Новая женщина в кинематографе переходных исторических периодов - Светлана Александровна Смагина

На этом основании «заслуженного избранничества» Надя не испытывает сомнений в правильности своих суждений, более того, считает собственное мнение решающим. Когда Коля своим поведением не оправдывает ее ожиданий, она считает для себя возможным ему заявить: «Мне с тобой неинтересно». И именно балетный контекст не дает повода заподозрить героиню в высокомерии и гордыне. Она, как олицетворение идеального начала в искусстве, имеет право так говорить. Совсем иное дело — Коля, который раздираем проблемами самоопределения. Он пристает к матери с вопросом: «Вот ты все-таки женщина. Вот скажи мне — я интересный человек?» И получает весьма откровенный и безжалостный ответ: «На мой взгляд, пока что не очень». Через этого обычного паренька с московской улицы, случайно помещенного в балетное окружение, режиссер показывает, как закладывается нравственный фундамент личности, как через контакт с Другим духовно и душевно взрослеет человек. Неспроста в фильме возникает имя Антуана де Сент-Экзюпери, которого, к своему стыду, не знает Коля («Это название или автор?»). Все в компании, и даже мальчишки в балетном училище, прочитали «Маленького принца», и только он не в курсе. Балерина Надя становится для Коли, как Лис для Маленького принца, близким, преданным другом, который раскрывает важнейшую истину: «Зорко лишь сердце». Илья Фрэз вслед за французским писателем проводит героя через испытание любовью и ответственностью за того, «кого приручил». Благодаря Наде Коля не только преодолевает сомнения в себе, но и обретает понимание, что есть любовь. «Хорошо, если у тебя когда-то был друг, пусть даже надо умереть», — говорит Маленький принц про свою дружбу с Лисом. «Я вас любил так искренно, так нежно, / Как дай вам бог любимой быть другим», — самозабвенно зачитывает Колька стихи Пушкина на экзамене по литературе, уже после расставания с Надей. Но только теперь это не бездумно зазубренные по программе на спор с девчонками строки «Мой дядя самых самых честных правил», а душевное состояние влюбленного юноши, созвучное бессмертным словам великого поэта.

Символично, что история первой любви для Кольки завершается его размышлениями, драматургически помещенными в самое начало фильма: «Почему-то, когда нам задают сочинения на вольную тему, меня всегда на крышу тянет. Если бы я мог написать, что со мною было... Вроде я тогда все понял. А как начну вспоминать, сразу так задумываюсь, что все спрашивают: „Колька, что ты такой грустный?“ А я не грустный, я думаю! Слишком трудная тема.» Чем не Маленький принц, рассуждающий на своей крошечной планете о смысле бытия. Сам же фильм заканчивается эпизодом в Большом театре, когда парафразом неудавшемуся свиданию Кольки и Нади показана сцена пробуждения принцессы Авроры после поцелуя принца от колдовского сна. Юноша вспоминает ситуацию у телефонной будки, когда, испытывая робкое желание прикоснуться к девушке, спрашивает: «А я не получу портфелем по голове?» — и слышит от Нади: «А мой портфель у тебя». Только теперь в этом диалоге на полутонах больше нет неуверенности и сомнений, а есть торжество всепобеждающей силы искусства и любви. Балет «Спящая красавица» становится аллегорией пробуждения души молодого человека, который уже не сможет сфальшивить и выдать себя за того, кем не является.

Постепенно балет в кинематографе приобретает значение стратегического направления, когда воспитательная функция начинает уступать место политической конъюнктуре. На волне потепления советско-японских отношений241 выходит картина Александра Митты и Кэндзи Есида «Москва, любовь моя» (1974). Разумеется, центральная роль в ней отводится балету. Как и в картине И. Фрэза «Я вас любил», на него и образ балерины помимо идейной возлагается и структурная функция. Сюжет классического балета становится драматургической основой фильма, и одновременно через него в картине реализуется интертекстуальность. Авторы берут либретто балета «Жизель»242 и переносят действие в Москву 1970-х годов, фактически на сцену Большого театра. Теперь это не молодая простолюдинка, а подающая надежды японская балерина Юрико (Комахи Курихара), которая приезжает в Москву, чтобы продолжить обучение и принять участие в постановке («Она талантлива, пускай ее судьба начнется с Большого театра»).

Репетируя роль Жизели, Юрико замечает в классе прекрасного юношу Володю (Олег Видов), который делает незамысловатые наброски карандашом в альбом. Между молодыми людьми стремительно возникает нежная дружба, которая незаметно перерастает в любовь. Но, как в либретто Жизели и Альберту не суждено было быть вместе, так и в этом фильме Володя оказывается связан обязательствами с «другой женщиной» — творчеством. Альберт в силу своего положения оказывается обрученным со знатной дамой, а Володя — фанатично преданным искусству, оно главный смысл его жизни. Как для Альберта интрижка с крестьянкой поначалу была забавным приключением, так и Володина любовь к японской балерине сродни творческому вдохновению, она для него муза, а не женщина из плоти и крови. Он с увлечением создает барельефы для нового театра, проектирует скульптурный ансамбль на песчаном острове («. Глазу зацепиться не за что. дети там растут без фантазии...»). Самозабвенно ваяя красоту на стройке, Володя не готов разделить с Юрико ни счастливый момент ее творческого триумфа на генеральной репетиции в театре, ни трагичное известие о неизлечимой болезни. Он до последнего не догадывается о причине внезапного приезда к нему девушки, списывая это на удачное стечение обстоятельств. И прозревает, что любит и любим, лишь когда та бросается от отчаяния в морскую пучину.

Безусловно, в фильме «Москва, любовь моя» прослеживается влияние картины Алена Рене «Хиросима, любовь моя» (1959)243, причем не столько в названии и теме Хиросимы, сколько в основной идее — любви. Любовь как предельный опыт, в корне меняющий жизнь героев, словно война или взрыв атомной бомбы. Любовь, после которой становится невозможно жить как прежде. Юрико допытывается у своего дяди, почему тот не женился, после того как умерла ее мама, которую тот сильно любил: «А вы пытались ее забыть?» — «Твоя мать. после того, как ее свалила болезнь там, в Хиросиме. может, это звучит странно. но она стала человеком, которого нельзя забыть». Этот предельный опыт переживает и Володя. Он с новой силой возвращается к воплощению своей творческой задумки — созданию острова-санатория для детей. Любовь Юрико переворачивает его жизнь, он из мечтателя превращается в активного персонажа, созидателя, демиурга, способного на практике преобразовать ландшафт. Именно героиня награждает его такой силой: «Ты спасешь меня, Володя. и все будет как в сказке. Жаль, что ты не видел, как я танцевала эту сказку». Юрико слепнет от лейкемии и умирает, а Володя остается, как Альберт, жить в мире людей, храня