Качели. Стихи - Симона Гауб

Я была влюблена в тебя так же сильно как влюблена сейчас, с той лишь разницей, что права обнять тебя не имела, не имела права тебя провожать, когда ты уходил.

Я была влюблена в тебя ещё в ту пору, когда мои пальцы случайно задели те самые клавиши фортепиано в рандомном порядке, и во всех уравнениях икс равнялся печаль.

Я была влюблена в тебя, даже тогда, выбирала пути и расставляла ловушки, и когда говорила тебе о чувствах в смягчённых формулировках, то сама себе я казалась похожей на Анну Каренину, готовую прыгнуть под поезд, который сейчас подойдёт. А ведь могло быть и не по пути.

Я была влюблена в тебя, сдаётся мне, уже когда родилась, но тебя рядом не было, поэтому я разразилась истошным криком.

Я была влюблена в тебя, даже когда всех разлюбила, было страшно считать, что кто-то мог бы придумать мою жизнь, забыв вписать и тебя в эту рваную повесть.

Ну и чем, скажите же, это – не доказательство бытия бога?

Восьмой вагон, восьмое место

Минуты тянутся как тесто,Дорога рвать его не прочь.Восьмой вагон – восьмое место.Нас разделяет эта ночь.*Не ожидание, а больше —Хозяин своих мыслей ты,Сквозь их прилипчивую толщуТвои слова из темноты.*Фантазий сладостная гуща,Догадок мёртвых тихий стук.Мир между нами дремлет. ЛучшеГлядеть в окно. И плеер – друг.*Стихам внутри уже так тесно.Ноябрь я, ты – марта мощь.Восьмой вагон, восьмое место,Нас разделяет эта ночь.

Любовь

Время идет, люди изнашиваются,Все новое однажды становится старым.От моего лица до вашего лицаЦветенье весны и ночные фары.Время не щадит почти никого,Оно умеет щадить только сумасшедших.На своих руках держать это каково —В конвульсиях умирающую вечность?

А у меня в голове ветер, на зубах песок,И вместо сердца комок капающих красок,Который бывает по-крупному так жесток,А в мелочах источает масло из ласок.Ласки падают в душ ваших сухой песок,От боли и слез ваших солоноватый,И там из масла проклевывается цветокНадежд, не знающий правых и виноватых.

Имя моей жестокости – любовь,Безразличие мое смиреньем беременно.Если улыбаюсь, киваю, тоДля больших перемен еще, значит, не время.Не выкосить разом всех полей земли,Не выдернуть всех сорняков из сердца,Но, мы все равно ведь куда-то шли,Зачем-то. об соки сна теретьсяНадо ли, постоянно, без утра – как?Без того, что рассеет разные наважденья?Только любовь дает правильный знак,Только любовь побеждает тленье.

Цветы смерти

Смерть – это прекрасный цветок        с яркими лепестками,Распускающийся для каждого, единственный друг.У кого-то он красной гвоздикой        растечётся по белой ткани,Для кого-то он – пара лилий         в постели слабеющих рук.

Для кого-то цветок – колючая роза погони,Кто-то умер во цвете лет, как черёмух опавших цвет.Для кого-то мак —        яркой вспышкой в глазах бездонных,Для кого-то он – одуванчиков белый сонный бред.

Кто-то скромно почил, провожали его незабудки,И анютины глазки, и тихих ромашек хор.Для кого-то в последний путь усыпан цветамиНазываемый жизнью, весь коридор.

Звездолёт

Огненным кольцом плачет недошедшая до нас весна.Снег под колесом. Обречённо светЛожится на туман и поля.Мёрзлая метель не согреет пальцев, не растопит лёд.Если я умру, закопайте в этом поле мой звездолёт.

Но ночь всё прощает, звучит в струнах сталь.Она точно знает – не вечен февраль.Но вечна темнота. В сердцахтех, кто видел, как я упал,как мерцал, и просторы звёзд простирал-ись за мной.Живой…

Ветреной дугой       изнутри мой дух прорвётся сквозь туман.Пламя под крылом может разукрасить ночь,Но сжечь все поля в жарком феврале,Где построю я свой новый звёздный корабль.Если я жива,       значит новый день смогу зажечь для себя.

Не жалко

Вращает города в круговороте шин,Но чрез простор их дух летит за облаками.И завершить не жалко будет жизнь,Если она была наполнена стихами.

Понимаешь ли?

Понимаешь ли, что если это на всю жизнь, то я могу не запасаться впрок сексом и лаской? Обнимаешь ли, принимаешь ли каждый мой -изм – я не буду сиять маяком в ночи, и по пальцам ток не гоняют гормоны. Я тогда просто утону. а что от утопленника – толку? Я могу положить корону и обручальные кольца на полку, и смотреть на этот бесполезный трофей. но не так, как я смотрю на весну. Она – скоротечна, а ты предлагаешь мне вшивую вечность, и никаких гарантий, никакой страховки на тот случай, если вечности не существует.

Но кого вообще в припадке чувств это волнует? Кого интересует всякая метафизика, когда там в штанах жарко стало? Ты вообще можешь думать? распахнуть злосчастное одеяло и предстать голеньким перед соседским богом?

Ты имеешь право на такие сюрпризики?

Думаешь, тебе всегда будет мало? А ведь когда-нибудь станет много, и ты себя спросишь, что ты вообще тут делаешь, и почему, и что ты нашел в этом человеке, которым теперь пресытился? Зачем обещал вечность? Зачем ты заспиртовал весну, и почему она теперь стала невкусной, с этиловым о-аш, куда делась небес акварель и кто смыл белых цветов гуашь?

Куда уходят чувства? может быть, они как трава – хороший будет чай, если это искусство, а если их никуда, то они перегноем станут к ноябрю, а в июне уже – сорняками.

Почему всё невечное я люблю – да потому, что оно вечность не обещает – неподвижную, сонную, скучную. Будь я бессмертной – суициднула бы собственноручно. Так почему же сейчас занозами в пальцы, и криками из глупого сердца летят эти воспоминания о тебе, и о том, как мы были сиамскими близнецами, о нежности, и приятно текущем времени и совместных планах, о том, что ты любишь когда мало соли и много перца, на руках линии о судьбе, концепция предопределенности нашей встречи, конфеты в карманах и в сумке твоей шоколад «от японки». Мои дрожащие от вибрации голоса твоего, перепонки, наши неравные споры, крыши и грязь твоего городка родного – я плачу, когда вижу подобное. Я хотела б туда вернуться, это кое-что уникальное для меня. И вот это спокойствие, пыльное, медленное, вальяжное, жирная колбаса с макаронами и печенье.

А сейчас у меня одинокие воскресенья, и обычно мне это очень нравится, прямо скажем, и вообще я остерегаюсь всех этих сраных вечностей. Но тогда получается, что ты меня обманул. Конечно, любой может передумать, и всё нормально, если логику взять и сильную лупу, и всё между нами прошлое рассмотреть…

Рассмеяться и пропотеть, Но всё равно, пока я строю планы и анализирую, в уголочке плачет сердце глупое.

Моя любовь

Моя любовь падает под любым углом,моя любовь поднимается в небеса.моя любовь не знает что значит потом,моя любовь улыбается чудесам.

Моя любовь падает сама в себя,моя любовь заполняет собою всё.моя любовь каждому даст огнямоя любовь – бесконечное колесо.

Моя любовь отражается в зеркалах,не отданная никому, множится и растёт.её стрелы летят в меня:сладкие стрелы. Солнечные копья.

Моя любовь вложена в каждый звукмоя любовь – золотой океанмоя любовь обнимает тысячей рукмоя любовь – диковинка в тысяче стран.

Моя любовь возвращается домойМоя любовь крови ускоряет бег.Моя любовь греется сама собой,моя любовь грезится сама себе.

Моя любовь отражается в зеркалах.отданная сразу всем. Множится и растёт,делается большой, делается огромной,неприлично горит вечности маяком.

Бесстыжий, счастливый май

Бесстыжий, счастливый май тянется бесконечно – годы годов, твердеющим мёдом. Над нашими головами кружатся чайки, вороны и голуби, небо светится неприлично ласково. Время на солнечных часах всегда показывает жаркий полдень.

Все дороги вокруг ведут нас в одну и ту же сторону. Все птицы кричат об одном: СЕЙЧАС.

Нет никакого вчера, никакого завтра, только застрявший между стрелками, как огромный блестящий жук, неистовый май.

Смерти нет. А движение бьётся внутри. Всё что снаружи – внутри.

Я смотрю на тебя из всех времён, как светила смотрят в космоса пустоту, испещрённую точками света, веснушками и улыбками твердых тел.