Этот русский рок-н-ролл - Александр Рыжков / Тарантино

Кошельковым неводом лосося тягали много лет. Бывалый промысловый способ. Помимо ценного, на палубу валилась масса мелочёвки. Морской биомусор отправляли лопатами за борт. Тоннами! Раньше... Теперь же, при Игнате, перестали "сорить купюрами": не гнушались ничем, что давал океан, везли добытое на берег. Минуя холодильники, всё, прежде непотребное, грузилось в автоклавы, вываривалось, выпаривалось, мололось фаршем, перетиралось в муку. Рыбная мука улетала со свистом: оптовики брали по сорок центов за фунт и добавляли в корма. Белкаͥ же уйма! Всё забирали, без остатка - животноводы верещали от восторга! Чуть позже, на "дивный порошок" подсели овощные теплицы - земелька принимала фосфорный белок на ура!

Воняло? Да, не без того. Однако, рыбацкие деньги не пахнут - цех "паͥрил" чистыми по сорок тысяч в месяц. К тому же барак на отшибе и "с подветра"... Вонь в сторону, а деньги - под матрас.

Работали в бараке пятеро тщедушных мужиков. Не то чтобы убогих... Но в море брать их не решались, подальше от греха. Игнат упорно-спокойно учил их, показывал, что к чему. Настроив работу, взялся за телефон: предлагал и продавал, заботился о кассе. Особо не светился - безнал перечисляли на артельные счета. Всё ровно, только вот здоровье... Хватило полгода, чтобы Игната в зеркале заменил неловкий старик! Старик, не разменявший четвёртый десяток, ронял все подряд, ходил корягой, даже палка не спасала, падал, долго отдыхал. Пальцы перестали слушаться. Не получалось расписаться... Ни левой, ни правой рукой. Каждое движение давалось ему невероятным трудом, как альпинисту на Эвересте.

"Был бы машиной - горел бы "check". Беда с проводкой, не иначе... "

***

- Погодка-то шепчет..., - Иваныч вытянул ноги, развалясь по-гражданке в плетёной качалке.

Без генерал-майорского кителя, он легко сошёл бы за доброго дедушку, дремлющего под тенистой грушей. Внешняя разведка умела отдыхать правильно - с друзьями и без понтов. Старинного приятеля Иваныча звали Денисом. На дачу он приехал просто, без костюма и водителя: в минивене, заношенных штанах и футболке.

В середине семидесятых, будучи советским старшеклассником, Денис шлифовал характер для "разведческой" карьеры. Двойная трусость мешала пацанчику с пушком на верхней губе приблизиться к идеалу, встать вровень с киношным Беловым из фильма "Щит и меч" - боязнь глубины и случайной драки. Две позорные фобии лечились по чуть-чуть: так привыкают к мышьяку, подливая отраву малыми дозами в питьё. Всё лето семьдесят пятого нырял он с мостов, люто махался в уличных зарубах по делу и без. Одноклассникам Удаву и Мухе объяснял свою методу потребой "перебздеть". Мол, стоит только перешагнуть, отбояться своё, и дело в шляпе! Пацан сказал - пацан сделал. Похоронив прежние страхи, Денис отходил два года в сапогах погранслужбы, попал в КГБ. Возмужал, поумнел, примерив офицерские погоны. Вот только погоняло въелось в незрелого Дёню, как татуха в кожу, на десятилетия: Дениска-перебздеть. Муха же проникся приятельским примером более других. Прослонявшись пару лет бездельником, отправился за школьным комрадом - карабкался-отбивался, покорял карьерные вершины. Дослужился до "лампасов", поцаревал, побузил... да и угомонился. Солнышко грело, Иваныч-Муха замер под раскидистой грушей, вытянув длинные ноги.

- Всё х*рня, кроме голодовки, - благодушный генерал зазывно зевнул. - Идём-ка, отобедаем. Сам ловил сегодня с четырёх утра, холодил свой зад на здешнем озере! Хорошие окуньки, наваристые!

- Уха, или жарил? - с утра не евший приятель оживился.

- Она, родимая... - Иваныч довольно крякнул. - Добрая уха из чего?! Из петуха!!! Девочки всё правильно сделали, не пожалеешь!

Глубокие тарелки дымились ароматом на сквозняке садовой беседки. Хлопнув по столу тяжёлым стеклом, друзья взяли в руки липовые ложки. Муха всегда пользовал "деревянное лупатое черпало", считая, что так вкуснее.

- Душевно... - Денис откинулся на плюшевую спинку, промакивая губы. - А я для тебя тоже кое-чего припас. На десерт.

***

"Какое странное место..."

Угрюмая земля приняла Индейца как родного: приголубила добром, расцеловала бабками взасос. И только вещие сны упрямо, еженощно пили кровь, изнуряли, приходили, не спросясь, актами донецкой пьесы...

МТ-ЛБ заглох на площади Свободы, между кольцом, где "двое третьего ждут" и "штанами" Петровского-Державной. Гудел, пыхтел, ехал-ехал, да устал... Крутанулся левыми траками, растирая в мел асфальтовую крошку, чихнул и замер, перегородив полдороги. Мехвод виртуозно матерился, лаборанту же не лаялось - корил себя втихую. Чего на зеркало пенять, коли почин е*ёт по чину. Сам виноват: убалтывал начхоза чёртовой маталыгой, убеждал целесообразностью - хлебай теперь ситечком. Накрылся ужин миражом, и увольнительная в мусор... Неспешные бойцы ремвзвода обещали подвезти муфту через час, мехвод умолк и закемарил в броньке, лаборанту-ополчуге не спалось - отправился пить кофе. Автомат, варивший эспрессо, обнаружился тут же, у дороги, в автомойке. Кофе варился, машины мылись, вода лилась. Водитель боевой нивы, грубо крашеной, но чистой, шурави с афганскими планками, возился под открытым капотом в попытке завести двигло. Не выходило. Скучающий подключился: порывшись в бардачке, нашёл запасной трамблёр, заменил.

- Крышка треснула давно. А тут ещё вода..., - будущий автоэлектрик вытирал ветошью руки. - Вот и умер.

- Поклон тебе, братишка, выручил, - бывалый повернулся к дороге. - Что с маталыгой, чем помочь?

- Да не, нормально. Ремонтари уже в курсе, скоро подвезут.

- А ты под оленем? - шурави скользнул глазами по нарукавному шеврону. - Слушай, воин, давай ко мне в Оплот! Не закрысим, не оставим! Займёшься делом - звёзды на погоны соберёшь. Не пожалеешь!

- Да, я не думал даже...

- А ты попробуй! Располага на телецентре, на КП скажи, чтобы позвали Шурави, это я, - бывалый вытащил из пачки мятую сигарету. - Вали от казачков, пока не поздно, потом беды не оберёшься. Вот увидишь! Да вообще... чуешь лажу - вали сразу! Вали!!!