Недометанный стог (рассказы и повести) - Леонид Воробьев

Многие думают, что в песне проводов повинен один лишь ветер. Но, по-моему, это не так. А разве Лида, которая с раннего утра садится за коммутатор, играет в этом деле последнюю роль? По-моему, именно тонкие Лидины пальцы, быстро пробегающие по штепселям, вызывают к жизни далекую песню проводов. Переставит она штепсель из одного гнезда в другое — и сразу зазвенит линия, протянувшаяся на десятки верст. Вот каким огромным музыкальным инструментом владеет эта небольшая синеглазая девушка, в которой на первый взгляд никто не заметит чего-либо особенного.

Придя на работу, Лида садится к коммутатору, надевает гарнитуру, и мир вокруг нее оживает. Слышны шорохи, трески, далекие приглушенные разговоры. Мир говорит, спорит, жалуется, смеется… Наконец вздрагивает, поднимается и начинает дрожать лепесток вызывного клапана, и чей-то могучий бас рычит: «Станция! Алё! Дайте гараж!» Это значит, что рабочий день начался…

Лида работает четвертый год и уже распознает многих абонентов по голосам. «Ага, это звонит Володя с участка… Сейчас он скажет: «Лидочка, дай, пожалуйста, леспромхоз». А это Иван Дмитрич из МТС. Он попросит: «Девушка, соедините с райкомом». А вот и Паша Рыбников с нефтебазы. Этот начнет долбить: «Станция, станция, станция! Мне бы Семенов хутор! Станция!»

Лида могла бы рассказать кое-что о привычках, вкусах и особенностях характера руководителей некоторых районных организаций. Много было всяких интересных историй… Но Лида молчит. Она считает, что это профессиональная тайна, да к тому же и по характеру она очень неразговорчива.

Так проходили дни за днями, месяц за месяцем. Бывали и радости, и огорчения. Но с начала декабря много неприятностей Лиде стал причинять новый абонент.

Впервые он позвонил из редакции и попросил автостанцию. Но Лида нечаянно, что случалось с ней крайне редко, соединила его с больницей. Включившись через несколько минут и произнеся свое обычное «Кончили?», она неожиданно услышала едкий ответ:

— Вы бы еще меня с родильным домом соединили или с бюро похоронных процессий. Что у вас в голове?

Лида проглотила обиду и дала ему автостанцию, но с тех пор он обходился с ней грубо и язвительно. При каждом звонке, а звонил он часто, новый абонент как-нибудь да проявлял свое недовольство.

— Коммутатор! Вы что, уснули?

— Коммутатор! Я полчаса назад кончил, а вы разъединить не можете? Соображаете что-нибудь?

— Коммутатор! Вы что, в куклы играете?

Лида отмалчивалась и ожесточенно выдергивала штепсель. «Прямо грубиян какой-то! Он думает, наверное, что у нее двадцать рук». Своей подруге Вале Бойцовой она жаловалась:

— Слышать его не могу. Позавчера звонит в колхоз «Ясный путь», а с колхозом разговаривают. Я говорю: «Занято!», а он: «Ну так разъедините. Разговор свыше трех минут воспрещен». А когда сам говорит, так по целому часу, и не смей ничего сказать. Себя выше всех людей считает.

Особенно неприятный разговор произошел у Лиды с этим абонентом в канун Нового года. Он очень долго беседовал с лесоучастком, который все время просили другие. Лида робко включилась: «Кончили?», — но в ответ он заорал:

— Чего вы лезете? Не мешайте!

Тогда Лида возмутилась:

— Сами же потом скажете, что соединяю навечно и разговор свыше трех минут воспрещен. Кончайте!

И соединила лесоучасток с другим абонентом. Но «он» нажаловался начальству, и в первый раз за два последних года Лида получила устный выговор.

Когда за ней зашла Валя, чтобы вместе идти на новогодний вечер в районный Дом культуры, Лида сидела на кровати и плакала. Валя испугалась:

— Что-нибудь случилось?

— Да все «он» ругается, начальнику сегодня нажаловался, все настроение испортил.

— Плюнь! — решительно сказала Валя. — Давай собирайся! Живо! Ну, где платье-то?

Пока Лида собиралась, Валя рассказывала ей:

— Узнала я, кто твой «противник». Новый литсотрудник в редакции. Борис Кирсанов. Недавно статью хорошую написал. Я, правда, не читала, но все хвалят. «О моральном облике молодого человека» называется.

О моральном… — все еще всхлипывая, пробормотала Лида, поправляя капрон. — А сам-то! По-человечески никогда не обратится. А вызывает как! Все по-разному говорят: кто «девушка», кто «барышня», кто «станция», кто по имени, если знакомый. А он… «коммутатор»! Словно перед ним не человек, а машина. Коммутатор.

Но на вечере настроение у Лиды поправилось. Было весело. В просторном зале, осыпанные блестками конфетти, обвитые лентами серпантина, кружились нарядные пары. Весь вечер с Лидой танцевал высокий незнакомый брюнет. Когда он пригласил ее на первый танец, она смутилась и даже покраснела, но он оказался очень предупредительным, и Лиде стало с ним легко.

Вечер подходил к концу, а новый знакомый все больше и больше нравился Лиде. Он так остроумно шутил, так интересно рассказывал о новых фильмах и книгах, что Лиде захотелось, чтобы вечер был бесконечным. Но в жизни все имеет конец. Кончился и вечер.

Когда Лида одевалась, к ней подбежала Сима Зиновьева и шепнула:

— Лидка, ну и счастливая ты сегодня! Какой у тебя кавалер шикарный! Брюне-ет! Пойдет провожать?

— Не знаю, — сказала Лида.

— Ну да! Не притворяйся. А как хоть зовут?

— Да не знаю же, — отмахнулась Лида.

— Ну как хочешь. Скрывай, — обиженно надула губы Сима. — Никому ведь не нужно. Подумаешь!

И отошла в сторону.

Новый знакомый действительно попросил у Лиды разрешения проводить ее. Она разрешила. Они вышли из Дома культуры и зашагали по затихшим улицам. Только в некоторых домах еще горели огни: там никак не могли кончить проводы старого года и встречу с новым. Холодный ветерок поднимал н закручивал снежную пыль.

Спутник все шутил и смеялся, поддерживая Лиду под локоть. Он то и дело предупреждал: «Осторожно! Здесь скользко! Не упадите». Лиде нравились его веселые шутки, его сдержанная, неназойливая вежливость. Она поглядывала снизу вверх на четкий профиль нового знакомого, на его темно-синее пальто, каракулевую шапку, и ей казалось, что она уже не первый день знает этого человека, что уже привыкла к нему. «Какой он красивый, особенный, хороший!»

— Да, — засмеявшись, сказал Лидин спутник, когда они прошли уже несколько кварталов. — Весь вечер мы с вами танцевали, встречали Новый год, идем вот вместе, а даже не знаем, как друг друга зовут. Давайте знакомиться?

— Давайте, — согласилась Лида, стряхивая варежкой снег с воротника.

— Хорошо. В таком случае я представляюсь первым, — сказал он с юмористическим полупоклоном, отходя от Лиды на два шага. — Ну-ка, согласно правилам этикета… Так вот. Уважаемая спутница, меня зовут Борис… Борис Кирсанов. Может быть, слыхали? (В его голосе прозвучала самоуверенная нотка, и по тому, как девушка вскинула при этом имени голову и дрогнули ее брови, он понял, что ей известно его имя.) А вас как? — спросил он, улыбаясь.

Лида молчала и внимательно разглядывала своего спутника. «Так вот он какой, Борис Кирсанов! Он стоит, улыбаясь, перед ней. Какие у него красивые белые зубы, тонкий нос, густые темные брови над ясными глазами! Какая мужественная складка губ, волевой подбородок! Какой он вежливый, предупредительный, чуткий! И как он, такой культурный, образованный может быть груб с человеком, которого никогда не видел, но считает чуть ли не слугой! Как он может оскорбить, посмеяться, прикрикнуть, издевательски отчитать! Насколько он отличается сейчас от того Кирсанова, который по утрам начинает кричать в телефонную трубку! Ведь танцевала с ним целый вечер, а даже не узнала его по голосу: так он может изменить тон. Два человека в одном…»

— А вас как? — повторил Борис, теряя терпение.

Она взглянула ему прямо в смеющиеся черные глаза и неожиданно для самой себя сказала:

— А меня зовут… коммутатор!

И, резко повернувшись, пошла в противоположную сторону, не оборачиваясь, прочь от него.

Родной городок

Двадцать с лишним лет Василий Порфирьевич Костомолов, бывший заместитель министра, а теперь персональный пенсионер, не был в родном городке Нижнераменске, где родился и вырос. Да и двадцать-то с лишним лет назад Василий Порфирьевич побывал в Нижнераменске лишь проездом: навестить больную сестру.

И сколько раз за два последних десятка лет грезилось ему, как приезжает он в Нижнераменск. Когда был помоложе, хотелось приехать с «помпой»: одеться получше, взять свою легковую машину. «Смотрите, мол, вот вам — Васька Костомолов!»

Но потом стало все чаще и чаще хотеться побывать в Нижнераменске просто так. Обходить все знакомые места, побродить по лесу, посидеть у реки. Живо представлял себе Василий Порфирьевич, как идет он по сотни раз исхоженным улочкам, здоровается со старожилами. Василий Порфирьевич в своем воображении колесил по городку и так и этак, а от этих представляемых прогулок каждый раз теплело у него на душе и меньше беспокоила одышка.