Щепа и судьба - Вячеслав Юрьевич Софронов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Может, кто-то из читателей заметит, вдохновения не было или муза, покровительница не посетила. Отвечу. На мой взгляд, под вдохновением многие понимают некий прилив сил примерно как от стопки крепкого напитка. Смею вас разочаровать. Человек, занимающийся профессионально чем-то там, в том числе творящий судьбы и образы других людей, практически в нем не нуждается. Он, как принято нынче выражаться, заточен под свою работу и никаких допингов под любым их названием ему просто не требуется. Повторюсь — это его работа. В том числе и забота о чем-то более главном. Обычно человек остепеняется после признания его мастером своего дела, и работа уже идет спустя рукава. Но до того — до признания — он должен пахать как вол, подгоняемый главной мыслью — это мое ДЕЛО. И все тут. Может, и существует это самое вдохновение, но в пылу работы оно как-то не особенно ощущается.
А вот о музах придется рассказать отдельно и посвятить их наличию и присутствию в моей деревеньке не один десяток страниц…
…Все началось с появления на территории моей затерянной от посторонних глаз деревеньки особы причудливой и в чем-то даже экстравагантной. Она была одета вполне буднично и обыкновенно: в джинсы не самой престижной фирмы, блузку, трудно запоминающейся расцветки, сверху на ней была куртка-ветровка защитного цвета, а на ногах стоптанные кроссовки. Довершала ее одеяние не первой свежести панамка, наверняка доставшаяся по наследству от бабушки, и висевший на плече этюдник.
Ее неожиданное появление на единственной улочке было замечено мной почти сразу. Да оно и понятно, каждый новый человек тут же вызывал законный вопрос: зачем и к кому он пожаловал? А вид девушки с этюдником как-то не очень вязался с суровой реальностью
наших сельских мест. Пронаблюдав за ней около часа, решил, что вряд ли она найдет подходящий объект для своих замыслов. Постояв несколько минут у одного дома, загадочной улыбкой на лице она вскоре переходила к другом, но и тот еe чем-то не устраивал. Так продолжалось около часа, пока она не добрела до моих владений и начала придирчиво их рассматривать. По моему глубокому убеждению изображать на холсте или чем-то другом мой покосившийся домишко не имела никакого смысла. Но, видимо, она посчитала иначе и после некоторых раздумий сняла этюдник с плеча, расчехлила его и установила на алюминиевой треноге прямо перед моим окном, где я сидел за тарахтевшей машинкой. Трудно сказать, разглядела ли она меня через давно немытое оконное стекло, а если и разглядела, то не обратила никакого внимания.
Было ей лет двадцать с небольшим. Прядки черных волос выбивались из-под видавшей виды панамки и падали на узкие плечики, делая ее худощавую фигурку еще более худой. Пока она закрепляла в этюднике лист ватмана, то постоянно гримасничала, покусывая крепкими белыми зубами нижнюю губу. Потом ее тонкие пальцы с зажатым в них карандашом легко запорхали в воздухе, нанося невидимые мне штришки на бумагу. Я даже залюбовался изящностью ее движений и не знал, то ли выйти и поздороваться, то ли дождаться завершения сеанса. С одной стороны, не хотелось упускать возможно- сти для знакомства, а с другой — жаль было отрывать ее от работы.
Тем временем на небо набежала довольно серьезная туча и деревенский пейзаж изменился до неузнаваемости, окрасившись мрачными тонами предгрозового состояния природы. Мне стало интересно, как поступит рисовальщица в этой непростой ситуации, и вскоре убедился, насколько она беспомощна в самой простои житейской ситуации. Закрыв этюдник, она не стала убирать треногу, а юркнула под крышку своего рабочего инструмента, надеясь, видимо, там переждать надвигающуюся грозу. Но мне-то было понятно, чем все закончится, и счел за лучшее пригласить ее в дом, пока дождь еще окончательно не разошелся.
Уже через полчаса мы с ней мирно болтали у меня в доме, где она заняла, естественно, мою кровать, милостиво предоставив хозяину покатую лавку и вертлявую табуретку. Не скажу чтоб особо обрадовался неожиданному знакомству, но гость в доме — дело святое. Выяснилось, что она прибыла в мой родной городок с группой таких же сорвиголов, возмечтавших запечатлеть храмы и соборы, а потом воплотить свои работы в картины и продать их на столичных аукционах, неплохо на том подзаработав. Неисповедимыми путями ее занесло в мою деревеньку, где храмов сроду не было, и она решила запечатлеть хоть какую-то из колоритных и доживающих свой век построек, но все не могла приноровиться ни к одной из них.
Пока она все это мне рассказывала, перемежая свою речь широкой улыбкой, внимательно рассматривал ее. Она смешно картавила некоторые слова и иногда, видимо теряясь в присутствии незнакомого человека, неправильно делала ударение, а почувствовав это, теряла мысль и на какое-то время замолкала.
Вблизи она показалась мне не столь интересной, как через засиженное мухами окно. Ее смуглое от природы лицо портил довольно большой нос и сросшиеся брови, из-за чего она казалась чересчур строгой и даже высокомерной. Когда она замолкала, то нижняя губа капризно отпячивалась и открывался неровный ряд зубов. Крутой лоб чуть прикрывала коротко подстриженная челка, которую она время от времени поправляла указательным пальцем левой руки. Зато все скрашивали большие серые глаза, в сумерках излучавшие непонятный свет. В первое время мне казалось, что из них порой вылетают невидимые искорки, обжигающие сидящего близко собеседника. При всей кажущейся высокомерности и некоторой чопорности держалась она просто и естественно, умея во время пошутить, вовремя улыбнуться и даже игриво прищуриться. За всем этим угадывался нерастраченный темперамент юного существа, привыкшего идти на поводу собственных чувств и желаний, не особо считаясь с мнением окружающих. Плюс ко всему ее манера держать голову слегка опущенной несла в себе плохо скрываемое уныние и печаль, совершенно несвойственные людям ее образа жизни и занятия. Но я вполне мог ошибаться. Мне даже показалось наличие в ней изрядной доли южной крови, чему соответствовала порывистость, даже некоторая суетность в движениях. Эти качества больше всего и смутили меня в первые минуты, а потом и часы нашего знакомства, направив мысли на чисто физиологическую основу отношений между мужчиной и женщиной. Тем более что от нее так
