Щепа и судьба - Вячеслав Юрьевич Софронов

и веяло молодостью, свежестью, и мне показалось, даже обычные запахи моего жилища стали иными, более насыщенными и резкими. Может, то просто обострилось мое обоняние, поскольку и биение сердце стало чаще, и руки сами тянулись к ней, желая без лишних слов привлечь ее к себе и погладить по лицу, по плечам, отыскать чуть заметные бугорочки на груди.

Едва пересилил себя, боясь показаться смешным и чтоб как-то прогнать пробудившееся независимо от меня желание близости, решил заняться ужином. Принес из сеней ведро с проросшей картошкой, налил воды в кастрюлю и поставил перед ней. В ответ она с не лишенной кокетства брезгливостью поморщилась и заявила, что свои руки бережет для более тонкой и изящной работы. Не стал спорить и со вздохом принялся сам чистить одну за другой дряблые картофелины, время от времени бросая на нее испытующие взгляды, надеясь, что женская натура возьмет свое и она все же решится прийти на помощь. Тщетно! Вместо этого она извлекла из кармана некое подобие бутерброда, попросила воды и приступила к единоличной трапезе.

Она же тем временем, ничуть не тяготясь своим бездельем, начала рассказывать о проходивших этим летом в столице молодежных художественных выставках, на которых ей не удалось выставить свои работы (из-за их полного отсутствия — как понял много позже), но очень надеется сделать это на следующий год. А потом без всякого перехода стала излагать свои планы на ближайшее будущее, видевшееся ей прекрасным и безоблачным. Чтоб хоть что-то спросить, не сидеть же молча, поинтересовался, кто ее друзья, чем занимаются. Тут, к моему великому удивлению, она извлекла из необъятных карманов куртки-ветровки колокольчик и с улыбкой стала воспроизводить с его помощью примитивнейшую мелодию, повторяя при этом одну и ту же фразу: «Харе Кришна, харе Кришна…» — и так до бесконечности. Не особо обращая внимание на мое раздражение от ее импровизации, торопливо, чуть ли не взахлеб зачастила о радости, которую дает буддистская вера и удача, идущая буквально по пятам вслед за ее последователями. «Явно зомбированная», — подумалось мне, но решил не углубляться в религиозный спор, который ни к чему позитивному явно не привел бы.

Мне бы уже тогда набраться смелости и под благовидным предлогом выставить ее из своего жилища. Сразу было понятно, наши взаимоотношения в классическом их варианте развития вряд ли получат какое-то продолжение. Казалось бы, о чем еще можно мечтать: он и она оказались вместе под одной крышей. Близилась ночь, и вольно или невольно, но все сводилось к совместному ночлегу А дальше все должно пойти по накатанной плоскости в зависимости от темперамента того и другого. О развязке лучше не думать, поскольку она непредсказуема. Но тут был случай особый. Она по непонятной причине оказалась не готова к подобному варианту, а для меня в этом вопросе насильственные методы были просто неприемлемы. Что называется, нашла коса на камень. Однако выводы свои сделал много позже, испробовав до того все что угодно: от лести до длительных уговоров. Ничего не помогало…

Итак, незаметно приближалась ночь и самое время было поинтересоваться у моей гостьи о ночлеге. Спросил ее об этом с лукавым намеком, мол, в моем распоряжении всего лишь одна кровать, на которой, впрочем, два человека вполне уместятся в случае близкого их соприкосновения друг с другом. Ее это ничуть не смутило, и я тут же возликовал, предвидя бурные объятия, ощущая неведомо откуда проснувшуюся страсть в теле. И в очередной раз ошибся. Она популярно объяснила, что надеется на мою добропорядочность как хозяина, иначе вряд ли бы рискнула заночевать в незнакомом месте. Дескать, я ей сразу же внушил доверие, уважение и все такое… А закончила она свою тираду и вовсе сногсшибательно: последователи Кришны девственны и чисты, и он никогда не даст их в обиду.

Вот те на! Об этом я как-то не подумал. Вскружили мне голову местные домовые и русалки, а тут еще никто иной, а какой-то там Кришна пожаловал. Извольте любить и жаловать! Без него тут никак бы не обошлось. Но делать нечего, лишать ее чистоты и невинности мне совсем не хотелось. И стало как-то гадко на душе, словно этот самый Кришна наплевал туда и даже не извинился. Самое интересное, тотчас пропали всякие похотливые мысли и желания, будто бы неодушевленный предмет передо мной находился, а не юная нимфа с прекрасным телом и чувственными губками. Хорошо же она меня укоротила! Лучше не бывает… Как частенько повторяла одна из местных теток: поехали по шерсть, да вернулись стрижеными.

И опять из неловкой ситуации вывели меня хлопоты по дому. Занялся уборкой, мытьем посуды, а сам думал: «Да чего уж там, пусть переночует, а утром первым автобусом уедет. Ничего со мной за одну ночь не случится. Переживу как-нибудь…»

Ночь ту провел на лавке. Она же мирно посапывала на мой кровати, завалившись на несвежую простынь, не рискнув, однако, снять с себя джинсы. Видно, обещанного присутствия Кришны ей показалось мало. А перед сном она еще в дополнение ко всему заявила, что спит чутко, а кричит громко. Напугала пьяного ежика голой попой! Тут кричи не кричи, разве что медведя в лесу разбудишь.

Нет, это прямо искушение какое-то мне ниспослано: лежит в нескольких метрах от тебя вполне симпатичная дева, к тому же сама в гости заявившаяся, а ты не думай даже пальцем к ней прикоснуться. Кому рассказать — не поверят, засмеют. И даже не в этом дело. Получается, мужчину она во мне даже и не видит?! Как еще это прикажете понимать. Большего унижения мне просто в жизни испытывать не приходилось. Несколько раз за ночь вставал и выходил покурить. Почему? Сам не знаю. Мой дом! И я в нем хозяин. Потому что хочу, то и делаю. Но какая-то сила гнала меня именно на улицу. Возвращаясь, подходил к кровати и разглядывал ее спящую. Совершенно безмятежное лицо человека, довольного собой и жизнью. Ни малейшей тревоги. По-детски чуть полуоткрытый рот, раскинутые руки, тонкая беззащитная шея.

Сознаюсь, нечистый или кто там нашептывал в оба уха: «Чего теряешься, ложись рядышком, а там, глядишь, дело сладится. Все они поначалу неприступные, а потом благодарят за то, что приласкал, приголубил». Но собственная гордость, а ничто-то там иное, не позволяла мне решиться проверить ее неприступность. Коль она того не пожелала, то даже если бы сейчас вдруг начала просить, умолять, ни за что бы не согласился на проявление своих чувств. В конце-то концов не кобелина какой-то, затесавшийся на собачью свадьбу