Утро Судного Дня - Александр Мазин

Ничего экстраординарного в новостях не обнаружилось. Три четверти информации были посвящены гуманитарным миссиям, начавшим работу в Китае. Еще — о запуске в массовое производство транслятора для глухонемых, адаптированного к китайской ситуации. Человеческая техника не утратила способности «понимать» человеческую речь, и в течение следующей недели планировалось оснастить транслятором большую часть пострадавших.

«Значит, азиаты, — подумал Артём, отключая новостную ленту и запрокидывая голову, чтобы камердинеру было удобнее застегнуть верхнюю пуговицу мундира. — Высший приоритет…»

Китайцы? Что-то настолько срочное, что его разбудили в пять утра.

Можно было узнать у камердинера, но Грива спрашивать не стал. Просто загадал: если китайцы, значит, его сегодняшний сон ничего не значит. Если нет…

Да и нет. Один из гостей действительно был китайцем. Маленький сухонький старичок с желтой косицей на затылке. Второй китайцем не был. Тоже невысокий, но крепкий, как правильно высушенное копейное древко. Специальный координатор Хокусай Танимура. И Главный Консультант Президиума Международного координационного Центра по исследованию проявлений феномена спонтанной деструкции доктор социологии Сяо Сянь.

— Здравствуй, майор Грива, — по-китайски произнес доктор Сянь, и по тому, как он это сказал, Грива понял, что общая беда китайского народа его не коснулась.

— Тайный советник Грива, — поправил Артём. — Наш контракт расторгнут.

— Расторгнут, — согласился Сяо Сянь. — Мы получили уведомление и не стали его оспаривать.

«Еще бы вы его оспаривали», — подумал Грива.

— Но нам бы хотелось попросить тебя, господин тайный советник Грива, об услуге, я бы даже сказал — о помощи.

— Хотите, чтобы я принял участие в ваших переговорах с Китаем?

— Переговоры закончены, — спокойно сказал доктор Сянь. — Четыре часа назад между нами было подписано соглашение о снятии взаимных претензий. Новое руководство страны принесло свои извинения за случившийся инцидент. Обе стороны согласны восстановить положение, имевшее место до начала конфликта. В связи со сложным положением Китайской Народной республики Комитет отказался от каких-либо контрибуций. Прошу рассматривать мои слова как официальное заявление.

— Как представитель Российской Империи, союзника Китайской республики, я выражаю радость по поводу столь щедрого решения Комитета! — таким же официальным тоном произнес Грива.

Он и впрямь был рад. Да и в правительстве наверняка обрадуются. Воевать с «Аладдином» то еще удовольствие. Правда, в военном министерстве ликования не будет. Генералитет уже нацелился поиграть в войнушку.

— Чем же моя страна может помочь Комитету, если война закончена? — спросил Грива. — Сообщите мне — и я доведу вашу просьбу до Государя Императора.

— Твоя страна — ничем, — ровным голосом произнес доктор Сянь. — Ты — можешь.

— Артём, — по-русски сказал Хокусай Танимура. — Помоги. Пожалуйста. Он ожил.

— «Пессимист»? — Грива невольно понизил голос, словно его могли подслушать.

— Да. Все очень плохо, Артём. Пока это касается только «Аладдина», но очень скоро затронет всех. Всё человечество. Пожалуйста. Любые условия…

— Условия я хочу обсудить с вами наедине, Танимура-сан, — быстро сказал Грива. — Прошу вас — в мой кабинет. Доктор Сяо, вам придется подождать. Не возражаете?

— Разумеется, — на сморщенной желтой мордочке Сяо Сяня не отразилось ничего. — Только прошу учесть, тайный советник, что господин Хокусай Танимура больше не специальный координатор… — Доктор Сянь сделал небольшую паузу. Театральную. — Шесть часов назад господин Хокусай Танимура был избран кризисным директором Международного координационного Центра по исследованию проявлений феномена спонтанной деструкции с неограниченными полномочиями впредь до особого распоряжения Президиума Центра.

— А как насчет «Аладдина»? — поинтересовался Грива. — Кто теперь командует там?

— Кризисный директор Хокусай, естественно, — доктор Сянь сделал вид, что удивлен вопросом. — Комитет — одно из подразделений Центра.

«Очень интересно, — подумал Артём. — У вас поменялась власть. Хвост больше не вертит собакой?» Но вслух он сказал:

— Тем лучше. Значит, господин Хокусай обладает всеми необходимыми полномочиями. Прошу вас, господин кризисный директор.

— Рад за вас, Танимура-сан! — тепло произнес Артём, когда дверь его кабинета закрылась.

— Не могу сказать того же, — проворчал бывший специальный координатор. — Все очень, очень скверно, Артём. Говори свои условия. Мы примем любые.

— Никаких условий, Танимура-сан! Я же ваш должник! Просто расскажите, что произошло и чем я могу помочь.

— Произошло страшное, Артём, — Грива видел, что Хокусаю нелегко дается этот спокойный тон. — Мы должны были его уничтожить, — виноватым голосом произнес он. — Я должен был настоять… Я не сделал этого. Теперь он очнулся. Артём! Антарктической базы «Аладдина» больше не существует.

— Не понял? А «Головастый»?

— «Головастый» либо заблокирован, либо уничтожен. Никакой связи с базой больше нет. Весь персонал мертв. Поступление информации прекратилось через четыре минуты после его пробуждения. Мы видели, что происходило на базе. Я просмотрел всё, кроме его записи.

— Почему — кроме?

— Ему больше не нужен прямой контакт, Артём. Восемь наших сотрудников, просмотревших запись пробуждения, покончили с собой.

— Я хочу видеть эту запись! — заявил Грива.

— Мы ее привезли, — с готовностью ответил Хокусай.

Грива активировал компьютер. Вложил в щель «таблетку» с записью. Помедлил немного… Все-таки это могли быть последние минуты его жизни.

«Царю Небесный, Утешителю. Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны. И спаси, Блаже, души наша…»

Раздался легкий хрустальный звон.

Грива открыл глаза.

Вызов. По закрытому правительственному каналу. Адресат не опознан.

Немного поколебавшись, Артём открыл доступ. Наверное, ему просто хотелось чуть-чуть отложить опасный просмотр.

На экране возникло бородатое лицо. Миша Лебедкин. Вернее, тот, кто скрывался под его именем. Парализованный китаец. Интересно, как…

— Здорово, Тёмка! — с бодростью, удивительной в парализованном человеке, сказал…

Черт! Это был настоящий Лебедкин.

— Мишаня, это ты? — Грива немного растерялся. — Живой?

— А почему я должен быть мертвым?

— Видишь ли, дорогой, — Грива уже взял себя в руки, — совсем недавно кое-кто, очень на тебя похожий, попытался меня прикончить.

— Разбудить, — сказал Лебедкин.

— Что?

— Если бы ши-фу хотел тебя прикончить, он бы так и сделал. Он хотел тебя разбудить. У него получилось?

— Затрудняюсь тебе ответить.

— А сам он что говорит?

— Он не говорит, — с долей сарказма ответил Артём. — Извини, дорогой, но я ему шею сломал.

— Вот даже как? — Миша Лебедкин ухватил себя за бороду, нахмурился. — Он жив?

— Жив. Насколько я знаю, его готовят к операции. Прогноз благоприятный…

— Никаких операций! — воскликнул Лебедкин. — Он — сам! Прикажи, чтобы его не трогали!

— Миша, я не собираюсь заниматься твоим шифу, — холодно произнес Грива. — Видишь ли, у меня есть другие дела…

— Какие дела! — перебил его Лебедкин. — Он тебя разбудил! Ты еще не понял?

— Как ты подключился к защищенному каналу? — спросил Грива.

— Это не важно! — отмахнулся Лебедкин. — Ты должен…

Что он должен, Грива узнавать не стал. Коснулся сенсора — и Лебедкин пропал.

Еще одно прикосновение — и на экране появилась знакомая комната-капсула, заполненная гелием. И стандартная больничная койка, на которой лежал он. Ничего не изменилось с тех пор, как Грива видел его в последний раз. Неподвижное тело. Два глаза закрыты, а третий закрывает фиксирующая повязка.

Артём испытал мгновенное облегчение от этой безмятежной картины…

А потом «картинка» на мониторе мгновенно изменилась. Узкое нечеловеческое лицо заполнило экран так внезапно, что Артём невольно отшатнулся. Но выпуклые жуткие глаза чужака «не отпустили» его. Сердце пропустило удар, когда Грива увидел, что его собственное лицо отражается в темно-зеленых зрачках чудовища.

Белое пламя…

Жил-был мастер. И жила-была птица. И влетела однажды птица в дом мастера, и заметалась по комнате, хлопая крыльями, сбрасывая рукописи и опрокидывая предметы. Однако мастер не стал ее ловить.