Сваха для монаха - Дарья Калинина

— Будут? — оживился капитан.

— Мы же ее покупали, несли из магазина, а потом разливали из нее вино.

— По стаканчикам.

Капитан снова оживился.

— По стаканчикам! И где они? Где они, эти стаканчики?

Увы, пустые пластиковые стаканчики подруги сполоснули и оставили у себя в комнате в качестве емкостей для питья. Капитан прямо даже расстроился.

— Как же вы так неосторожно?! — воскликнул он с укором. — Они же теперь совершенно непригодны для экспертов! Ну да ладно! Все равно тащите их сюда!

Вскоре на столе образовался натюрморт из пустой винной бутылки зеленого цвета с узким длинным горлышком, четырех белых пластиковых стаканчиков и одного красного рваного пакета с нарисованными на нем розочками, который никто не догадался убрать со стола.

— Очень хорошо, — пробормотал капитан, явно не зная, что делать дальше.

Пришлось подругам ему подсказать, чтобы он записал их имена, фамилии и прочие паспортные данные. А также составил бы с их слов первичный протокол, который бы и дал им на подпись. С горем пополам все было сделано. И капитан, вспомнив о своем официальном положении, запретил подругам до поры до времени покидать пределы Алёхина.

— До какой поры?

— До какого времени?

— Три дня.

— Но мы не можем! У нас дела!

— Совершено убийство! — веско произнес капитан. — И вы находитесь под подозрением. Скажите еще спасибо, что я оставляю вас на свободе. Или вы предпочитаете провести это время за решеткой?

Нет, ничего такого подруги не предпочитали. Они же не дурочки. Ясное дело, куда лучше сидеть в сельской гостинице, чем в районной тюрьме. И их комнатка вдруг стала казаться девушкам невозможно уютной. Как это они раньше не замечали, в какой тут славный темно-зеленый цвет выкрашены стены. А потолок в желтых разводах от протечек с крыши? Это же чудо какое-то, а не потолок. Смотришь и не можешь наглядеться. Да и меблировка вполне достаточная. Скромно, но со вкусом.

В общем, под угрозой тюремного заключения подруги во многом пересмотрели свои прежние позиции. И поняли, что человеку для счастья нужно куда меньше, чем им представлялось всего несколькими часами раньше.

— Ну так решили! — произнес капитан. — Вы остаетесь тут. А я ищу убийцу.

И с этими словами он поднялся и вышел из комнаты, забыв винную бутылку и стаканчики и оставив подруг в состоянии, близком к шоковому. Улики забрал сержант Коля, вернувшись за ними через четверть часа. При этом он не скрывал от подруг, что пока, кроме них и Евгения, других подозреваемых на роль убийцы художника Владимира у капитана нету.

— Вот мы влипли! — в сердцах воскликнула Катька, когда за Колей-Николаем закрылась дверь. — Влипли так уж влипли! Посадят нас с тобой!

Маруська тоже почувствовала неладное. Она запрыгнула к хозяйке на колени и пытливо пыталась заглянуть ей в глаза. Но сегодня преданное внимание кошки Катьку не утешало. Нависшая над ней и Маришей беда была слишком велика, чтобы Маруська могла ее купировать своими скромными силами.

— Думаешь, капитан не найдет настоящего преступника?

— Этот деревенский чудак? Я тебя умоляю!

— И что нам делать?

У Катьки было несколько версий. Первая — это бежать. Но ее подруги отвергли сразу же. Вторая заключалась в том, чтобы просить приюта и убежища у настоятеля монастыря. Но это в том случае, если убитый, в убийстве которого подозревали теперь подруг, не был бы лично знаком с настоятелем. А так у настоятеля могло возникнуть вполне понятное желание наказать двух нахалок, лишивших его ценного работника. Так что этот путь спасения подругам после некоторого колебания также пришлось отвергнуть.

— И последнее, что мы можем сделать, чтобы спастись, это самим найти преступника!

Вот это понравилось Марише куда больше! Она вскинула голову и посмотрела на подругу.

— И с чего мы начнем?

Катька, которая, похоже, не ожидала такого быстрого согласия, слегка растерялась.

— Ну-у-у, — протянула она, — мы можем поговорить с другими трудниками. Владимир прожил в монастыре все лето. Они должны его хорошо знать.

— Точно! Вдруг у него тут были враги!

— Конкуренты!

— Другой художник, который тоже желал реставрировать Никольский скит.

Какая-то мысль прокрутилась в голове Мариши. Но быстро ускользнула. А вот версия с конкурентом была отвергнута прежде всего потому, что Владимир сам рассказал подругам, что в монастыре он единственный профессиональный художник. И потому роспись Никольского скита поручили именно ему. Никакой конкуренции.

Поэтому подруги сразу же принялись разрабатывать другую версию.

— А что, если он приехал в монастырь, потому что ему необходимо было где-то спрятаться?!

— Ага! Натворил чего-нибудь в большом мире. А тут решил пересидеть.

— Но враги все равно его нашли.

— И устранили!

Эта версия была всем хороша. За исключением одного-единственного момента. Кто бы ни явился из большого мира в монастырскую обитель, чтобы устранить художника, его должны были здесь видеть. А никого из посторонних, кроме двух подруг, возле Владимира тем роковым вечером не было.

— Так что эта версия опять же говорит не в нашу пользу.

— Но преступник мог спрятаться!

— Где?

— В лесу! В деревне! В конце концов, он мог замаскироваться. Или выждать, а потом уж нанести свой удар.

— С нами в автобусе приехала целая куча народу, — не согласилась Мариша. — И все они остались где-то в Алёхине.

— Думаешь, преступник среди них?

— Очень может быть.

Но Катька размышляла уже о другом.

— Нужно поговорить с Евгением, — сказала она. — Пусть постарается припомнить, с кем еще контактировал сегодня вечером Владимир.

Дожидаться утра, чтобы побеседовать с Евгением, подруги не стали. И поплелись к нему. Жил он в том же здании и наверняка не спал. Какой сон, если его также обвиняли в убийстве Сухоручко? Так чего время терять?

Евгений и Владимир жили в одной комнате. И подруги сильно сомневались, что сейчас она будет открыта. Так и оказалось, комната была опечатана. И им пришлось разыскивать Евгения, бродя по этажу. Но в конце концов им указали на дверь, за которой спрятался этот бедолага.

При виде подруг, возникших на пороге номера, Евгений тут же воскликнул:

— Честное слово, девчонки, я не хотел впутывать вас в это дело!

— И все-таки впутал! — сердито сказала Мариша, пока Катька со странным выражением рассматривала Евгения.

Мариша уже знала, что к чему. Сначала Катька именно с таким лицом глазела на Бороду, потом переключилась на Владимира, а теперь, когда тот умер и сошел со стартовой дорожки до ворот ЗАГСа, перенесла свое внимание на Евгения. Да уж, непостоянная девушка эта Катя. А Евгению точно не позавидуешь.

— Не впутывал я вас! Менты уже и без меня знали, что мы с вами провели вечер вместе.

— И кто же мог им сказать?

— Не я! Честное слово, это был не я!

Подруги переглянулись. Собственно говоря, какая разница, кто донес на них милиции? Они пришли к Евгению совсем не за этим.

— А что же вы тогда хотите?

— Прежде всего, войти. Не можем же мы разговаривать, стоя на пороге.

Евгений посторонился. Подруги вошли. И стали задавать накопившиеся у них вопросы.

— Кто мог желать зла Владимиру?

— Не знаю. Никто.

— А кто был его самым близким другом?

— Не знаю.

— Не знаешь?

— Ну, наверное, я.

Мариша кивнула.

— Отлично! Мы продвигаемся к цели. А теперь ответь, как близкий друг, были у Владимира какие-то проблемы?

— Не обязательно в монастыре! — поддержала ее Катька. — И за его стенами тоже.

— Я не знаю, — окончательно растерялся Евгений. — Мы с Вовкой познакомились уже здесь. И ни про какие проблемы он мне не рассказывал.

— Он был женат?

— Вроде бы нет.

— А с кем живет?

— Кажется, он говорил, что с родителями, — неуверенно предположил Евгений, но тут же засомневался: — Или только с матерью. Или один? Нет, не знаю.

— А чем занимался?

— Он художник.

— Да, это мы знаем. Но где он работал?

— Работал?

Евгений вытаращился на подруг, словно они сказали нечто поразительное.

— Работал! — раздельно и внятно повторила Мариша на тот случай, если бедняга не понял этого слова или просто забыл, что оно означает.

— Ну да, наверное, где-то он в самом деле работал, — пробормотал Евгений в конце концов в ответ. — Не знаю я.

— Как это?

— Лично я безработный, — откровенно признался Евгений. — Вольная птица. Наверное, и Владимир тоже нигде официально не числился. Иначе как бы он смог прожить в монастыре с мая по сентябрь?

Подруг это тоже интересовало. А еще их интересовало, на какие же тогда шиши мог существовать Владимир. Монастырь вряд ли платил ему большие деньги, если вообще платил хоть что-то. А ведь, приехав обратно в город, Владимиру предстояло еще пережить зиму. И кто бы его содержал? Или он собирался остаться в монастыре до следующего года?