Тайные врата - Кристин Керделлян

Он раздражал меня, и все же почему-то мне хотелось его слушать. Я прочитал немало исследований по Версалю, но такого…

– Дворец несимметричен, месье Баретт! Все просто! Его искривили, перекрытие за перекрытием, чтобы вставить в сады! – Теперь Леру впал в лекторский тон. – Весь мир считает, что сердце Версаля, его пирамида, оплот, замковый камень – это дворец. И вы тоже, да? Так вот, это ошибка! Сердце Версаля – не покои короля, а сады! Сначала был сад, дворец уже подстраивался под него! – Леру остановился, чтобы оценить произведенный на меня эффект.

– Это невозможно, – ответил я, тем не менее слегка пораженный его уверенной речью. – Замок Людовика Тринадцатого существовал задолго до парков Людовика Четырнадцатого…

– Разумеется, месье Баретт! Само собой! Людовик Четырнадцатый выстроил свой дворец, заворачивая в каменный «конверт» охотничий домик своего отца. Но он начал в тысяча шестьсот шестьдесят восьмом году. К этому времени работы над парком продолжались уже шесть лет. – Теперь на лице Леру появилась улыбка триумфатора. – Эти сады – самое близкое к совершенству создание человеческих рук, которое мне известно! Поэтому я без устали пытаюсь понять, как они устроены. И даже то, о чем никто не хочет слышать и что не очень-то касается парковой архитектуры, если честно…

– Правда? Еще какой-то «горб»? – высказался я.

– Нет, я говорю о тайне, которую никто в мире не смог разгадать уже сотни лет! Тайну о центре тяжести парка.

– Фонтан Латоны?

Он снисходительно улыбнулся, как профи многообещающему ученику, который пока еще допускает кое-какие ошибки.

– Месье Баретт… Вы знаете Версаль хорошо, но все же недостаточно. Латона – центр Малого парка. Настоящий центр тяжести Версаля – фонтан Аполлона в основании Большого канала!

Я повернулся к моему любимому фонтану в сотне метров от нас, внизу.

– И что? В чем аномалия? Колесницу тянет верблюд?

Он не отреагировал на шутку

– Ну, месье Баретт, вы меня удивляете, – произнес Леру. – Неужели ничего не видите? Никогда не замечали, что колесница Аполлона не на месте?

Еще только поучений мне не хватало… Но любопытство опять взяло верх, и я выслушал продолжение.

– Солнце встает на востоке, за дворцом. Оно обходит парк поверх Королевской аллеи и садится на западе, в конце Большого канала. Аполлон обязан следовать этим путем, потому что он сам – солнце. Однако вы теперь видите, что его колесница обращена с запада на восток. Он движется к замку, а солнце – наоборот. Когда звезда проходит перпендикулярно над упряжкой, в полдень, он пересекается со светилом, а не движется вместе с ним.

Леру настойчиво продолжал, боясь, что я ничего не понял:

– Аполлон должен был бы стоять к нам спиной, а вместо этого он смотрит на нас!

Я потерял дар речи. Это же знак. Знак, который я не заметил. Я столько ходил вокруг этого фонтана, столько разглядывал его! Как я мог не заметить? В этих идеальных садах, в парке, оправдывавшем название прекраснейшего в мире, Ленотр и его подчиненные совершили грубейшую ошибку.

Колесница Аполлона едет в обратную сторону!

4

«Титаник». «Странное название для клуба, – думала Эмма Шеннон. Она помнила, что „Титаник“ заходил в Нормандию по пути в Америку, прямо перед столкновением. – Для клуба „Отдых рыбака“ или „Под Шербурскими зонтиками“ было бы лучше».

Интерьер соответствовал: минимум освещения, темно-зеленая мебель, стены обшиты деревянными панелями. Несмотря на то что из окон были видны скалы, нависавшие над морем, внутри интерьер был typically british.

– Вы подумали, почему «Титаник», верно? – спросил Эмму с легкой усмешкой молодой брюнет, заметивший тень сомнения на ее лице.

На нем была рубашка-поло от Ральфа Лорана, в одном ухе – серьга-колечко. Темная загорелая кожа и мрачный вид южанина. Интересно, что он делает в Нормандии?

– «Титаник»? Не из-за фильма, я знаю…

Эмма не стала говорить, что «Титаник», как «Франция» и «Королева Мария», был приписан к порту Шербура в 1944 году. На прошлой неделе в Шербуре прошел аукцион, на котором продавались вещи с «Франции»: через Интернет Брэд купил там в свою коллекцию лот из трех спасательных кругов. 1800 евро.

Страсть к бирже и к спасательным кругам – увлечения ее мужа.

Эмма быстро отогнала мысли, уводившие ее к Брэду.

– Вы знаете, я не впервые здесь, – сказала она официанту, быстрым шагом направляясь в глубь зала.

Ресторан был пуст. На секунду Эмма остановилась перед фотографией прекрасного белого теплохода. «Франция», никаких сомнений. Рядом с ней «Королева Мария». Эмма смотрела на них и думала о матери. Анн-Лор обожала круизы. Они вместе ходили смотреть, как строили «Королеву Марию II» в Сен-Назере. И Ребекка с ними. Незадолго до аварии. Их последнее путешествие вместе…

Но все это в прошлом.

В глубине зала Эмма увидела Валери Перрье, на встречу с которой пришла. Тоже воспоминание из далекого прошлого, хотя они довольно часто встречались со времен учебы в институте политических наук. Женщин-руководителей не так уж много, и все они знакомы. В клубах, на коллоквиумах и международных съездах, где шла речь о развитии женского движения, Францию всегда представляли одни и те же лица. Валери прошла блестящий путь: из Национальной школы управления в правительственные кабинеты левых партий. Сегодня она возглавляла одно из подразделений министерства промышленности. Несомненно, последняя ступень перед предстоящей политической карьерой.

– Добрый вечер, Эмма, – сказала она, клюнув Эмму в щеку сжатыми губами, боясь размазать помаду.

На лице Валери Эмма прочла то же беспокойство, которое не покидало и ее уже несколько часов.

– Я думаю, ты уже знаешь, – начала Валери.

– Ты имеешь в виду…

– Да, Катрин Страндберг, ты в курсе?

Эмма думала, что Валери говорит о сбое в Интернете, но она имела в виду происшествие со шведкой. Эмма не знала Катрин лично, но имя показалось ей знакомым. Наверное, где-то пересекались раньше.

– Ее увезли сегодня, когда она впала в кому, так? И с тех пор она не пришла в себя? – спросила Эмма, усаживаясь напротив Валери, лицом к морю.

– Все намного хуже. Он умерла до прибытия в больницу.

– Что?

Эмма потеряла дар речи, но быстро взяла себя в руки.

– Боже мой, Валери! Ты уверена? Я не знала… У меня не было времени сегодня с кем-нибудь поболтать и все узнать. Провела два семинара – один утром и один сразу после обеда, затем пошла искупаться, но это…

– Не могу поверить в эту ужасную историю… – сказала Валерии.

– Про аллергию на мелатонин? – спросила Эмма. – Я знала одну женщину – несколько лет тому назад она внезапно умерла от аллергии на новокаин. Но она была пожилая и страдала от астмы.

Валери вздохнула:

– Слушай, ты не все знаешь. Я не про аллергию. Мне с самого начала диагноз показался странным: я находилась с Катрин на семинаре, который она вела после обеда, было заметно, что ей плохо: она как будто была не в своем уме. Останавливалась несколько раз посреди фразы и смотрела на нас, словно не понимая, где она и кто мы… Она даже не смогла закончить свою речь. Говорила невнятно, путалась, поэтому в конце концов мы и вызвали врача. Но после этого ей стало еще хуже.

– После? Что ты имеешь в виду?

– Я все думаю о том, что произошло ночью…

Валери сделала глоток колы, вытащила сигарету, положила пачку на стол, однако закуривать не стала.

– Я бросаю курить, пока в отпуске, но не знаю, выдержу ли. Всегда ношу с собой пачку, успокаивает.

«Странный способ избегать соблазнов», – подумала Эмма.

– Так о чем ты хотела поговорить?

– Добрый вечер, мадам, закажете что-нибудь для начала? – Официант перебил Эмму, которая ответила ему сухо, едва взглянув:

– Да, пожалуйста, воду «Перрье», спасибо.

Валери убрала сигарету обратно в пачку, подождала, пока официант отойдет подальше, и вполголоса произнесла:

– Никому не рассказывай о том, что я сейчас тебе сообщу. Нельзя допустить, чтобы паника охватила весь конгресс. Есть все причины полагать, что Катрин Страндберг убили.

Эмма вздрогнула. Валери никогда не выдумывала и не передавала пустопорожние разговоры.

– Убили? То есть аллергия была не…

– Не естественная.

– Вроде отравления?

– Именно. Когда вчера вечером врач осматривал Катрин, выяснил, что она мало что съела за день – чай, хлебцы и еще приняла лекарство, чтобы снизить последствия перелета. Поэтому он и решил, что мелатонин вызвал аллергию. Осмотрел ее, сделал укол от аллергии и ушел. Но ночью случилось еще кое-что. – Валери понизила голос. – Когда Кристелль Лорик пришла узнать, как дела у Катрин, примерно в полвосьмого сегодня утром, та ей не ответила. Горничная открыла дверь своим ключом. Катрин лежала на полу. Рукава сорочки оторваны. Руки и ноги – кровавое месиво.