Пустошь. Первая мировая и рождение хоррора - У. Скотт Пулл

благодаря фэнтези и хоррору; к тому же он одним из первых оценил перспективы научной фантастики как жанра. Успешный выход «Человека-волка» пришелся на поворотный момент в американской истории и положил начало карьере Курта, включавшей успешные жанровые романы и киносценарии. Впоследствии Сиодмак посмеивался, мол, ему удалось убедить целое поколение в том, что известнейшие строки в его фильме взяты непосредственно из цыганского фольклора:

Даже тот, кто чист душой

И всю ночь готов молиться,

Тот под полною луной, как запахнет волкобой,

Может в волка обратиться.

«Про оборотней все знают!» – эта реплика исполнительницы главной роли Эвелин Анкерс получила широкое хождение. На самом деле в Америке практически никто не знал про оборотней, так что Сиодмак мог фантазировать сколько угодно. (Зрители и критики не видели фильм 1935 года «Лондонский оборотень», который теперь считается классическим.) Перефразируя остроумное замечание Дэвида Дж. Скала о популярном фильме, действие происходит в Англии 1940-х годов, где все обладают глубокими познаниями о ликантропии, но ни один человек не знает (или не говорит) о смертельной схватке с Германией28.

Действительно, мир Сиодмака больше похож на сказку вне времени и пространства. Он бесконечно далек от реальности, в которой Гитлер покорил Францию, Англия готовится к высадке десанта и отбивает атаки люфтваффе, Япония захватила бо́льшую часть Тихого океана, а Соединенные Штаты, вопреки желанию большинства американцев, вступают в войну. Весь мир «Человека-волка» причудливо искривлен: древние деревья в тумане, фантастический замок и старинного вида деревня, которая могла бы находиться где угодно, в Европе до 1939 года, а может быть, и до 1914-го, и для довершения живописной экзотики туда въезжает табор загадочных цыган (одного из них сыграл Бела Лугоши). Сиодмак однажды признался, что это его мечта о затерянном мире, разрушенном Первой мировой войной и ее последствиями. Детские воспоминания.

Предпринималось несколько попыток связать внезапно вспыхнувший интерес к людям-волкам либо с более ранней сюрреалистической тенденцией соединять животное с человеком или даже с увлечением нацистов волком, более того, оборотнем как символом. В фильме было больше выдумки, чем реальности мировой войны, так что можно сказать, что картина действительно эскапистская (в чем часто огульно обвиняют фильмы ужасов). Американцы толпой шли в кинотеатры, чтобы посмотреть эту ленту. Там они могли ненадолго забыть, что их Тихоокеанский флот выведен из строя, а Япония угрожает Гавайям и всему Западному побережью.

Тенденция к эскапизму в американском кинематографе постепенно росла. В отличие от косвенных ужасов, которые трогали за живое поколение, видевшее Сомму, Ипр, Галлиполи или Верден, фильмы ужасов этой эпохи превратили те самые места, где бушевала война, в своего рода вымышленные миры. В 1955 году Уолт Дисней создаст в Диснейленде такой мир из истории самой Америки.

Когда Голливуд все же хотел снять кино о Второй мировой войне, он выпускал простые истории типа «Песков Иводзимы» (1949), рассказывающие о безмерном героизме и несложной морали. Но и в таких фильмах, как «Пески», рождались фантазии. Это один из фильмов, который оставил у многих американцев «воспоминание» о том, что Джон Уэйн на самом деле служил в армии – своеобразный эффект Рональда Рейгана, которому казалось, что он лично был свидетелем освобождения лагеря смерти Бухенвальд, потому что во время войны монтировал киноматериал на эту тему. Аналогичная история была с Клинтом Иствудом, который, как многие полагают, участвовал либо в Корейской, либо во Вьетнамской, потому что играл роли крутых парней в фильмах про войну. На самом деле Иствуд пытался избежать отправки в Корею, поступив в 1951 году в университет Сиэтла. В конце концов его все-таки призвали в армию США, но войну он провел в Америке в качестве инструктора по плаванию и спасателя в Сиэтле.

В то время как в период с 1914 по 1918 год мир стал свидетелем невообразимых ужасов, голливудский фантастический хоррор превратился в какую-то детскую раскраску с ожидаемой атмосферой, актерами и даже финалами. «Дом Франкенштейна» (1944), наверное, один из самых неудачных фильмов этого периода. Он многое обещал и не смог выполнить, в то время как Борису Карлоффу была отведена довольно унылая роль. Карлофф вернулся, но не в роли Чудовища, а в образе очередного безумного ученого, который надеется продолжить дело доктора Франкенштейна. Он избегает тюремного заключения за свои ужасные преступления и становится импресарио «Шоу привидений – передвижного карнавала (термин, обозначающий популярный в 1940-х годах вид развлечения, который давал зрителям нечто среднее между живым представлением и домом ужасов), – в котором главным экспонатом являются «кости Дракулы». Дракула тут стал в буквальном смысле второстепенным персонажем; по ходу фильма он ненадолго оживает лишь для того, чтобы погибнуть на солнце самым глупым образом.

Уже на следующий год – можно себе представить, как бойко киностудия штамповала свой товар, – вышел «Дом Дракулы», который ознаменовал конец сиквелов «месива монстров» с отсылкой к классике и показал, что кино ужасов будет двигаться в новом направлении. 1950-е годы XX века в Америке получили название эпохи тревоги, хотя так, конечно, можно сказать практически о любом периоде, включая нынешний. Рассвет атомной эры – когда американцы жили, выражаясь словами Пола Бойера, «при первых лучах бомбы» – должен запомниться как время, когда люди считали, что конец человеческой истории может наступить в любой момент, но после некоторого колебания поверили обещанию правительства США, что этого никогда не случится.

«Дом Дракулы» предвосхищает некоторые элементы большей части научной фантастики и хоррора 1950-х годов, в которых бывшие безумные ученые работали на благо человечества, подчас используя свои знания для уничтожения существ (как правило, радиоактивных), появлению которых сами же и способствовали. В фильме присутствует похожий мотив: ученый трудится над разгадкой многовекового «заболевания крови» графа Дракулы. Кроме того, он разрабатывает какое-то непонятное лекарство, чтобы вылечить свою медсестру. Этот поворот сюжета интересен тем, что, в отличие от плеяды горбатых ассистентов в других фильмах ужасов, роль горбуна исполняет женщина. Если не считать не очень убедительного подворачивания руки и плеча, она вполне соответствует стандартам красоты той эпохи.

Примечательно в фильмах 1939–1945 годов то, что по горячим следам потрясшей мир войны, количество жертв которой ошеломило даже ветеранов Первой мировой, не было снято ни «Я обвиняю», ни хотя бы «Носферату». Наилучшее историко-культурное объяснение этому опирается на концепцию некончавшейся войны, то есть отсутствия того, что иногда называют межвоенным периодом. Наиболее последовательно придерживался этой концепции историк Роберт Герварт, который указывал, что задолго до 1 сентября 1939 года на землях Европы и Ближнего Востока пылали гражданские войны, революции и другие вооруженные конфликты, перекинувшиеся затем в Африку,