тут занимаетесь? Это биология, а не ядерная физика.

— Не любишь биологию?

— Это вопрос или утверждение?

— Значит, не любишь.

— Нет, — покачиваю головой, вновь отстраняюсь и хмурю брови, — терпеть ее не могу.

— Тогда тебе не повезло. — Вздыхает парень, и я замечаю, как дрогают уголки его губ.

— Почему?

— Она почти каждый день.

Смеюсь и плюхаюсь на маленький табурет, который здесь халатно называют стулом. Теперь я почти скрыта от глаз лысого учителя, и мне становится немного легче.

— Какая тема лабораторной?

— Плазмолиз и деплазмолиз в клетках эпидермиса лука.

Хлопаю ресницами и смотрю на парня так, словно он свихнулся. Неужели он только что просто взял и выговорил это вслух? Да, я нашла себе отличного напарника. Может, он и списать даст? В конце концов, он первый, кто не сказал ни слова о моей семье.

— Послушай, работу надо сдать сегодня. Но я…

— Бери. — Незнакомец кивает на записи и приближается к микроскопу. — Естественно, ты не успеешь. Я в курсе. — Он меняет стеклышки, крутит что-то на штативе, а я гляжу на него заторможено. Добрых людей не бывает. Или он идиот, или задумал что-то. — Быстрее только, я собираюсь сдать работу и уйти раньше.

— Хорошо, спасибо, — я недоверчиво встаю со стула и достаю из сумки единственную тетрадь, которую сегодня взяла для всех предметов. Открываю на первой странице, черчу таблицу, в точности такую же, как у парня, и кидаю на него косой взгляд. Он копошится с микроскопом. Странный. Вроде симпатичный, а любит учиться. Такое бывает? — Как тебя зовут? — Неожиданно для самой себя спрашиваю я и медленно перевожу взгляд в стол. Ну, я, кажется, свихнулась, раз решила первой пойти на контакт.

Незнакомец глаз от прибора не отнимает. Спокойной отвечает:

— Мэтт. — А имя посредственное. Я ожидала услышать нечто громкое, вроде: Дамиан, Кристофер или Джером. — А ты — Ариадна. — Он все-таки отрывает взгляд от микроскопа и переводит его на меня. Глаза у него темно-синие. Только сейчас замечаю. — Верно?