Смертельно прекрасна - Эшли Дьюал

— Эй, ты чего? Эй?

Резко оборачиваюсь. Хэрри больше не сидит напротив, а стоит рядом и теребит меня за плечо. Я растерянно хлопаю ресницами.

— Все в порядке, Ари? Ты, кажется, отключилась.

— Я…, я просто…, - оглядываюсь и неожиданно понимаю, что все в столовой смотрят на меня. Люди молчат. Вот почему не слышно звуков. Их нет. — Мне пора идти.

Я резко подрываюсь с места и закидываю в сумку упаковку с едой.

— С тобой пойти? — Взволнованно спрашивает Хэйдан. Он неуклюже поправляет свои очки, а я встряхиваю волосами. — Точно?

— Все нормально.

— Но, Ари…

— Еще увидимся.

Срываюсь с места. Несусь к выходу и непроизвольно замечаю взгляд Мэтта. Он, как и все, глядит на меня растерянно. Вот я и подтвердила опасения людей: я — чокнутая.

Я выбегаю из школы и решительно иду в неизвестном направлении. Руки до сих пор трясутся, и мне кажется, я действительно видела Лору, чего быть не может; мне кажется, я сошла с ума. Люди постоянно говорят о том, какая моя семья странная. Может, так и есть?

Я перебегаю дорогу, оглядываюсь и вижу черную крышу школы, которая становится лишь смазанным силуэтом через какое-то время, но даже сейчас я ощущаю презрительные и недоуменные взгляды толпы. Подростки глазели на меня. Глазели и молчали.

Встряхиваю волосами и залетаю, словно торнадо, в магазин. Достаю из кармана пять звенящих монет, хватаю с прилавка воду и подношусь к кассе, меня быстро обслуживают. Тут же, в помещении, открываю бутылку и начинаю пить, будто одержимая. Горло саднит и першит. Я чувствую себя слетевшей с катушек. Выкатываюсь из магазина и выдыхаю. Я должна взять себя в руки. Ничего ведь не произошло.

— Да. — Киваю и вновь отпиваю воду. — Все в порядке, все отлично.

Прячу бутылку в сумку и взъерошиваю волосы. Они отдают бронзой на солнце. Мне никогда не нравился рыжий цвет, а мама их любила. Говорила, у бабушки были такие же, она тоже люто их ненавидела. Все намеревалась перекрасить или подстричь. Но в итоге не решилась ни на одно, ни на другое.

На самом деле, о родных мне известно мало. Честер Монфор — мой дед — умер почти четырнадцать лет назад. Силест Монфор — три года назад.

То есть в живых со стороны мамы не осталось никого, кроме Норин и Мэри-Линетт.

О папе я знаю больше. Его родители живут на западном побережье — Кларисса и Сэм Блэк. У них трехэтажный домик, лодочный катер и огромный, бежевый лабрадор. Ну, и не стану лгать: лодочный катер они любят больше, чем меня, мою маму и всю нашу семейку, потому виделись мы с ними всего два раза за всю мою жизнь: на Рождество одиннадцать лет назад и на первый день рождения Лоры. Как-то я спросила у отца: в чем дело? Он мне ответил, что его родители своеобразные, упрямые люди, что ему пришлось нелегко, когда он сбежал от них в Астерию. Собственно, поэтому органами опеки было принято решение отправить меня к тетушкам на восток, а не в Риверсайд — Райскую Калифорнию.

Сейчас я жалею, что задавала мало вопросов. Как же мне узнать правду, если мне не у кого спрашивать? Тетушки Норин и Мэри-Линетт вряд ли сядут рядом и поведают все самые страшные тайны семьи Монфор. Если тайны и, правда, существуют, не думаю, что они любят о них распространяться. Тогда что делать?

Провести собственное расследование и превратиться в Нэнси Дрю.

Я усмехаюсь и покачиваю головой. Чтение книг неблагоприятно влияет на фантазию и воображение. Я начинаю выдумывать то, чего нет. И находить решения тем проблемам, которых не существует.

Бреду вдоль единственной знакомой мне дороги, по которой я шла утром с Хэрри, и неожиданно замечаю на перекрестке столпившихся людей. Они мнутся около машины. Не сразу понимаю, в чем дело, пока не вижу смятый велосипед под ее колесами.

— О, черт, — протягиваю я, нахмурившись. Авария. Люди размахивают руками, глядят в разные стороны, ищут кого-то, а я расстроенно поджимаю губы. Сердце взвывает. Меня пробирает дрожь, и приходится сбавить скорость, чтобы не сорваться на бег.

Неожиданно рядом со мной появляется незнакомка. Огромными, налитыми ужасом глазами она смотрит на место аварии и не двигается. Она вся жутко бледная. Наверно, под колеса попал ее знакомый. Сначала я хочу пройти мимо, но потом невольно застываю.

— Вы как? — Я гляжу на девушку и хмурю брови. Я знаю, что такое потерять близких, и понимаю ее чувства. — Что здесь случилось? Вам нужна помощь?

Незнакомка молчит. Ее стертые в кровь руки трясутся, кажутся совсем тонкими.

— Докторов вызвали? — Вновь спрашиваю я. В курсе ведь, что ей не до разговоров, но почему-то не могу заткнуться. — Велосипедист сильно пострадал?

— Сильно. — Наконец, отвечает она.

Я покачиваю головой, прохожусь ладонью по волосам и уверенно подбегаю к толпе. Нужно вызвать скорую. Почему никто не вызвал скорую? Злость вспыхивает во мне рьяно и безудержно. На кону каждая секунда, а люди лишь болтают, хлопают ресницами! Что за глупое стадо? Выжили бы мои родители, если бы помощь приехала вовремя? Спаслась бы Лора, если бы скорая примчалась за несколько минут?

— Вы вызвали скорую? — Резко спрашиваю я у какой-то женщины. Она вся красная от жары и испуганная до чертиков. — Вызвали?

— Я не…

— Что? Эй! — Я хватаю под руку какого-то низкого мужчину и с силой тяну на себя. У него порез над бровью. Кажется, именно он сбил велосипедиста. — Что вы сделали? — Мои глаза округляются и наливаются непонятной мне обидой. — Что вы сделали!

— Я не хотел, я не видел.

— Кого не видели?

— Ее! — Гортанно восклицает он и берется волосатыми руками за лицо. Его шатает из стороны в сторону. — Все было нормально, пока она неожиданно не вывернула из-за угла.

Мои плечи поникают. Я опускаю взгляд, ощущая, как внутри все переворачивается.

Какая глупая смерть. Попасть под колеса ненормального идиота, которому просто не было дела до окружающих. Он и сейчас вряд ли понимает, что натворил и что виноват. Он ноет, ему жалко, но не девушку, которую он сбил. А себя.

Я непроизвольно замечаю кровавое пятно на асфальте, заломанную руку, синеватые ниточки вен, которые тянутся по локтю к плечам и шее, безжалостно стертой асфальтом.

А потом я вижу бледное, впалое лицо с огромными, распахнутыми глазами.

Мне нечем дышать.

— О, Господи, — хриплю я, прижав ладони ко рту. Нет, нет! — Не может быть.

Качаю головой, вновь смотрю на девушку, а потом отскакиваю назад, будто бы меня пихнули в грудь. Оборачиваюсь. Мир кружится, смазывая картинки вокруг. Я вспоминаю, как несколько минут назад разговаривала с этой девушкой, и никак не могу соединить две составляющие в одну линию: как же я могла с ней говорить, если она лежит под колесами машины? Холодом обдает спину. В панике я гляжу по сторонам, но ничего не понимаю.