Ради счастья. Повесть о Сергее Кирове - Герман Данилович Нагаев

Строительство там новых промышленных предприятий и целых городов?

— Этих подсчетов нет.

— Ага! — усмехнулся Киров. — Значит, вопрос решался односторонне. А ты эти сведения потребуй от тех, кто делал расчеты. Заставь это сделать в срочном порядке. И пусть подсчитают время, которое потребуется на перевоз промышленности и на строительство новых заводов и городов. И пускай прикинут, во что это выльется... И еще важно подсчитать, сколько и какой продукции за эти месяцы или годы не додаст ленинградская промышленность народному хозяйству. Да, да! Уж если подсчитывать, так подсчитывать! Эти сведения мне нужны срочно, немедленно. Я поеду с ними в Москву. Мы должны разбить, как разбили оппозицию, эту вредную теорию затухания промышленности Ленинграда.

Киров встал, в раздумье прошелся по кабинету и опять сел к столу.

— Ну-ка, скажи, сколько процентов всей промышленной продукции страны дает Ленинград? Об этом не подумали наши статистики?

— Имеются такие сведения, — Комаров посмотрел в бумаги. — Одну седьмую часть.

— Седьмую часть! Каково?

— А по машиностроению почти четвертую часть — двадцать четыре процента, — пояснил Комаров.

— Вот видишь!

— По электротехнической — половину! — добавил, воодушевляясь, Комаров. — А турбины и тракторы делаем только мы.

— Так как же можно говорить о свертывании или затухании промышленности Ленинграда? Это же бредовые, если не сказать вредительские, идеи... Готовь материалы, Николай Павлович, и я немедленно выезжаю в Москву.

Комаров поднялся.

— Погоди уходить! — остановил Киров. — Еще поговорим. Главный козырь противников промышленного развития Ленинграда в том, что город задыхается без топлива.

— Да, так...

— Мы разобьем эти доводы. Уже близко к завершению строительство Волховской гидроэлектростанции. Мы получим дешевую энергию. Мало будет — построим еще одну гидроэлектростанцию. А торф? Ленинград же стоит на болотах. Торф — вокруг! Только копни! А гдовские сланцы? Ведь еще Ильич в голодное время дал директиву к их эффективной разработке. Мы, наверное, сможем обходиться без донецкого угля и будем завозить лишь кокс. А может быть, и руду найдем где-нибудь в Карелии, под боком у заводов. Мы не дадим превратить Ленинград в мертвый город. Мы сделаем его арсеналом индустриализации, форпостом социализма!..

— Я согласен! Я полностью согласен с вами, Сергей Миронович. Я сердцем болею за Ленинград, но ведь главные-то противники развития Ленинграда сидят в Москве, и с ними не так просто бороться. Они будут бить нас фактами.

— Какими фактами?

— А такими... — Комаров уткнулся в бумаги... — Они нам прямо скажут, что мы разоряем страну. Что мы завозим коксующийся уголь из Англии, из Кардиффа, и платим за него валюту. Да, да, валюту, которой не хватает на покупку машин и станков.

— Это расточительство! Я не знал. Надо срочно с этим покончить.

— А как покончить? Многие шахты Донбасса до сих пор не восстановлены после разрухи.

— Я уже сказал: из Донбасса будем брать лишь кокс. А уголь для топок заменим сланцами и торфом. Надо обстоятельно изучить ресурсы края и подсчитать, что мы можем сделать. Давай соберем ученых, посоветуемся. В Москву надо ехать с конкретными предложениями.

— Хорошо, Сергей Миронович. Я подготовлю расчеты.

— Только не откладывай. На следующей неделе у меня.

2

Как-то незаметно, между делами, Комаров подготовил для Кирова квартиру, обставил ее и даже послал в Баку энергичного человека, который помог переехать Марии Львовне и ее сестрам.

Из казенной гостиничной обстановки Киров перебрался в уют домашнего крова и сразу взбодрился, повеселел. Все трудности и невзгоды, угнетавшие и пугавшие в одиночестве гостиничного номера, не казались такими страшными дома, в кругу близких, «Очевидно, дома и стены помогают...» — не раз вспоминал Киров народную поговорку.

Сегодня, вернувшись из губкома, когда уже все спали, он поужинал в кухне, зажег в кабинете настольную лампу и, обложившись книгами и альбомами о Ленинграде, Петрограде, Петербурге, стал читать, делать выписки.

Потом открыл альбом с гравюрами, литографиями и залюбовался дворцами, мостами, скульптурами, памятниками...

«Живу в Ленинграде больше полгода — и почти не видел города. Да, да, именно не видел. Лишь однажды во время ледохода постоял у Невы. Некогда сходить ни в театры, ни в музеи, некогда просто пройтись по городу, отдохнуть, полюбоваться его красотой... Ленинград... Петербург...» Киров откинулся на спинку кресла, зажмурился. И сразу вспомнились стихи:

Люблю тебя, Петра творенье,

Люблю твой строгий, стройный вид,

Невы державное теченье,

Береговой ее гранит,

Твоих оград узор чугунный,

Твоих задумчивых ночей

Прозрачный сумрак, блеск безлунный...

«Да, Ленинград! Революция! Новая эра человечества!.. И кому пришла в голову дикая мысль сделать Ленинград мертвым городом? Глупо... Нет, мы спасем промышленность Ленинграда. Будем ее развивать. И это обеспечит процветание города...

Гидроэлектростанции, торф, сланцы, вот что должно быть в центре внимания! Пока готовятся материалы для Москвы и совещание с учеными, я должен съездить на Волховстрой...»

3

Киров был всегда последователен и строго выполнял намеченные планы. Через два дня он уже ходил с высоким строгим человеком с небольшими черными усиками — профессором Генрихом Осиповичем Графтио — по заваленной строительным хламом территории Волховской ГЭС.

Плотина в основном была уже возведена. Достраивалось здание станции, монтировалось оборудование.

Стройка производила внушительное впечатление. Осмотрев все участки строительства и бараки, где жили рабочие, Киров вместе с Графтио пришел в его кабинет, стены которого были завешаны проектами и чертежами.

— Удовлетворены ли вы, профессор, ходом работ на строительстве? — спросил Киров, усаживаясь в кресло.

— Не совсем... Оборудование поступает с опозданием и не всегда комплектно. Да и с рабочей силой далеко не благополучно...

— С рабочей силой сумеем помочь. А по поводу оборудования снесемся с Москвой. Может быть, что-то удастся сделать... Когда думаете пустить станцию?

— Если не будет существенных задержек, к концу года пустим!

— Хорошо бы! В Ленинграде простаивают цехи, даже целые заводы.

— Мы очень стараемся, Сергей Миронович... Однако Волховская ГЭС не решит энергетической проблемы Ленинграда. Надо торопиться с ассигнованиями и закладывать Нижнесвирскую гидроэлектростанцию.

— Я буду на днях в Москве, Генрих Осипович. Стану настоятельно требовать... Но ведь и Свирь не обеспечит энергией Ленинград... Как бы вы отнеслись к идее строить электростанции на торфе и сланцах?

— Это, видите ли, не по моей специальности. Тут хорошо бы посоветоваться с Александром Васильевичем Винтером — он строил Шатурскую торфяную электростанцию. В принципе это дело перспективное, однако я считаю,