За точкой невозврата - Александр Борисович Михайловский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Там, на границе с Маньчжоу-Го, где ходят хмурые тучи, обстановка почти военная: несмотря на советско-японский пакт о ненападении, почти миллионная советская группировка, организована не в округа, а во фронты. Все то время, пока на советско-германском фронте гремели сражения, с Дальнего Востока в действующую Армию шли маршевые пополнения. Одновременно с тем часть бойцов, получивших боевой опыт после госпиталей, направлялась не обратно на фронт, а на Дальний Восток и в Монголию. Так что совсем необстрелянными тамошние войска назвать нельзя, а если добавить к ним отлично вооруженные и слаженные фронтовые дивизии, то Квантунской армии не поздоровиться. А если к этому «веселью» еще присоединится НОАК из двадцать первого века, то японцам станет совсем весело.
Это понимали и в Токио (о чем должен быть отдельный разговор), и в Яньане, где к мнению товарища Сталина начинали прислушиваться гораздо внимательнее, чем в нашем мире. А ну как лучшему другу советских физкультурников, эдакому коммунистическому Зевсу, с вершины Кремлевского Олимпа мечущему свои молнии в ослушников, придет в голову распустить китайскую компартию за местечковый национализм и мелкобуржуазный уклонизм – точно так же, как четыре года назад он распустил компартию Польши?
Поэтому, когда представитель Коминтерна в Яньани Петр Владимиров (Власов) сообщил китайскому руководству, что означенные товарищи (список прилагается) должны немедленно вылететь в Москву на важное совещание (в Яньане имел место грунтовый аэродром), никто не возразил ни полусловом, даже Мао Цзедун. Промолчал и его верный пес Кан Шэн, возглавляющий главное управление по социальным вопросам (разведка-контрразведка КПК). Уж больно грозный и сердитый противник обозначился на противоположной стороне. Перед Сталиным Мао откровенно трусил, а тот факт, что вождю советского народа стали известны какие-то грешки китайского Наполеона из пока несвершившегося будущего, и вовсе приводили этого человека в ужас – оторвут голову и во имя коминтерновской революционной дисциплины прикажут забыть, что такой был на свете.
И вот означенные товарищи, предводители классического «интернационального» коммунизма в китайской компартии середины двадцатого века, сидят в кабинете здания Исполкома Коминтерна, а напротив них – министр иностранных дел Китайской Народной Республики, второго, а может быть, и первого государства начала двадцать первого века, и прочая, прочая, прочая. Начальные условия этого контакта со стороны тандема СССР-РФ доведены до всех участников. Договоренности китайских товарищей между собой и создание аналогичного межвременного – тандема это внутреннее китайское дело, главное, чтобы Китай в обоих мирах не был враждебен своему северному соседу России и СССР. А то были прецеденты. Но товарища Хрущева, который был одной стороной того конфликта, на выход уже отправили, теперь пора убрать в сторону второго инициатора войны между двумя некогда братскими социалистическими странами. Как сказал товарищ Сталин: «Если мы не будем думать о будущем, то оно нас проклянет».
– Товарищи, – сказал Ван И, – вы меня не знаете, но зато я знаю вас всех. Вы начинали нашу борьбу, сражаясь с националистами из Гоминдана и японскими захватчиками, вы одержали в той борьбе победу и, провозгласив создание Китайской Народной Республики, начали строить здание нашего величия. Благодаря вашим трудам и жертвам в двадцать первом веке Китай входит в число ведущих держав мира. А теперь, когда славословия закончились, необходимо сказать и о грустном… Все эти успехи достигнуты нечеловеческими усилиями и жертвами со стороны китайского народа, хотя складывавшаяся обстановка этого совсем не требовала. Из всех возможных решений зачастую принималось самое прямолинейное, непродуманное и затратное, а зачастую это была просто личная прихоть «солнцеликого» вождя. Там у себя, в конце двадцатого и начале двадцать первого века, мы не стали сносить памятники этому человеку и рушить его Мавзолей, ибо такое деяние было бы недостойно настоящих коммунистов. Но… – Ван И сделал паузу, – НАШ Центральный Комитет Коммунистической Партии Китая принял решение, что в вашем мире Китай и его компартия должны пойти своим, лучшим путем, отличным от того, которым они шли в нашем мире. Впрочем, вы все знаете или догадываетесь, о чем, или о ком, я сейчас говорю, ведь и ваши личные несчастья как сторонников «интернационализма», и несчастья Китая на пути построения развитого социализма связаны с именем одного и того же человека.
– Мы знаем, о ком вы говорите, – степенно кивнул Генеральный Секретарь ЦК КПК товарищ Ло Фу. – Чтобы этот разговор не был бесплодным, товарищ Линь Бяо просветил нас о делах и неблаговидных замыслах этого человека. При этом наша личная судьба не значит ничего по сравнению с судьбой нашего коммунистического дела, народа и страны – ради них мы готовы поступиться своим благополучием и даже самой жизнью. Ради того, чтобы не навредить нашей партии и не устраивать внутренних склок перед лицом жестокого врага, мы уступали агрессивному натиску товарища Мао, а оказалось, что делали мы это совершенно напрасно.
– Мы не вмешиваемся во внутренние дела вашей компартии, рекомендуем, а не приказываем, – сказал Ван И. – Но при этом хотим быть уверены, что помощь, которую мы собираемся оказать нашим предкам, не пропадет втуне и будет наилучшим образом обернута к пользе всего китайского народа. О том же беспокоится и председатель Советского Союза товарищ Сталин – ему хочется, чтобы новый народный советский Китай и Советский Союз были добрыми соседями, успешными партнерами и надежными союзниками, которые, стоя спина к спине, будут противостоять натиску всего империалистического мира.
– Некоторые наши товарищи, – сказал Бо Гу, – глядя на то, что происходит в Европе, опасаются, что после Германии, Франции и иных стран Советский Союз так же поглотит и Китай, пока тот слаб и ничего не может предпринять в свою защиту. Мы в это не верим, но все равно имеются определенные опасения.
– Опасения ваши напрасны, так и разъясняйте это своим товарищам, – сказал Ван И. – И Европа, и Россия, и Китай являются самостоятельными цивилизациями. При этом для того, чтобы Россия поместилась внутрь Европы, ее следует разрушить; Европа же внутрь России влезет целиком, и еще останется место, а Китай и Россию