Пленница - Ольга Вечная

подходящего ответа. Боже, папа, скажи ему заткнуться. Видишь, у меня не получается. Силы уходят на то, чтобы не оглядываться, а то точно разревусь.

Папа молчит, поэтому я нервно присаживаюсь на заднее сиденье и хлопаю дверью.

Мужчины разговаривают. Я не слышу о чем, но точно знаю, что это длится пару нескончаемых минут, потому что сжимаю в руке мобильник и слежу за временем.

Мне нравится думать, что папа уговаривает Алтая передумать. Я воображаю, что еще немного и отец распахнет дверь, рявкнет, что я останусь дома. Что только через его труп.

Вскоре Алтай занимает водительское кресло и оборачивается.

- Я что, похож на таксиста? Давай-ка вперед.

Ноль процентов церемонности, сто процентов насмешки.

- А можно мне остаться здесь? - неловко обнимаю колени и улыбаюсь. - Пожалуйста.

Он слегка прищуривается, выражая неудовольствие.

- Нельзя. Живее.

Я так сильно хмурюсь, что брови болят. За что?

В нашу прошлую встречу он подбирал слова и вел себя обходительно. Нос щиплет от разрастающейся в грудной клетке обиды. Алтай изменился. Сто процентов. Теперь он просто бандит.

Я быстро пересаживаюсь вперед, с громким щелчком пристегиваюсь.

- Малыш, будь другом, улыбнись и помаши папочке, - расплывается он сам в улыбке, правда, довольно зловещей.

Стук моего сердца заглушает мысли. Суставы словно деревянные.

- Не трясись. Мы всего лишь позлим твоего родителя. В моих глазах он заслужил. А в твоих?

Сердце колотится так, что задыхаюсь, слова Алтая будят внутри что-то нехорошее. Я запираю детскую обиду в клетке, я держу ее под замком. Но она тигром обезумевшим рвется наружу.

Я пытаюсь улыбнуться, честно. Послушно машу. Папа ругается себе под нос. Алтай берет мою руку, целует тыльную сторону ладони. Потом тянется ближе. Я ощущаю аромат элитной туалетной воды и бандитской кожи, из-за чего холодок прокатывается по коже. Алтай касается носом моей щеки. Швыряет в пот. А потом он убирает прядь моих волос за ухо и целует меня в уголок рта.

После чего случается сразу всё.

Дядя Вардан срывается с места и кидается к машине.

Мерс трогается.

Я каменею в полном ужасе.

Алтай весело смеется.

Смотрю перед собой, осознавая, что мне конец. Из всех сценариев развития событий со мной случился самый ужасающий. Впрочем, ничего нового.

Ладонь и щека на месте странных поцелуев горят. Алтай стреляет в мою сторону глазами, хочет что-то сказать, но затем как будто меняет решение.

Тем временем мы покидаем улицу, на которой живет папа, сворачиваем на центральную. Сквозь пелену я рассматриваю вывески магазинов, аккуратные клумбы, прохожих. Машина идет ровно, Алтай не превышает скорость.

Некоторое время едем в тишине, потом он негромко включает радио.

Спустя несколько минут многоквартирные дома начинают уступать место частному сектору, а потом и тот редеет. Мы выезжаем на трассу.

К этому времени мне удается взять себя в руки, и вспомнить о гордости. Я снова одна, как и все последние годы. Ничего нового.

Я хотела стать юристом и сражаться со злом. С нелегальным бизнесом, подставами, отмывом бабок. Со всем тем, что олицетворяет сидящий рядом человек, и у него не получится меня запугать или сломить. Я не могу его посадить сейчас, но могу вести себя достойно. Да и мне давно не четырнадцать.

- Это все мои вещи, - сообщаю я ровно.

- Что? - он будто выныривает из омута собственных мыслей.

На секунду мне даже кажется, что он забыл о моем существовании, и сейчас, заметив спутницу, огорчился.

- Я сказала, что в чемодане — все мои вещи. В смысле, я не планирую к вам перебраться навсегда, просто это все, что у меня есть. Я не знала, что мне понадобится, и просто взяла чемодан. У меня, знаете ли, голова кругом. - Сглатываю и решаюсь: - Алтай, скажите, чего вы от меня ждете, мне будет проще удовлетворить ваши ожидания.

Он достает из бардачка пачку салфеток, вытирает руки.

О боже. Зачем?!

Зачем я спросила?!

Ассоциативный ряд уносится далеко, но Алтай, закончив, убирает салфетки обратно в бардачок. Использованные сует в дверной отсек. Вновь берется за руль, слава богу, не за мои колени.

- Какое напутствие дал тебе отец?

- Быть благоразумной.

Алтай саркастично усмехается и качает головой.

- Филат, старый козел.

- Что все-таки со мной будет?

- Смотря, какую линию поведения выберешь.

- Я хочу морально подготовиться.

- В этом мире все зависит только от тебя самой.

Он издевается? Вероятно, да. Почему бы и нет? Может себе позволить.

Фыркаю и скрещиваю на груди руки. Закидываю ногу на ногу, Алтай тут же бросает взгляд на мои колени, и я мгновенно усаживаюсь скромнее.

Машина ускоряется, Алтай обгоняет едущий впереди корейский внедорожник. За окном мелькают зеленеющие сады яблок, винограда.

Я пытаюсь разгадать ребус своего будущего, вот только ни один вариант не кажется заманчивым. Когда машина останавливается у популярного ресторана, я чувствую себя совершенно измученной.

Алтай отстегивается и произносит:

- Ехать еще два часа, я предлагаю пообедать.

Глава 7

Мысль о том, чтобы сидеть за одним столом с этим человеком, терпеть насмешки и высокомерные взгляды, вызывает приступ удушья.

- Я не голодна, спасибо.

Алтай смотрит в упор. Я прикусываю губу и выжидаю, разглядывая панель перед собой.

- Как хочешь, - наконец, соглашается он. - Передумаешь — я буду внутри, можешь подойти и попросить.

Закатываю глаза. Еще чего.

Алтай выключает движок и выходит из машины. Через минуту я понимаю, что вместе с двигателем отключился и кондиционер, а солнце как раз вошло в зенит. Яркое, мною горячо любимое южное солнце слепит нещадно. Жжет кожу. Панель и кожаные сиденья раскаляются, и я ерзаю в кресле. Еще через минуту приоткрываю дверь, чтобы глотнуть не менее горячего воздуха. Легче при этом не становится. За пределами авто ни ветерка, ни дерева, дающего тень. На лбу выступает испарина.

Спустя двадцать мучительных минут, я начинаю бросать напряженные взгляды в сторону ресторана. Мы находимся в отдалении от станицы, чтобы завернуть сюда, пришлось сделать приличный крюк. Вокруг ни магазинов, ни ларьков, ни случайных прохожих. Одинокое красивое здание с панорамными окнами и совершенно пустая терраса - сумасшедших зажариться на ней не нашлось.

Пить хочется. Я быстро осматриваю заднее сиденье в поисках воды. Ничего. В двери Алтая воткнута пол-литровая бутылка минералки, но она, увы, пустая. Как же так! Кто в здравом уме в Тамани летом куда-то едет без воды? Открываю бардачок между сиденьями —