Шофер господина полковника - Вейо Мери

— У меня нет.

— Ее сколько угодно поблизости.

— Я заметил, конечно.

Парень говорил сам с собой; беря верх, они так говорят всегда. Пелтола отложил тряпку и пошел к киоску. Собеседник хихикнул вслед. Пелтола повернулся и посмотрел на него, пробуя искромсать его взглядом.

— Это только мои дыхательные мышцы шевельнулись, — понятливо отозвался парень.

— Хочу пить, — сказал Пелтола. Это был камешек, подложенный им под колесо, но камешек был так мал, что его и пальцами не достать из земли.

Черноволосая девчонка сидела, как отдыхающая спортсменка: нога на колене, руки свисают за перила, голова назад, подбородок вверх. Она смотрела ввысь и все поднимала и поднимала подбородок, пока он не оказался так высоко, что она уже не могла разглядеть ничего вокруг. Она очнулась и, чтобы вернуться домой, на землю, переменила позу, стала разглядывать запястье. Сидящие рядом были начеку, они подтянули ноги под скамейку и убрали руки за спину. За окошком киоска была десятилетняя девочка. В здешних местах принимали малолетних на ночные работы. Девочка сидела на низенькой скамейке или стояла на коленках, пол-лица было ниже стойки.

— Могу я получить бутылку этого? — спросил Пелтола и показал пальцем. — Красного.

— Этого? — Девочка дотронулась до пробки зеленой бутылки. Она встала во весь рост. Ее грудь украшала камея, изображающая даму в стиле рококо.

— Красного.

Девочка сорвала тонкую жестяную пробку, которую и полагалось отрывать, и поставила бутылку на выступающую наружу часть стойки. Открытая бутылка слегка дымилась.

— Тридцать пять пенни, — сказала девочка.

Пелтола нашел деньги без сдачи и положил на стойку, девочка не подставила ему ладони. Она не стала их подбирать, дала им побыть на месте столько, чтоб убедиться, не задымят ли они.

— Какое холодное, — подивился Пелтола, — можно взять в машину? Или надо пить здесь?

— Если принесете бутылку обратно.

— Непременно.

Пелтола сошел с крыльца. Владелец красного мопеда не пытался сделать ему подножку. Он не пробовал пугнуть его. Он ничего не затевал, только забрался в машину. Свой мопед он поставил на опору. Пелтола прибавил шагу, открыл переднюю дверь и посмотрел на парня, опасаясь выдать себя взглядом. Лоб и затылок его похолодели, а также и правая рука, но это от бутылки.

— Не вздумайте ничего трогать, — сказал он.

— Я и не трогаю.

— Лучше бы вышли. Гражданским лицам быть здесь запрещено, это военная машина.

— Дерьмовая военная тайна. Знаю я не одни такие дрожки. Могу такой же сделать, и не нужны мне для этого модели, я знаю эту игрушку с тех самых пор, как она на свет появилась.

— Независимо от этого.

— Потому что, чтобы, когда, как.

— Выходите сейчас же. Позор, если полковник придет и увидит, что вы трогаете машину! Он призовет весь ад.

Парень не шелохнулся. Он только рассматривал приборы.

— Какой штуковиной открывают капот?

— Полковник живет на острове? — спросил Пелтола. Он надеялся, что парень выйдет из кабины показать.

— Да.

— Далеко?

— Нет, так близко, что туда дорога не длинная.

— Как близко?

— Я не мерил.

— А кто-нибудь?

— Отшельник. Знаешь отшельника?

— Нет.

— Он измерял, зимой мерил циркулем по льду все расстояния и летом рассказывал. Не застал его?

— Нет.

— Тебе надо бы. Он бы рассказал тебе. А другой, кто знает, — бог. Они мерили вместе.

— Откуда вы это знаете?

— Говорят, что тот знает про все дела.

— Может, он знает и без измерений.

— Не мое дело.

— А долго ли оттуда грести?

Пелтола заметил, что мопед оказался позади него. Он знал, чем можно выманить парня из машины. Если толкнуть подпорку и повалить мопед, это подействует. Он начал пить из бутылки. Половину одолел, не больше. Защекотало в носу. Это мешало держать все в поле зрения. У парня были резиновые тапочки, он не мог ими разбить ничего, разве что пальцы на ногах.

— Если выйдешь, тут в бутылке нашлось бы питье, — сказал Пелтола. Он решил победить его добром.

— Сейчас неохота.

Пелтола поставил бутылку на песок и вырыл для нее углубление. Потом он обошел машину, сел рядом с упрямцем в положении А — на место «смертника». Притянул дверь. Борьба один на один могла начаться, знать бы какая. Было б перо, можно бы дуть на него взапуски: на чью одежду сядет, тому и выходить. Но никакого перышка не было. Разве что идти просить взаймы у маленькой птички. Пелтола начал пристально смотреть в лицо парня. Он решил пялить глаза на него до тех пор, пока тому не стало бы тошно; тогда он вышел бы, и его бы вырвало на дворе, и он бы взял свой мопед и убрался домой так осторожно, что на дороге бы и следа не осталось.

Он смотрел слишком пристально, и в конце концов у него начало резать глаза и ему показалось, что волосы парня превратились в черные и выросла черная борода. Солнечный свет стал слепяще желтым, а в песке появилось множество шестерен.

— Можно посмотреть мотор? — спросил парень.

— Что это даст?

— Ничего, конечно. — Он не был раздражен пристальным разглядыванием Пелтолы. Его, конечно, осматривали всеми возможными способами сверху, снизу, сбоку, рентгеном и под микроскопом. Кто знает, может, и полиция. Мать смотрела на него. Ритва Алтонен глазела. Учитель всматривался. Он был сыт рассматриванием приборов; он обернулся, чтоб осмотреть машину внутри. Подложил правую ногу под себя и навалился подмышками на спинку сиденья.

— Подушки есть? — спросил он.

— Нет.

— Плед есть. Что он, обертывает себя?

— Нет.

— Чистишь ему сапоги?

— Нет.

— Только эту машину?

— Иногда.

— Много ли платят?

— Дневное денежное содержание, как положено.

— Дает он тебе деньжат от себя?

— Нет.

— А приводит сюда женщин?

— Нет.

— А говорит с тобой?

— Иногда.

— О чем?

— О жизни, большей частью.

— Есть ли здесь пепельница?

— Есть, но в нее нельзя сыпать пепел. Он не курит. Он кладет в нее ватные затычки из ушей.

— Чего?

— Когда холодная погода, он закладывает вату в уши.

— Видел его голым?

— Нет.

— У тебя свой банный день?

— Да.

— Радио здесь есть?

— Нет.

Парень примолк. Его высшего образования не хватало на дальнейшие расспросы.

Он вышел из машины. Пелтола вышел следом и захлопнул дверцу. Машина еще качалась. Парень поднял ногу на капот и завязал шнурок. Остался отпечаток тапочки. Пелтола стер его рукой. Пачкун не заплатил за эту честь. Он встал в трех метрах перед машиной и распахнул руки. Его нервы требовали небольшой встряски. Ему нужно было попасть в автомобильную катастрофу. Машина со скоростью сто двадцать шла на него. Было достаточно и трехсекундного фильма. Он повернулся спиной, сунул руки в карманы и навел там порядок: что-то укладывал, отрывал и осторожно клал на место. Карман — ненадежная рукавица, потому что у него нет большого пальца.

Пелтола отступил на три шага назад. Он шагнул на мопед. Тот упал, так что хрястнуло и брызнул песок, отчего мопед показался желтым. Он потерял свой блеск.

— Простите, не преднамеренно, — сказал Пелтола, — могу поставить его.

— Неважно. Хочешь, так свали его снова. Я купил его для того, чтобы всякий мог его валять.

— Сущий вред для мопеда. Не хочу я швырять ничьих мопедов.

Парень поднял с земли бутылку и ополоснул горлышко содержимым. Он выпил все до дна и забросил бутылку в озеро. Бутылка попробовала плыть, но втянула роды внутрь и осталась стоять, покачиваясь.

— Мне нужно было вернуть ее в киоск, — сказал Пелтола.

— Я отнесу ее, — пообещал парень. Он насобирал камешков и начал метать в бутылку. Он стрелял прямой наводкой. Бомбы падали вдалеке, хотя метал он с близкого расстояния. Огневой налет было интересно наблюдать. Он метал до тех пор, пока не добился своего: бутылка разбилась вдребезги. Смешались круги на воде. Парень вытащил мопед из песка и подъехал к киоску. Он прислонил мопед к стенке, вынул из корзины на углу киоска пустую бутылку и поставил на стойку.

— Ребенок теперь идет спать, — сказал он продавщице. — Отец приказывает, и мать его поддерживает. И дядя идет спать. — Он вернулся к мопеду и поднял руку. — Не собираюсь устраивать неприятности маленькой девочке. Я удаляюсь. Кому шепнуть словечко?

— От меня?

— Я могу разузнать. Как зовут?

— Мне все равно.

— Скажи это имя, я наколю его на своей груди.

— Туула Суома.

— Не зли меня.

— Кто это? — спросила черноволосая. — Про кого вы говорите?

— Про тебя, любимая, — ответил парень, — мы не называем настоящих имен.

— Я слышала, — сказала девчонка, — ее имя Туула Суома.

— Что еще ты про нее знаешь?

— Работает в деревенской лавке.

— Это которая?