Записки прижизненно реабилитированного - Ян Янович Цилинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разговор зашел об английской литературе. Татьяна решила завоевать внимание. По своему опыту она знала, что в таких случаях красивая женщина не обязана говорить что-либо особенно умное. Успех приносили уверенный тон и очарование. Татьяна думала, что ее задача облегчается тем, что ее считали актрисой. При знакомстве с компанией она не забыла себя так назвать.
— Киплинг, — начала балерина, — прославился как детский писатель, автор «Маугли». — Она на секунду остановилась, а филолог, не дожидаясь конца ее речи, вежливо заметил:
— Киплинг написал не только «Маугли», но и создал великолепные стихи.
Балерину неприятно кольнуло несвоевременное замечание, и она, хотя почти не знала поэзию англичанина, заявила:
— Киплинга вдохновляли не благородные идеалы человечности, а идеология воинствующего империализма. Это примитивно и неинтересно![29]
Вдруг комнату заполнил высокий грудной голос:
— Киплинг — это прекрасно! В поэме «Мери Глостер» он писал:
Мужчине нужна подруга,
Вам этого не понять!
А тех, кто понимает,
Не принято в жены брать…
А по-английски «Мери Глостер» звучит еще лучше:
For a man he must go with a woman, which women don’t understand,
Or the sort that say they can see it they aren’t the marrying brand.
Это был голос Светланы. Она выражала свое отношение к женщине, начавшей судить о Киплинге. Светлана с первой же минуты испытала к ней неприязнь. Она недавно узнала, что у Василия есть невеста, и сразу поняла, что видит ее. Невеста Василия оказалась изумительно хороша собой. Но Светлану не привлек ее облик. Она не хотела, чтобы эта женщина была так красива! Быстро нашлись недостатки:
«Она надменна, капризна, самолюбива, недобра и неглубока в суждениях. Не знает меры в выборе нарядов. Одежда слишком ярка. Колье ей не к лицу».
Василий смотрел на невесту преданными и, казалось, поглупевшими глазами. Светлана не хотела, чтобы он так смотрел! Она вынесла свой приговор. Он был пристрастным и несправедливым:
«Красота принадлежит ей не по праву. Она бессердечна, неумна и немного вульгарна. Эта пустая женщина оставила Васю в дни его душевного кризиса при неудаче с занятиями. Палец о палец не ударила. Не помогала и не показывалась! Вася был один и погибал в своем смятении».
Захваченная нахлынувшим чувством, Светлана бросилась в бой. Она защищала красоту поэзии, честь Мери Глостер, а может быть, и себя. Ее оружием стало слово. Слушателей захватил эмоциональный накал и покорила техника чтения. Стихи декламировались хорошо поставленным голосом. Правильными были и дикция, и ритм. Чувствовался профессионализм. Он не был случайным.
Девчонкой Светлана, как и многие школьницы, бредила театром. Учась в восьмом классе средней школы, она начала ходить в театральную студию при Дворце пионеров. Студией руководил известный теперь мэтр театра, а тогда молодой человек, увлеченный, талантливый и не опустошенный последующей жизнью. Безошибочным чутьем большого режиссера он разгадал в своей новой ученице артистическое начало и неожиданно дал ей роль Софьи в комедии Грибоедова «Горе от ума». Скоро все, даже завистники, поняли, что режиссер не ошибся. В девчонке горел священный огонь искусства, который вспыхивает только в избранниках.
Она была талантлива и трудолюбива. Что касается внешних данных, Светлана имела один недостаток: пришедшая в театральную студию школьница немного сутулилась. На это много раз обращала внимание ее бабушка, в прошлом воспитанница Института благородных девиц в Москве. Раньше Светлана пропускала замечания бабушки мимо ушей, а теперь побежала к ней за советом. Бабушка рассказала про систему, при помощи которой у институток вырабатывалась осанка, и сама превратилась в классную даму. Обучать внучку ей помогала подруга, окончившая в молодости Училище ордена Святой Екатерины. Усилия двух почтенных дам, вспомнивших про свое институтское воспитание, не прошли даром. Через три месяца внучку было трудно узнать. Спина распрямилась, плечи раздвинулись. Появилась осанка. Стройный и ненапряженный контур фигуры и гордо вскинутая голова стали естественной частью ее облика. В Светлане играла теперь кровь предков. Это была элитная русская кровь, немного разбавленная кровью французской, татарской и польской.
Светлана не оставляла занятия театром и после поступления в институт иностранных языков. Возможно, что она нашла бы свой путь на сцену. Но жизнь сложилась иначе. В заботах о куске хлеба студентка не вспоминала о своем былом увлечении и мечтах.
Услышав звуки голоса женщины, которую она даже не удосужилась как следует разглядеть, Татьяна вздрогнула. Чувство, вложенное в слова, и их смысл были направлены против нее. Нс балерине не пришлось думать о неожиданном нападении. Внимая ритму стиха, она поняла, что в комнате находится только одна актриса и этой актрисой была не она. Татьяну захлестывали черные волны зависти, которые гуляют по театру и захватывают заурядных людей, столкнувшихся с открывшимся рядом с ними талантом.
«Какая она из себя? Наверно, уродина!» — с надеждой подумала балерина и оглядела Светлану с ног до головы по-женски цепким и не упускающим ни одной детали взглядом.
Ожидания не оправдались. Перед ней стояла принцесса. Ситцевое платьице только подчеркивало ее красоту. В облике женщины Татьяна увидела гордость и достоинство и почувствовала высоту, недоступную для плебеев Федотовых. Несколько поколений ее предков стремились к таким вершинам, но так и остались в грязи.
Татьяна кипела от бешенства. Ей казалось, что о ее позоре знают все. Она с опаской оглядела гостей. Они внимали голосу Светланы и, казалось, больше ни на что не обращали внимания. А Вася? Он смотрел на эту самозваную принцессу, словно человек, ловящий из тьмы земной свет далекой и прекрасной звезды.
Светлана кончила чтение, гордо вскинула голову и встретилась взглядом с Татьяной. Волны гнева, исходящие от двух враждующих женщин, заполнили комнату. У гостей возникло ощущение неловкости. Новый разговор не завязался. Все быстро разошлись по домам. Василий бросился провожать Татьяну и Викторию и услышал, как только они оказались за дверью:
— Твоя училка очень задается! Постарайся найти другую.
Василий смолчал. Он думал иначе.
2. Уходящее счастье
Последний месяц Татьяне казалось, что Василий отходит от нее все дальше и
