Создатель кедровых орешков - Антон Сергеевич Москвин

подумала она, – он бы ещё честь мне отдал.

***

– Пусси – не кэт!

– Конечно, Минка, – улыбнулась Лукерья.

В это время в Нью-Йоркском лифте:

– Скоро двери откроются…

– Да, близок всему конец.

– Покайтесь.

– Изыди.

Двери открылись и все «изыдели» из кабины лифта, достигшей тридцать второго этажа.

В это же время на другом краю вселенной в космическом корабле:

– У них там есть нечего, – сказал женский голос в вентиляции.

– Редиска, – ответил ей второй голос.

– Что?!

– Редиска, – повторил он, и в каюте какой-то девушки из вентиляции вылетела редиска с ботвой и упала прямо на стол.

Удивлённая девушка встала, заглянула в вентиляцию, но никого не увидела.

– Редиска, – снова повторил голос, и на стол упала ещё одна.

Девушка подняла её и начала разглядывать.

– Только помой сначала, грязную не ешь.

– Домовые завелись, что ли… – сказала она.

***

Когда Лукерья возвращалась из магазина, её поприветствовал петух:

– Hände hoch!25 Я Ужас!

– Мяу, – сказал козлёнок.

– Привет, – ответила Лукерья, но не вслух.

– Мы влю…

– Блины! Хочу блинов!

На самом деле она хотела совсем не блинов.

28 

Виски с содовой

В свои тридцать… с небольшим хвостиком Лукерья никогда не пробовала виски.

– Нет у меня хвостика!

Заработав немного денег, она решила испробовать этот диковинный заморский напиток. На ужин она решила приготовить картофель с мясом.

На карте у неё было пятьсот с чем-то рублей, а в кошельке – сотня с мелочью. Мясо она решила взять не там, где обычно, а в «популярном» продуктовом магазине, куда её не приняли на работу, возможно, из-за слухов о её помешательстве.

К радости Лукерьи на полке оказалось мясо со скидкой за двести четыре рубля. Подойдя к кассе, она спросила у кассира:

– Какой у вас самый дешёвый виски?

Кассир предложила ей несколько вариантов. Лукерья выбрала самый дешёвый, за четыреста рублей.

В сумме с мясом оказалось шестьсот четыре рубля. Сто четыре она оплатила наличными, а пятьсот… не получилось почему-то оплатить картой через приложение.

– У вас есть интернет? – спросила она.

– Нет.

– Тогда я быстренько смотаюсь домой.

– Отложить это? – спросила кассир, имея в виду продукты.

– Да, отложите. Я скоро вернусь.

Решив дома свои проблемы с приложением, Лукерья вернулась и забрала свои покупки.

Чистый виски её ничем не удивил, разбавленный апельсиновым соком – тоже.

– Надо попробовать виски с содовой, – подумала она и решила приобрести колу.

***

– Почему от скотча голова не болит, а от пива болит? – подумала Лукерья на следующий день.

– Зна-чит так… – сказала комар. То есть комарка. Самка комара.

Лукерья улыбнулась.

29 

Незадолго до увольнения

– Он уже кушать не может! – испугалась медсестра за какого-то пациента и позвала доктора Лукерью.

– Что тут у нас? – спросила доктор.

– Он говорит, что трава из пола растёт, и есть уже не может.

– Трава растёт из-под пола? – спросила его Лукерья.

Пациент, сидящий на кровати, скосил глаза и сказал:

– Растёт.

– И есть не можешь?

– Не могу.

– Ты давно не ел?

– Ага.

– Сколько?

Он не ответил.

– Христом хочешь стать?

Он снова не ответил.

– Та-а-а-а-ак, – сказала Лукерья медсестре, – этого не кормить один день. Посмотрим, что он скажет завтра. Если попросит – накормить.

Никто не обратил внимание на пару травинок, видневшихся из-под ножки кровати: их принёс на калошах другой больной, работавший сегодня в саду.

30 

Кола с самогоном

Разогрев вечерком картошечку с мясом, Лукерья разбодяжила колу виски, попробовала и сделала вывод:

– Кола с самогоном.

– Ну, – ответил Компьютер.

***

На поисках металлического мусора Лукреций вертел лопату и так, и этак, жонглировал ей, как хотел.

– Писательские приёмчики, – пошутил Компьютер.

– Я не хочу быть писателем.

Найдя алюминиевую ложку, Лукреций кинул её в сумку, но промахнулся; подобрал и бросил ещё раз. Снова промахнувшись, он воскликнул:

– Да чтоб тебя!

– Да чтоб меня, – ответила ложка.

«А ни пройтись ли мне по колее, поискать?» – подумал Лукреций.

– В колею – и результата нет, – сказала יХовэ.

– Иду перпендикулярно колее за результатом, – улыбнулся Лукреций.

Найдя крышки от водки, он подумал:

– Старые и новые крышки от водки в одном и том же месте. Подозрительно…

– Я уже давно подозреваю, что тут одно и то же место, – сказала יХовэ.

– Кем ты хочешь быть – мужчиной или женщиной?

– Мужиком хочу.

– Ну, тогда сделаю тебя мужчиной. А то скажут, что я что-то не то с Богом сделала.

– А не пошла бы ты…

«На больных не обижаются», – снова попыталась успокоить себя Лукерья. Она считала, что יХовэ болен легионизмом, то есть в нём целый легион личностей. Она поставила себе цель – исцелить יХовэ, если это в её скромных силах.

– Как тебе имя «יХовэ́»?

Он не ответил.

***

Дома Лукерья чуть внимательней посмотрела на фотографию галактики Андромеды и удивилась:

– Похоже, что там два галактических диска. Ты тоже это видишь?

– Похоже, что да, – ответил יХовэ.

– Интересно…

***

– Представляешь, я и забыла, что я твоя жена, – сказала Лукерья יХовэ.

– Вроде всё правильно теперь, – подумал Автор. – Гармония.

– Ну, – ответил יХовэ.

31 

Интересный вопрос

– «Космическая воронка, называемая галактикой Андромеды, мчалась к Земле со скоростью…» Нет там второго диска, мне показалось, – сказала Лукерья.

– Да, – ответила Ужас.

Лукерья перестала лечить יХовэ, уважая его право на отказ от медицинской помощи, но продолжила считать нездоровым его увлечение театральными представлениями.

***

– Лукерья – Автор? – задумался Автор. – Или она просто писательница? Я создал путаницу. Слишком многоэтажно. Освобожу хотя бы Лукреция от писанины. Три писателя в одной книге – многовато.

– Два искателя металлического мусора тоже многовато для одной книги, – сказала кошка. Затем она помолилась, сказала «аминь» и начала есть корм из своей миски.

***

– Чем же мне заниматься? – задумался Лукреций. Писательство не так сильно привлекало его, как некогда Антона. Ему нравилось шить на машинке, но он не хотел делать это своей профессией. Да и кто сказал, что обязательно должна быть профессия у человека? Лукреций с сомнением посмотрел на металлоискатель: он не особо рассчитывал, что тот его прокормит. Откровенно говоря, от писательства иногда ещё меньше толку.

– А может, пенсию по инвалидности себе оформить? – продолжил размышлять Лукреций. – Формально – у меня голоса, а следовательно – шизофрения.

Но мысль об уколах и больничном заточении остановила его.

***

– יХовэ́ – Бог? – спросили голоса. – Повинуйся.

– Нет, он Дьявол, как оказалось.

– Так и пиши. Как суч.

– Тот, который, без сомнения, острый?

– Ну ты вообще… театр каюк.

– Театр жив – ковид уже прошёл.

– Семечки.