Таинственные расследования Салли Локхарт. Рубин во мгле. Тень «Полярной звезды» - Филип Пулман

платила ренту, а в соседнем помещении находилось небольшое агентство по импорту (изюм, финики, табак из Турции), с которым она делила расходы на уголь. Все они запросто могли работать на Беллмана. Салли даже подумала, не стоит ли взять на работу какую-нибудь респектабельную матрону – ради безопасности, как символ добродетели, так сказать… Но тогда придется придумывать для нее обязанности, учить их исполнять, и платить за их исполнение – а лишних денег у нее не было. В конце концов Салли решила не обращать внимания на угрозы и жить дальше как ни в чем не бывало. И все же… все же она радовалась, если, открыв дверь, обнаруживала за ней женщину, а не мужчину – и злилась на себя за это.

Вот и в это утро первым клиентом оказалась женщина – жизнерадостная, ясноглазая жительница Ланкашира, которая приехала в Лондон в надежде стать учительницей. Она нуждалась в совете, как лучше всего распорядиться небольшой суммой, доставшейся ей от деда. Салли перечислила ей варианты, они выбрали лучший, после чего гостья заявила:

– Я так удивилась, когда оказалось, что С. Локхарт – леди. Ну и обрадовалась, конечно. Как вам удалось получить такую работу?

Салли постаралась объяснить ей.

– А сами вы откуда, мисс Льюис? – спросила она.

– Из Барроу-ин-Фернесса, – сообщила та. – Но сидеть всю жизнь в этом крошечном уголке Ланкашира я совершенно не намерена. Вообще-то я хочу уехать за границу. Южную Америку посмотреть, Канаду… Австралию. Вот за этим-то мне и нужно стать учительницей, понимаете? Чтобы иметь в арсенале что-нибудь полезное, чем всегда можно заняться.

– Барроу… – протянула Салли задумчиво. – Там ведь занимаются кораблестроением?

– Верно. У нас и доки есть, и железная дорога. Оба моих брата как раз в доках работают, клерками. Ужасно они расстроились, когда дедушка оставил деньги мне, а не им. Думали, раз они парни, так наследство им и причитается. Но дело в том, что дед наш был моряком, а его рассказы слушала только я, понимаете? Он и про Ниагарский водопад рассказывал, и про Амазонку, и про Барьерный риф… Это было так захватывающе, мне не терпелось их самой увидеть. Мы с ним картинки смотрели в его старом стереоскопе, и он мне рассказывал обо всем. Такой он был милый.

Салли и сама улыбнулась. Но тут ей пришла в голову одна мысль.

– Возможно, вы слышали о компании «Полярная звезда»…

– «Полярная звезда»? Ну, как же – это у нас, в Барроу. «Полярная звезда» – так, кажется. Что-то с железными дорогами связано, но точно не знаю. Кажется, у них были какие-то неприятности с профсоюзами. А может, и нет. Я вам скажу, кто точно знает: одна наша леди живет на Масвелл-хилл… Вот только где это? Может, в Лондоне? Думаю, в Лондоне! Я вам ее адрес напишу. Она была учительницей у нас в воскресной школе, а потом замуж вышла и сюда переехала. Ее брат работал на «Полярную звезду», или на фирму, которую «Полярная звезда» купила. Она вам больше расскажет. Зовут ее миссис Седдон. Вот – дом 27, Кромвель-гарденс, Масвелл-хилл. Передайте ей от меня привет, хорошо? И скажите, что я сама непременно приеду ее повидать, как только в колледж устроюсь…

«Ну, наконец-то, – подумала Салли. – Кажется, мне улыбнулась удача».

– Дайте знать, если понадобится еще консультация, – сказала она мисс Льюис на прощание. – И успехов с учительством!

Рабочий день подошел к концу, офис был заперт, а Салли задержалась на крыльце, прикидывая, не отправиться ли прямо сейчас в Масвелл-хилл, или все-таки лучше написать письмо. Там-то ее и увидел Джим.

– Сэл! Как насчет поразвлечься? Ты же не собираешься просто пойти домой?

– Гм… И как же мы будем развлекаться?

– Пойдем в мюзик-холл. Маккиннон опять влип, и мы с Фредом собираемся присмотреть за ним.

Они вместе пробирались сквозь вечернюю толпу, состоявшую из клерков в котелках, конторских мальчишек, газетчиков, подметальщиков. По дороге Джим рассказал про записку Изабель. Возле мясной лавки пришлось подождать, пока дорога освободится и можно будет перейти. Там-то, в облаках пахучего пара и теплом свете фонарей, Салли вдруг увидела того Джима, с которым познакомилась шесть лет назад: нечесаного, перепачканного чернилами мальчишку (он сам тогда служил в конторе), веселого и задиристого, как воробей, – и рассмеялась.

– Развлекаться, значит? – сказала она. – Да, черт побери! Вперед!

Чака тоже проникся их настроением и завилял хвостом.

Салли отправилась домой, переоделась, и в половине восьмого встретилась с Джимом и Фредериком в очереди у дверей Королевского мюзик-холла. Фредерик был в вечернем костюме, с тростью. Салли поцеловала его, очень его этим удивив.

– Игра определенно стоила свеч, – заметил он. – Что у нас в программе, Джим?

Тот как раз изучал афишу на тумбе у входа.

– Судя по всему, Маккиннон у нас теперь Великий Мефисто, – негромко сообщил он, вернувшись на свое место в очереди. – Вряд ли он выступает с Венгерской женской велосипедной труппой мадам Тароши или скрывается под маской сеньора Амброзио Чавеса – Бескостного феномена…

– Интересно, чем женский велосипед отличается от других, – задумчиво сказал Фредерик. – Партер или галерка? Наверное, лучше сесть поближе к сцене – вдруг понадобится срочно на нее подняться, как думаете?

– Быстро с галерки тут не спустишься, – сказал Джим. – Надо пробраться вперед. Вот только тогда мы не сможем высматривать этого Саквилля среди публики.

Двери открылись, и публика хлынула в пышное фойе, где газовый свет играл на стекле, позолоте и красном дереве. Заплатив по шиллингу и шесть пенсов за места в конце первого ряда, они уселись и сквозь завесу табачного дыма стали наблюдать, как музыканты занимают места в оркестровой яме и настраивают инструменты. Время от времени Джим начинал вертеться, оглядывая зрительный зал.

– Все дело в том, – проворчал он наконец, – что мы не знаем, что ищем. Вряд ли они придут с плакатами на шее.

– А как же те парни, которых ты видел, когда вытаскивал Маккиннона из «Британии»? – спросил Фредерик.

– Понимаешь, Фред, тут народу слишком много. Они с тем же успехом могут оказаться и за сценой… Правда, я так не думаю. Тут хороший парень на охране стоит. Думаю, они нападут из зала. Если вообще нападут.

Между тем взгляд Салли, которая тоже озиралась по сторонам, упал на ложи на другой стороне зала. Их там было штук шесть, и четыре из них были темными, зато в одной из освещенных сидело трое мужчин – и один из них сейчас смотрел прямо на нее в театральный бинокль.

Встретив ее взгляд, он отвел бинокль в сторону, улыбнулся и слегка поклонился. Очки в золотой оправе поймали отсвет бра.

– Мистер Уиндлшем, – прошептала она и невольно опустила глаза.

– Кто такой? – заинтересовался Фредерик.

– Секретарь мистера Беллмана. Вон в той ложе, второй с краю. Он меня видел. Что будем делать?

– Значит, игра у нас