Тайные врата - Кристин Керделлян

Кристин Керделлян, Эрик Мейер

Тайные врата

Кто умирает богатым, умирает в бесчестье.

Посвящается

Пьеру-Александру;

Николя, Алексису, Лорану и Матье,

за терпение, которое они проявили, и несколько футбольных матчей, которыми они пожертвовали ради редактирования нашей книги.

Пролог

Перед тем как нажать на клавишу Enter, Оуэн Макреш вспомнил о своем брате Кариме, который погиб 11 сентября 2001 г. при атаке одной из башен Всемирного торгового центра. Наконец шесть лет спустя, день в день, настал тот час, когда Оуэн тоже станет героем, как его брат.

Оуэн повернулся к Дмитрию с застывшей улыбкой, больше похожей на оскал.

…Сегодня утром эти двое прибыли в Таллин самолетом из Джакарты, который совершил промежуточную посадку в Москве. До центра города добрались на автобусе, а потом пешком до бара, расположенного в старой части города. Организация обеспечила их поддельными паспортами и магнитной картой, поэтому они беспрепятственно прошли в NoKu, вход в который был открыт только завсегдатаям. NoKu означало «молодежная культура», или «пенис», – на эстонском арго.

– Ты не знаешь, когда приезжают остальные? – спросил Дмитрий.

– Плевать, – буркнул Оуэн. – По мне, так тебя уже много.

В баре было немноголюдно. Это и понятно – вторник, вторая половина дня. Несколько русских, прислонившись к стойке бара, потягивали Saku, местное пиво. Музыка – прибалтийский рок – заглушала разговоры. В глубине зала в нескольких кабинках стояли компьютеры последней модели, их плоские экраны призывно мерцали. Все подключены к Интернету. Отсюда можно соединиться с любым уголком мира, и очень быстро.

Оуэн посмотрел на часы – 17.43. Он сделал Дмитрию знак, чтобы тот шел за ним к компьютерам. В соседней кабинке какой-то подросток, скорее всего русский, судя по словам, которые он набирал большими буквами, скачивал порнокартинки и вставлял их в рекламный ролик фильма Джорджа Лукаса. Рядом с ним сидела молодая женщина (бритые волосы, кожаная куртка) и составляла страницу какого-то сайта.

Оуэн присмотрелся и прочел название: American Expresss, с тремя s. Прием – phishing – был известен компьютерным пиратам уже лет восемь или девять, но срабатывает до сих пор. Суть в том, чтобы создать сайт, идентичный сайту какого-нибудь крупного предприятия. Идентичный полностью, кроме какой-нибудь мелочи, например одной буквы. Рассеянные юзеры, считая, что находятся на сайте своего банка, указывают свои данные и пароль…

Оуэн отлично знал все приемы подобного мошенничества, но сегодня они вызывали у него презрение. В это он больше не играет. Ровно через сто восемьдесят секунд он совершит операцию совершенно другого масштаба.

Лицо Оуэна было совершенно спокойным, движения точны и выверены. Цель воплотить свой план в жизнь вселяла в него уверенность, вдохновляла. Он, маленький, презренный, жалкий, всегда остававшийся в тени своего брата, через несколько секунд войдет в Историю.

Оуэн представил себе ту волну шока, которую вызовет его поступок. Ее полноту и силу. Но никто, даже он, не мог пока оценить возможные последствия. Внезапно перед его глазами возник образ Карима. Прошло уже шесть лет, как брат сгорел в «Боинге-747».

Эту картину Оуэн прокручивал мысленно уже сотни раз. Карим тогда погиб, как и все пассажиры. Возможно, он даже улыбался… Потому что, в отличие от всех этих поганых псов, не боялся. Он действительно знал предназначение самолета еще до того, как поднялся на борт. И в момент столкновения Карим находился в пилотской кабине, на месте командира экипажа, которому перерезал горло десять минут назад.

Оуэн закрыл глаза и сосредоточился, чтобы лучше расслышать щелчок от нажатия компьютерной мыши, которое он сейчас сделает. Подошедший к нему Дмитрий услышал:

– Еще десять секунд, брат, и мир будет принадлежать нам.

1

Эмма Шеннон поставила чемодан Lancel перед дверью номера 17 отеля «Оверлорд».[1] Достала из кармана магнитную карточку, вставила ее в замок и подождала щелчка. Она любила этот тайный знак, который открывал перед ней дверь в привычный мир: гостиничный номер.

Но на этот раз огонек на замке упрямо оставался красным. Эмма сделала еще одну попытку. Безрезультатно. Работник отеля, обслуживающий этаж, подошел и заметил раздражение на ее лице.

– Не срабатывает карточка, мадам?

– Как вы догадливы…

– У нас проблемы с программой. Видимо, не срабатывает центральный сервер. Давайте я наберу код.

Эмма толкнула дверь номера. Она устала, раздражена, и даже обходительность служащего ничего не изменила. Когда Эмма устраивалась в отеле, особенно после долгого перелета, она не выносила помех. Вынужденная часто жить в отелях, одинаковых по сути своей, она выработала собственные приметы, ориентиры, которые помогали ей обрести видимость душевного спокойствия. Эмма поставила чемодан на кровать и открыла его. Затем раздвинула тяжелые шторы, чтобы оценить вид из окна номера. Как на прошлой неделе, в Барселоне, или на Кубе, месяцем раньше, ей повезло: окна номера 17 выходили на море. Были видны молы порта и бетонные кессоны, которые – Эмма это знала – были затоплены американцами 6 июня 1944 года.[2]

Эмма с восторгом смотрела на длинную полосу пены, которая, казалось, окаймляла небо. Ее взгляд задержался на белых облаках, таявших вдали на бирюзовом фоне. В конце лета Ла-Манш был прекрасен.

«Везет же французам, – подумала Эмма, настроение которой немного улучшилось от созерцания такой красоты. – У них есть пальмы и Альпы, теплые и холодные моря, и все это на территории меньше Калифорнии! И они еще вечно недовольны!»

Номер был светлый, просторный, цветовое решение – в желтых и красных тонах, напоминающих о домиках Прованса и крышах на картинах Ван Гога, любимого художника ее матери.

Эмма увидела на стене напротив кровати плоский телевизор. Она взяла пульт дистанционного управления и начала переключать каналы, пока не нашла CNN. В какой бы точке мира она ни оказалась, ей неизменно нравилось слышать лозунг этого канала: This is CNN, be the first to know! – «Вы смотрите CNN, узнайте обо всем первыми!» Вообще-то, если кто узнавал мировые новости первым, так это она. Сообщения приходили ей на мобильный. Так что Эмма слушала CNN не ради последних новостей, а совсем по другой причине. В Бангкоке, Абу Даби, Токио или, как сегодня, на берегу Ла Манша, – куда бы ни приводили ее дела, она – цветок без корней – слышала на этом телеканале голос родины. Эмма долго пыталась преодолеть эту странную зависимость, но потом заметила, что множество коллег самых разных национальностей тоже страдали от чего-то подобного. Например, приезжавшие в США французы не успокаивались, пока не находили «бистро», в котором подают «настоящий» кофе…

Арроманш – знакомое и любимое место. Летняя конференция ежегодного женского конгресса уже лет двенадцать подряд проходила в отеле «Оверлорд». «Ну прямо высадка десанта», – говорили местные. Каждый год в конце туристического сезона толпы женщин среднего возраста оккупировали на неделю узкие улочки маленького нормандского городка. Таксисты, официанты, торговцы газетами и сигаретами натирали на руках мозоли. Старые рыбаки, видевшие другой десант – 1944 года, – гоготали у плотины.

Конгресс феминисток, на котором Эмма Шеннон была почетным гостем, в этом году начался в прошлую субботу и заканчивался в пятницу вечером. Она заранее решила, что проведет на конгрессе три последних дня; затем сюда на уик-энд приедет дочь, Ребекка, и они вместе осмотрят окрестности: Ута-Бич, Омаха, Голд, Джуно; кроме этого, еще военные кладбища и, если хватит времени, полуостров Котантен, говорят, очень похожий на Ирландию.

До ужина оставалось еще три часа. Эмма раздумывала, то ли пойти на пляж, то ли внести последние штрихи в завтрашнюю презентацию «Женщины управляют лучше, чем мужчины». В конце концов она села на кровать и распустила волосы, решив просто отдохнуть. В командировках Эмма любила превращать подобные паузы в «ее собственные» моменты: такие редкие в плотном расписании – между двумя встречами, совещаниями, командировками. Лучшая подруга, попавшая в ужасную автомобильную аварию, когда-то говорила: «Счастье – это по крупицам собранная пыль ежедневной радости…»

Но сегодня Эмма не могла избавиться от странного ощущения беспокойства и раздражения. Может, тому виной утомительное путешествие? Или сильный ветер? Наконец, недавний случай с карточкой? Нет. Она просто боялась признаться самой себе, что болезнь усилилась. И этот силуэт, который она заметила вдалеке, в холле. На долю секунды походка, манеры, профиль показались знакомыми. Вновь этот образ начинает преследовать ее.