Пустошь. Первая мировая и рождение хоррора - У. Скотт Пулл

12 лет. Выйдя на свободу в 1958 году, он вернулся в Италию, приветствовал фашистским жестом встречавшую его небольшую толпу и продолжал безбедное существование на фамильные средства. Приступы депрессии мучили его до самой смерти в 1972 году.

Элиот оставался сторонником своего наставника и фактически «выбил» для него престижную поэтическую премию Боллингена. Убеждения и симпатии склоняли обоих поэтов хоррора на сторону правых. Но Элиот, создавая немеркнущие образы ужаса, обладал, вероятно, неплохим чутьем и особо не увлекался политикой. А жизнь и творчество Паунда, напротив, представляют собой образчик неустанной политической суеты. Успеха он не достиг, и вместо того, чтобы стать творцом мира ужасов, он сам стал ужасом. Существуют разные мнения о его поэзии; эксперты (к числу которых я не отношусь), похоже, не пришли к единому мнению, кем он был – гением или мошенником; но он определенно стал импресарио фашистской политической порнографии.

Из всех рассмотренных нами авторов, переживших военные годы, Артур Мейчен продолжал вести самую спокойную жизнь. Он поддерживал британские военные усилия, а его личная разновидность кельтско-христианского мистицизма уберегла его от расового мистицизма крайне правых. Однако он отказался от написания хоррора, да и вообще почти ничего не писал с конца 1920-х до своей смерти в 1947 году. Когда интерес к его творчеству в конце Первой мировой войны угас, семья стала переживать финансовые трудности. Литературное сообщество продолжало относиться к нему с большим уважением, и в 1943 году группа, в которую входили Бернард Шоу, автор мистических рассказов Элджернон Блэквуд, а также Томас Элиот, организовала для него сбор средств.

После поражения нацистской Германии Мейчен умер в благородной бедности. Он сожалел, что его «Лучники» долгое время подпитывали ложные слухи, но на этой истории в немалой степени и держалась его известность. Сегодня его мало кто читает, и он известен в первую очередь как главный вдохновитель Говарда Лавкрафта. Надеюсь, возросшее за последние несколько десятилетий признание Лавкрафта и частые упоминания творчества Мейчена Стивеном Кингом донесут его мистические произведения до широкой аудитории, которую они по праву заслуживают.

Особый интерес к Мейчену проявил режиссер Ричард Стэнли, известный по некоторым знаковым фильмам ужасов, снятым за последние 20 лет («Железо», «Остров доктора Моро», «Песчаный дьявол»). В 2004 году он написал обзорную статью об авторе, в котором рассказал, что местные жители в пабе Kings Arms в Амершеме до сих пор помнят его и его «неисчерпаемый запас ошеломительных историй»27.

Бегство

Нам почему-то нравится рассказывать истории об упадке, независимо от того, говорим мы об исторических изменениях, о видах искусства или о нашей собственной жизни и жизни других людей. Это, безусловно, относится и золотому веку фильмов ужасов. После первого цикла классических фильмов – «Дракула», «Франкенштейн», «Человек-невидимка», «Мумия» и, конечно, «Невеста Франкенштейна» – появились производные сиквелы «Сын Франкенштейна» (1939) и «Дочь Дракулы» (1936). В 1942 году студия Universal выпустила «Призрак Франкенштейна», в котором не было никакого призрака, а затем «Франкенштейн встречает Человека-волка» (1943) – первый из фильмов жанра «месиво монстров». Затем был снят «Дом Франкенштейна» (1944) и «Дом Дракулы» (1945): студия обещала зрителям собрать в обоих фильмах любимых монстров 1930-х годов. К сожалению, обещание было выполнено лишь частично: режиссеры обоих фильмов убили Дракулу (которого сыграл Джон Кэррадайн) уже через 30 минут.

Конечно, эти фильмы не могли сравниться с тем, что киностудии удалось сделать в 1930-х годах, главным образом в постановке Джеймса Уэйла. Но ситуация не так однозначна, как иногда кажется критикам. К «Сыну Франкенштейна», возможно, стоит присмотреться. В последней картине, где Карлофф предстает в образе чудовища, абсурдная геометрия, сказочная атмосфера и парящие в воздухе без видимой опоры лестницы возвращают нас в горячечный сон Калигари. Мир, стоящий на пороге новой, более масштабной войны, возвращается к тому моменту, когда кино ужасов предприняло свою первую неуверенную попытку объявить, что мир окончательно сошел с ума.

Причудливо покрытое мехом Чудовище в исполнении Карлоффа все так же неловко двигается, но на нем уже не видно шрамов, которых ему добавили в «Невесте», приблизив к идеалу уродства. Вообще, картина иногда кажется довольно остроумной шуткой о самой себе – попыткой того, что сегодня мы бы назвали метанарратив. Бэзил Рэтбоун, который играет одноименного сына покойного доктора Франкенштейна, жалуется, что имена создателя и монстра перепутались: люди называют неуклюжее чудище папиной фамилией. Так было уже тогда и верно сегодня – многозначительная путаница, которая заставляет нас задуматься о том, что мы имеем в виду, когда навешиваем на что-то ярлык монстра. В 1930-х годах, когда авторитарные правые использовали язык ужаса, чтобы говорить о целых этнических группах, этот вопрос стал актуальнее, чем когда-либо.

Карлофф привлек аудиторию, и Universal Studios, которая больше не находилась под контролем семьи Леммле, пережив в 1930-х годах серьезные финансовые трудности, продолжила работу над сиквелами. Попутно им удалось с помощью немецкого эмигранта Курта Сиодмака снять по крайней мере один классический фильм ужасов. Вышедший в 1941 году, фактически через неделю после нападения Японии на Перл-Харбор, «Человек-волк» является примером того, как война и культура ужасов отчаянно пытались дистанцироваться друг от друга.

«Человек-волк» по-своему практически идеальный фильм. Это емкая история с интересными персонажами, главную роль предводителя ликантропов в ней сыграл сын покойного Лона Чейни, Лон Чейни – младший. Эту картину можно поставить в один ряд с фильмами золотого века Universal, в частности, потому, что она ввела нового монстра в индустрию развлечений: с нее началась длинная чреда легенд об оборотнях в американском кино. Сиодмак рекламировал фильм, утверждая, что для его создания он изучал европейский фольклор про оборотней. На самом деле он выдумал все это на пустом месте: и оборотня, превращающегося в зверя в полнолуние, и пентаграмму, и даже идею, что оборотня можно убить серебром. В этом фильме оружием служит набалдашник трости, а позже он становится гораздо более практичной серебряной пулей, хотя потом режиссеры еще больше усложнили ситуацию, поставив условием «серебряную пулю в сердце».

Сиодмак сделал успешную карьеру романиста в Германии и был связан с киноиндустрией через своего более известного брата, режиссера Роберта Сиодмака. Оба покинули Германию после прихода Гитлера к власти; Курт принял решение переехать в Америку сразу после прослушивания одной из радиопередач Геббельса. Роберт стал одним из великих режиссеров нуара 1940-х годов. Лучшими и наиболее известными из его фильмов были «Убийцы» и «Крест-накрест», хотя он экранизировал и одну из фантазий своего брата в жанре хоррора «Сын Дракулы» (1943), которая сегодня напоминает детектив в стиле нуар, куда случайно затесался вампир.

Курт Сиодмак стал известен