Агапея - Булат Арсал

может, и мечтает себе там на уме, но она-то вообще его видела один раз, и то мельком, на крылечке комендатуры. Да и вряд ли она воспылает ярким пламенем неудержимой страсти с бухты-барахты, когда ещё даже не похоронено тело убитого мужа, а на пороге нарисовался вояка, упакованный в форму вражеской армии, отнявшей жизнь её суженого.

* * *

За размышлениями Пашка не заметил, как колонна зашла в частный сектор, где на приусадебных участках предстояло откопать с десяток тел. Лето в Мариуполе было в самом разгаре, апогей жары давно наступил, и потому даже за полста метров от временных могил распространялся жуткий запах разлагающихся трупов, присыпанных небольшой кучкой земли.

— В этом доме «азовцы» расстреляли семью подпольщика вместе с детьми, — сообщил следователь из Федерального следственного комитета. — Ждём конвой с арестованным подозреваемым. Пока пусть начинают копать.

До тел добрались весьма скоро. Спустя полчаса доставили закованного по рукам и ногам, стриженного налысо поджарого мужчину лет сорока, по всей шее которого была набита татуировка готическими буквами на немецком языке. Выцветшая форменная куртка натовского образца в рукавах была спущена. Подвели к отрытой могиле, где лежало четыре трупа: два взрослых, два детских. Оказалось, что близнецам — сыновьям отца семейства, заподозренного в связях с ДНР, — было всего по одиннадцать лет.

Привели соседа в качестве свидетеля. Не старый на вид, но прихрамывающий на правую ногу сухопарый мужчина сильно волновался, и было видно, что он откровенно боится и говорить, и просто смотреть в сторону закованного в кандалы.

Следователь заметил явное замешательство мужчины и спокойно сказал:

— Если вы до сих пор боитесь этого индивида, то спешу вас успокоить, что сразу после допроса он будет расстрелян за околицей вашего посёлка. Так что мстить вам будет неком у.

«Азовец» попытался дёрнуться и начал тут же кричать.

— Не имеете права без суда! Меня в Европе знают! Они в суд по правам человека сообщат! — завизжал, срываясь на фальцет, арестант.

— А кто знает, что вы — это вы? Все арестованные нацисты сидят строго под номерами. С вами будут протокол составлять не как с полноценным человеком, а как с неодушевлённым номером. Потом, когда мы закончим формальности, вас отвезут на Старокрымское кладбище, расстреляют и зароют в братской могиле за номером таким-то вместе с подобными вам. — Следователь говорил настолько спокойно и уверенно, что даже Пашка ему поверил.

— Конвой, для пущей убедительности покажите ему содержимое кузова «газели», — обратился он к Чалому, и тот, подхватив «азовца» выше локтя, подтащил к грузовичку.

Открыли дверцы… У закованного тут же подкосились ноги, и нужно было усилие ещё одного конвоира, чтобы нацист не рухнул на землю. К тому времени группа пленных уже отрыла в других местах около семи гражданских тел, которые смирно лежали в своих чёрных полиэтиленовых мешках с намотанной в ногах синей широкой изолентой, где был прикреплён персональный номерок.

— Так что компания вам уже подобрана и даже упакована, — с ядовитым сарказмом пошутил следователь и продолжил давить: — Есть единственная возможность поехать сегодня же на трибунал в Ростов-на-Дону. Это только чистосердечное признание и полнейшее содействие следствию. Нам самим жрать нечего, чтобы вас ещё в тюрьмах Донбасса хлебом и киселём кормить. Уяснили, заключённый номер семнадцать двадцать один?

Дальше уже оставалось только слушать и быстро записывать всю страшную историю, которую поведал главный виновник кровавой расправы. Как оказалось, убитые ни в чём не были повинны перед властями. Простые, совершенно безобидные обыватели, вся вина которых состояла в том, что кто-то из соседей имел виды на ухоженный участок и добротный домик. Вот так просто кто-то оболгал ради обогащения, а кому-то очень хотелось пустить кровь ради удовлетворения своих хищнических инстинктов и садистских природных устремлений. Две гнусности нашли друг друга, что стало трагедией для целой семьи с двумя маленькими мальчишками.

— А давай ему устроим попытку к побегу, Чалый? — вдруг спросил Пашка, пытаясь поймать злыми зрачками испуганные глазки «азовца».

— Хочешь прибить при скачке? Не выйдет. Он не побежит. Для этого тоже сила воли нужна, а этот сил не имеет, да и воля его теперь лишь в заднем проходном отверстии умещается.

* * *

Павел ещё долго находился под впечатлением услышанного на очной ставке и только по возвращении в казарму, приняв душ и приведя в порядок форму для следующего дня, наконец дал себе волю снова окунуться в размышления о милой его сердцу девушке с интересным именем Агапея, что с древнегреческого языка на русский переводится весьма символично — «Любимая».

Не каждому человеку подходит его имя, и не каждый человек сам способен соответствовать ему. Как много мы встречаем черноволосых Светлан и совершенно добродушных и мягких Роз, хотя первому имени больше подходит быть блондинками, а вторые непременно должны быть с колючим и цепким характером. Сколько раз мы по жизни встречаем Людмил, которых большинство окружающих людей не жалует и не милует? А где все эти победители с именем Виктор, защитники людей по имени Александр, трусливо наблюдающие трагедию Донбасса исключительно на экране телевизора? Откуда только берутся кривоногие низкорослые Аполлоны с бурной растительностью на груди и спине? Как часто у нас на пути встречаются Владимиры, которые не только миром, собственной женой владеть как следует не умеют? А ещё часто, давая имена, родители даже не удосуживаются изучить историю их происхождения. Например, Клавдия — Хромая, или из рода Клавдиев. Неужели мама и папа так невзлюбили народившееся дитя, что сразу обрекли несчастную на жизнь, полную преодоления всяких кочек, буераков, оврагов и подножек? Возможно, конечно, что где-то они обнаружили ниточку родства, восходящую ещё к римскому роду древних патрициев. Но в это верится с трудом.

Родители Агапеи удачно подобрали имя дочери. Предназначенная быть всю жизнь любимой — это разве не то самое счастье, о котором мечтает любая женщина? Но если бы все люди шли по жизни как корабли, плывущие в соответствии с данным им именем… Хотя корабли тоже тонут, несмотря на самое непотопляемое название. Быть всегда любимой — это большая ответственность, требующая благодарной верности тому, кому ты позволила себя желать и кого возжелала сама, пустив под свой альков.

Сколько же можно хранить верность, если женщина ещё молода, а мужа уже нет на белом свете? И что делать, когда твоя судьба начертана твоим же именем — Любимая? Ты обязана быть любимой и не имеешь права сопротивляться самой прекрасной данности человеческого бытия, обрекая душу и тело иночеству, вечно закрытому от ликования человеческих радостей чёрной вуалью печальной скорби. Так жить нельзя.

Перебирая