Рок-звезда - Б. Б. Истон

вышла покурить на балкон. Я даже пальто свое не захватила. Как полная идиотка.

Снаружи все было совсем по-другому. Готовясь к вечеринке, Джейсон натянул на балконе несколько рядов белых праздничных гирлянд и установил динамики от своего стерео. Внутри было шумно, ярко, тепло и бардачно, а тут, снаружи, темно, холодно, тихо и мелодично. Так что я села на мягкий балконный диванчик, закурила и стала изо всех сил наслаждаться моментом, медленно умирая от переохлаждения.

Но надолго всего этого не хватило. Услышав первые три ноты очередной песни, я была готова кинуться с этого балкона. Как будто было мало того, что я сидела тут, замерзая насмерть, Вселенная решила, что, раз уж я тут, будет страшно забавно заставить меня послушать «Падающую звезду» от «Фантомной Конечности». Со времени нашего расставания мне удавалось полностью избегать этой песни, но она наконец меня настигла.

Вздохнув, я покорилась судьбе. Слушая эти слова – действительно слушая их, – я поняла, что и в самом деле слушаю эту песню как будто в первый раз. Она не вызывала во мне тоски. Вообще-то я начала хихикать. А потом рассмеялась. А потом зажала руками рот, чтобы заткнуться и дослушать до конца.

«Падающая звезда» вовсе не была эпической сагой о предопределенной судьбе и истинной любви, как я почему-то думала о ней раньше. Это была песня про расставание. Про девушку, которая была достойна большего, чем ее возлюбленный. Он пытался удержать ее, но в конце концов она вырвалась и засияла, став тем, чем всегда должна была быть, и бросив его в пыли.

Видел я, как сквозь небо они летят,Эти звезды, сверкая, бросая ночь,Знаю я, как сияют они и горят,Потому что одна не исчезла прочь,Оказавшись рядом с моим плечом,На постели моей.Я знаю, ее нельзя удержать,До нее – световые года.Я знаю, ее нельзя удержать,Теперь лишь молюсь я всегда.Не гасни, звезда ты моя, лети,Гори, дорогая, сияй,Только меня, меня ты люби,Только не забывай…Поводок надел я своей звездеИ к кровати накрепко привязал.И хотя могла она путы прожечь,Ей по сердцу на шее был ремешок,Так бы я сказал…Я знаю, ее нельзя удержать,До нее – световые года.Я знаю, ее нельзя удержать,Теперь лишь молюсь я всегда.Не гасни, звезда ты моя, лети,Гори, дорогая, сияй,Только меня, меня ты люби,Только не забывай…Я ошибся. Звезду нельзя удержать.Она, смеясь, улетела в ночь.Я не знал, что так будет, пока онаНе исчезла прочь.Ведь она былаНе простая звезда, что летит с небес,А сверхновой она была для меня…Я знаю, ее нельзя удержать,До нее – световые года.Я знаю, ее нельзя удержать,Теперь лишь молюсь я всегда.Не гасни, звезда ты моя, лети,Гори, дорогая, сияй,Только меня, меня ты люби,Только не забывай…

– Тебе это нравится?

Я подскочила, все еще зажимая руками рот, и увидела, как Марк Мак-Кен закрывает за собой балконную дверь. На нем было пальто, а в руках он держал мою куртку. Даже не знаю, кому я обрадовалась больше – Кену или своей куртке.

Вручая мне мою блестящую бордовую летную куртку, Кен сказал:

– Довольно ветрено, тебе не кажется?

Закутываясь в куртку, как в одеяло, я хрипло рассмеялась.

– Ветрено до жопы!

Я подвинулась, освобождая Кену место на диванчике, но он, как всегда, отошел в дальний конец балкона.

Всегда на расстоянии.

– А какая у тебя любимая группа? – спросила я, затягиваясь сигаретой, словно не рисковала отморозить себе в процессе кончики пальцев.

– «Sublime», – без малейшего промедления ответил Кен.

– «Sublime»? Да ладно, – хрюкнула я.

– А что не так с «Sublime»?

«Черт. Так он не шутит».

– Нет-нет, ничего, – сдала я назад. – Отличная группа.

– Так в чем дело-то? – Кен поднял бровь и оперся о балконные перила, явно наслаждаясь видом моих корчей.

А мне нравилось смотреть, как он смотрит на мои корчи.

– Хм, ну, фактически они поют только про то, как чуваки под сорок пьют и курят траву.

– И еще про детскую проституцию, – добил меня Кен.

– Ну да, – хихикнула я. – Как я могла об этом забыть? Это же в «Не том Пути».

– Это практически величайшая песня на свете.

– Эй, – сказала я, снова отвлекаясь его прикид. – Мне нравится, как ты одет. Чего это ты такой нарядный?

«Господи, надеюсь, это звучит не так идиотски, как произносится».

– Я был на работе. Обычно по воскресеньям я выходной, но куча идиотов сегодня отпросилась из-за Суперкубка, так что мне пришлось пойти на работу.

– Вот они, трудности начальства, да?

– Ага, особенно если все твои работники чертовы подростки, – ухмыльнулся Кен. – Ничего личного.

– Эй! – рассмеявшись, я швырнула в него диванной подушкой.

Прицелилась я кошмарно, но Кен изловчился и поймал ее, прежде чем она улетела через перила. Движение было совершенно естественным; казалось, он мог бы сделать это во сне. Улыбнувшись, он сделал вид, что собирается стукнуть меня подушкой, а потом осторожно сунул ее мне на колени. Заверещав, я закрыла голову локтями.

Смутившись, я опустила руки и поглядела Кену в глаза. Он казался страшно довольным собой. Мы помолчали, и тут зазвучала песня «Широко раскрыв объятья».

– Господи. Кстати, о сопливых рок-звездах, – вскочив, я вышвырнула окурок на парковку под нами. – Пошли, – сказала я, хватая Кена за лацкан пальто и таща за собой в квартиру. Это было самое большое приближение к прикосновению, которое, кажется, он мог мне позволить. – Я не могу слушать это дерьмо.

Кен охотно последовал за мной. Я сделала себе заметку на память:

«Не любит обниматься. Но не возражает, чтобы его таскали, как собаку на поводке. Интересно».

Увидев, как мы входим, Джейсон кинулся к нам, как будто что-то случилось.

– Кен! Кен! – он замер перед нами, пыхтя и сопя. – Братан, как твоя фамилия?

Это был довольно странный вопрос – вот так, ни с того ни с сего, но я сама умирала от желания узнать ответ. Время словно замерло, пьянка затихла вдали, весь шум вокруг нас заглох, а все клеточки моего тела напряглись и прислушались. Я слушала так, словно Кен должен был сообщить нам выигрышный номер лотереи. Как будто ему удалось создать рецепт пива без калорий. Как будто то, что сейчас слетит с его губ, неважно, как ужасно и непроизносимо это ни прозвучало бы, в один прекрасный день станет и моей фамилией.

– Истон, – сказал он.

«Истон, – подумала я. – Мне нравится».

Конец

Благодарности

За каждым успешным творцом вы найдете любящего, посвятившего ему себя благотворителя. Моего зовут Кеннет Истон. Благодаря ему вы читаете эти истории. Это он сажает нашего сына каждое утро в школьный автобус, потому что я обычно работаю по ночам. Это он готовит мне завтрак, заботится об обеде, платит по счетам, складывает белье из стирки, управляет моими деловыми расходами и массирует мне шею и плечи, когда они болят – неохотно, и только если я очень прошу, – а также имеет дело со всем прочим, что неизбежно происходит, если ты женат на творческом типе. И он