Шофер господина полковника - Вейо Мери

Им были розданы бесплатные билеты на сегодняшний вечерний спектакль, их раздавали каждый вечер. Как только Пелтола зашел за машину и ударил каблуком по резиновой покрышке, зрителей разобрал смех. Он посмотрел на них через верх машины, и они снова захохотали.

Пелтола достал из багажника тряпки и принялся вытирать машину дочиста. Зрители заскучали. Пелтола вытер жирной тряпкой заодно и свои сапоги. Публика была разочарована. Она не приняла этот номер.

— Что они там делают? — крикнул один из мальчишек.

Пелтола взглянул в лес. Парочка мерялась силами: пригибали друг другу головы к самой земле.

— Скажу, обязательно скажу! — кричала девчонка.

Парень отпустил свою добычу и стал приводить в порядок одежду. Девчонка пустилась в бегство на крыльцо. Она бежала прытко, хотя и была толстоногая коротышка. Но в юности это не помеха. И запыхавшись от бега, она все равно была в наилучшем состоянии; она знала это, потому, верно, и бегала всегда. Она была почти красива и от страха с удовольствием повизгивала. Она вбежала на крыльцо и плюхнулась на колени мальчишке. Тот столкнул ее прочь, и она с размаху села на пол, так что слышно было. В этом возрасте девчонки чего только не выдерживают, и это им не вредит, если они не принимаются сочинять стихи.

«Мужчина не бьет женщину», — сказал Пелтола про себя. Мысль показалась такой красивой, что не хотелось закопать ее в себе, и Пелтола сделал маленький звуковой монумент. Он продержался в воздухе пять секунд, но воспоминание о нем — в два раза дольше. Никто не успел посадить цветка у его подножия.

Один из мальчишек на крыльце прислушивался к чему-то, приложив ладонь к уху. Потом он медленно повернулся к мысу. Он видел его впервые. Он скрестил руки на перилах.

— Уже, — сказал он глухо.

Черноволосая встала и отряхнула юбку, они это хорошо умеют. На ней, конечно, не было юбки, только джинсы. Она отряхивала ту юбку, которая была дома.

— Скажу! — рявкнула она. Это предназначалось лесу.

— Не скажешь, — отвечал из лесу парень.

Он все еще высвобождал свой мопед. Колеса были накрепко привязаны прутьями к деревьям и пням. Мопед был в царапинах, тут были колючие ветки. Когда парень отрывал их, они не поддавались.

— Что он говорит. — спросил девчонку парень, столкнувший ее на пол.

— То, что сказал мне в лесу. — Она вертела головой, закрывала глаза, когда поворачивала голову вправо, но открывала их, когда поворачивала ее влево. Так она заставляла землю долго кружиться в одном направлении. Первая проба сил годовалого ребенка.

— Если скажешь, ткну пакет мороженого в твою пасть, — послышалось из леса.

— Фу, — сказала девчонка, — слыхали, что говорит? Теперь я скажу! Раньше бы промолчала, теперь скажу.

— Ничего я ей не говорил, — ответил парень из леса совсем обычным голосом. Когда говорят обыкновенным голосом, это вызывает доверие.

— Говорил, — настаивала девчонка, — оно начинается на А.

— Ха-ха-ха, — повторил парень три раза. — И в середине там есть В, и сзади П, и слишком длинное расстояние между глазами.

ТРУДНЫЙ ПАРЕНЬ

Парень со своим красным мопедом уже был на дворе кооператива и разъезжал возле бочек. Ему нравились их звонкие днища. Потихоньку он подъехал к киоску и остановился.

— Пена, я рассказала, — заявила девчонка.

Но его это уже перестало интересовать. Владелец синего мопеда, ничего не говоря, поехал от дороги подальше. Слышалось тарахтенье, потом прекратилось, снова началось, наконец смолкло окончательно. Владелец красного мопеда с тайным коварством спустился с горки поближе к машине Пелтолы. Словно он задержался, чтобы о чем-то спросить. Пелтола видел его, стоя по другую сторону машины. Шея и голова парня образовали совершенно прямую линию длиной в полметра.

— Вы не знаете женщину по имени Туула Суома? — спросил Пелтола.

Вопрос застал парня врасплох. Ему пришлось привести мысли в порядок, толкнуть новую дверь и расставить мебель на новом месте. Черноволосая уселась на скамейке, там, где раньше сидел владелец синего мопеда, нагнула плечи и голову, показывая чистый затылок. Парень издали смотрел на нее, потом взглянул на Пел-олу, но как-то жестко, на сантиметр ниже глаз, словно рассматривая соринку на щеке у другого.

— Чего? — переспросил он.

— Не слыхали ли случайно в этих местах о Тууле Суома?

— Нет. Ну и что?

— Ничего. Я только спросил.

— Ваша знакомая?

— Отдаленно.

— Нет, не слыхал.

— Она работала в деревне, в лавке у кирки.

— Не знаю. Уборщица в деревенской лавке?

— Так мне сказали.

— Не знаю.

— А где дача полковника Силтанена?

— Чья?

— Полковника Силтанена.

Приходилось повторять один и тот же вопрос дважды, поскольку парень соображал медленно.

— А-а, знаю, у него здесь дача.

— Где именно?

— Не знаю. Я его туда не сопровождал. Совсем новая дача?

— Не могу вам сказать.

— Тогда я тоже не знаю, — сказал парень.

— А он не был здесь сегодня вечером? Не видели?

— Нет.

Пелтола перешел вытирать машину с другой стороны и рассмотрел парня получше. И увидел, что он моложе и ниже ростом, чем казался раньше. Он был страшно тощий, на мизинцах ногти покрыты красным лаком — знак, что у него есть милая. Если на мизинцах обеих рук покрашены ногти, отношения еще только начинаются, это всего лишь игра.

— Пена-а! — позвала девчонка с крыльца.

— Чего-о?

— Ты еще злишься?

— На кого?

— На меня!

— Нужна ты мне.

— Ма-а-ма, подойди к окну! — крикнула девчонка.

— Иди-ка и поплачь за киоском.

— Не плачется.

— Ну так и не ходи.

— Лииса придет к нам завтра.

— Что она у вас делает?

— Не скажу? — молвила девчонка обычным голосом, который подзадоривал.

— Будете стирать, я знаю.

— И нет.

— Будете.

— Лииса рассказала?

— Твоя мать.

— Где ты ее видел?

— Приходила в мастерскую рассказать мне.

— Брось ты... — сказала девчонка в сторону.

— Я принесу вам свой халат, выстирайте и его.

— Принеси-ка.

— А не принесу...

— Конечно, Лииса его выстирает.

— А что ты ей сделаешь?

— Ах, какой дурак, — пробормотала она очень сердито.

— Кто я такой? — прокричал мальчишка.

— Умник.

— Ты это заметила? Ты не совсем дура.

— Дура я.

— Не начинай опять.

— Чего?

— Туула, задай ей небольшую трепку!

— Неохота! — крикнула Туула. У нее были густые белые волосы, подстриженные челкой до глаз. Затылок был подбрит. Челка падала на глаза, волосы мешали, и она все время поправляла их.

— Эта черненькая — твое сено? — спросил Пелтола. Парень зашел слишком далеко в своих попутных разговорах, он потерял весь свой блеск, и поскольку был с ней на ты, чувствовалось, что он обнимает ее и дует на волосы, приговаривая: «На горке всегда продувает».

— Дьявол, — сказал парень, — она никому не сено.

— Прости, — сказал Пелтола. — Я не должен был так говорить. У меня не было цели оскорбить.

— Кого?

— Она еще девчушка, — пояснил Пелтола.

— Как понимать?

— Мала годами.

— Сколько дашь, если сосватаю ее тебе?

— Я этого не имел в виду.

— А что ж ты имел в виду?

— Решительно ничего. Вы из здешних мест?

— Да-а, мой дом вот здесь, — парень пальцем очертил небольшой кружок в воздухе.

— Живете в деревне, где кирка?

— С чего догадался?

— А есть ли здесь другие места?

— В нашей мастерской по крайней мере тысяча и два места для колес, но мне-то придется рвать когти. Я бы охотно не делал этого.

Он казался слабаком, но среди таких есть крепыши посильнее, чем среди старообразных, у которых мышцы тают, когда случается здороваться за руку дважды с одним и тем же человеком.

Пелтола протирал ветровое стекло.

— Без воды? — осведомился парень.

— У меня нет.

— Ее сколько угодно поблизости.

— Я заметил, конечно.

Парень говорил сам с собой; беря верх, они так говорят всегда. Пелтола отложил тряпку и пошел к киоску. Собеседник хихикнул вслед. Пелтола повернулся и посмотрел на него, пробуя искромсать его взглядом.

— Это только мои дыхательные мышцы шевельнулись, — понятливо отозвался парень.

— Хочу пить, — сказал Пелтола. Это был камешек, подложенный им под колесо, но камешек был так мал, что его и пальцами не достать из земли.

Черноволосая девчонка сидела, как отдыхающая спортсменка: нога на колене, руки свисают за перила, голова назад, подбородок вверх. Она смотрела ввысь и все поднимала и поднимала подбородок, пока он не оказался так высоко, что она уже не могла разглядеть ничего вокруг. Она очнулась и, чтобы вернуться домой, на землю, переменила позу, стала разглядывать запястье. Сидящие рядом были начеку, они подтянули ноги под скамейку и убрали руки за спину. За окошком киоска была десятилетняя девочка. В здешних местах принимали малолетних на ночные работы. Девочка сидела на низенькой скамейке или стояла на коленках, пол-лица было ниже стойки.