Эликсир для избранных - Михаил Анатольевич Логинов

раз и был записан номер, по которому я тебе позвонил… И стояли инициалы – И. Т. И когда ты взял трубку, стало понятно, что они означают.

Толубеев старался казаться равнодушным, но было видно, как он напрягся. И это придало мне уверенности.

– Какое отношение ты имеешь к делу Манюченко?

– Почему ты все-таки решил, что я имею к этому делу какое-то отношение? – продолжал запираться Толубеев.

– Потому что стрелочки там всякие вели к тебе и от тебя, и были рядом номера рейсов и счетов, названия фирм и так далее…

Тут я, конечно, малость блефовал, смысл большинства Славиных записей оставался для меня загадкой, так же, как и роль в этом деле Толубеева, но я продолжал импровизировать.

– Как полагают некоторые хорошо информированные люди, ты был источником Любомирского в спецслужбах… – заявил я. – Это ты слил ему информацию о том, что Манюченко убили?..

Несколько секунд Толубеев внимательно рассматривал мое лицо, словно выбирая место, куда бы врезать.

– Чего ты добиваешься? – спросил он.

– Я хочу знать, что случилось со Славой, а заодно и что случилось с Манюченко.

– И что ты будешь делать с этим знанием? Напечатаешь статью в журнале?

– Может, размещу в интернете.

– После того, что случилось с Любомирским? А не зассышь?

Это был хороший вопрос, на который, если честно, у меня не было ответа.

– Так ты все-таки имеешь отношение к делу Манюченко?

Толубеев посмотрел на меня как на капризного ребенка:

– Алексей Петрович, мил друг, ты, кажется, занимаешься изучением научного наследия своего уважаемого предка. Ну и занимайся! Зачем тебе дело Манюченко?

Осведомленность Толубеева о моих делах тревожила, но в то же время обнадеживала – я был на верном пути.

– Мне кажется, что эти два дела как-то связаны между собой…

– Хм… Может быть, и правильно тебе кажется, но все же лучше держаться архивно-исторической части… Как там было у Толстого Алексея Константиновича? «Ходить бывает склизко по камушкам иным, и вот о том, что близко, мы лучше умолчим…»

Тут мне пришла в голову интересная мысль.

– Слушай, Игорь, а ты, часом, не знаешь человека по имени Борис Ростиславович Кончак?

Игорь посмотрел на меня укоризненно.

– Вот какой ты неугомонный! Я же тебе сказал про камушки, а ты опять за свое… Говорю тебе, меньше знаешь – крепче спишь.

– Можно ли истолковать твой ответ так, что имя Кончака тебе известно?

– Все, что связано с Кончаком, – большая и опасная тайна, – негромко произнес Игорь, слегка наклонившись ко мне. – Он такой страшноватый старичок…

– А сейчас чем он занимается?

– Все тем же.

– «Мертвой» водой?

– Слушай, давай не будем об этом, – поморщился Толубеев. – Я тебе уже сказал…

Дальнейший ход событий я помню не совсем ясно. Мы посидели в «Буканире», выпили там две бутылки белого и заполировали это несколькими порциями текилы. От выпитого Толубеев пришел в настроение приподнято-деятельное, душа его требовала подвига. В таком состоянии мужчины бывают особенно опасны – они пристают к женщинам и ввязываются в драки. В десятом часу мы вышли на улицу, глянули на село и… вдруг оказались в баре «Аруба». Там Толубеев пытался склеить двух девушек – брюнетку и блондинку. Он угощал их шампанским и что-то шептал на ушко то одной, то другой. Девушки смеялись, но ехать с нами отказывались. Хотя мне показалось, что брюнетка поглядывала на меня с интересом. Потом девушки куда-то исчезли, а мы оказались в ресторане «Вуду Лаунж», где невыносимо громко гремела музыка. Там мы пили ром, и Толубеев рассказывал мне что-то, энергично жестикулируя. Я не мог расслышать ни единого слова и только кивал, как китайский болванчик. Толубеев кричал, а потом вдруг полез к себе под пиджак и извлек на свет божий пистолет. Не знаю, был ли это настоящий пистолет или травматика, но выглядел он как настоящий. Игорь стал размахивать пистолетом у меня перед носом, а я пытался поймать его руку и отобрать ствол. Но Толубеев не давался, а я уже был слишком пьян, чтобы с ним справиться. Удивительно, что мы никого не застрелили.

– Тебя арестуют! – говорил я Игорю.

– Ни хуя! Никто меня не арестует! – радостно отвечал Толубеев и трепал меня по затылку.

И потом вдруг все кончилось. Точнее, закончилось одно, и началось совсем другое. Ведь говорят же философы, что конец – это всегда начало, и наоборот… Все куда-то пропало: ресторан, музыка, пьяная, обдолбанная публика. Мы сидели с Толубеевым на улице, прямо на бордюрном камне. Над нами развернулось черное ночное небо с редкими звездами, а мимо нас пролетали в обоих направлениях автомашины. Яркие желтые огни фар наплывали на нас, маленькие красные угольки габаритов и стоп-сигналов уносились от нас прочь. Некоторые водители сигналили нам – то ли приветствуя, то ли предупреждая, и мы махали им в ответ. Дул легкий ветерок, воздух был свеж и прохладен. Мне было нехорошо. «Господи! Почему надо было так сильно напиваться? – размышлял я. – Голова, наверное, завтра будет болеть, но это все ерунда…»

– Скажи, Игорь, – предпринял я последнюю попытку узнать правду, – это ты рассказал Любомирскому, что Манюченко отравили? Это ты был его источником, да?

Толубеев покосился на меня.

– Интересно, зачем бы я это сделал? – поинтересовался он.

Он вполне владел собой и теперь выжидающе смотрел на меня. Но я не намерен был так просто сдаваться.

– Ну, мотивы могут быть разные, – задумчиво сказал я. – Деньги, например…

– Я тебя умоляю! – замахал на меня руками Толубеев. – Ну, какие деньги может заплатить небольшое оппозиционное интернет-издание… Да за такие деньги я жопу от стула не оторву!

– Ну, тогда придворные интриги, внутривидовая борьба, желание подставить конкурентов, подсидеть начальника… Чем плохо?

Толубеев пожал плечами:

– Замолчи, Кораблев! Ты пьян…

– Возможно, но факт остается фактом – твоя фамилия в записях погибшего журналиста, и не просто так, а явно в связи с очень двусмыленной историей…

– Все это не более чем твои фантазии, мой друг…

– Нет, ну подожди… Хорошо, не будем переходить на личности… Не ты так не ты… – я уткнулся головой в Игорево плечо. – Я какую выстраиваю логическую цепочку…

Надо сказать, что в моем состоянии выстраивать какую бы то ни было логическую цепочку было очень трудно.

– Слава что-то раскопал! – палец мой указал в ночное небо. – Определенно что-то раскопал… Иначе его не уронили бы… не выбросили бы из окна. Значит, он откуда-то узнал, верно? А откуда он мог узнать? Только от кого-то из конторы… Логично?

Толубеев не подтвердил и не опроверг сказанное мною.

– И я вот думаю, а какой у этого человека… у этого информатора был мотив? – продолжал я, не встречая препятствий. – Ну,