Таинственные расследования Салли Локхарт. Рубин во мгле. Тень «Полярной звезды» - Филип Пулман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Салли и мистер Блейн оставили этих двоих в пылу оживленной дискуссии, а сами отправились внутрь, чтобы решить, какая помощь в офисной работе им понадобится.
Ранним утром того же дня дочь лорда Уитэма, леди Мэри, сидела в зимнем саду отчего дома на Кавендиш-сквер. Слишком большое, чтобы называться просто оранжереей, это строение из стекла и металла вмещало пальмы, редкие виды папоротников, орхидеи и даже бассейн, где неторопливо плавала темная рыба. Леди Мэри была вся в белом: вышитое шелковое платье с высоким воротом, жемчужное ожерелье и все остальное цвета свежевыпавшего снега – будто жертва, предназначенная на заклание. Она сидела в бамбуковом кресле под исполинским папоротником, сжимая в руках книгу, – но не читала.
День стоял сухой и холодный; стекло и зелень туманили яркий солнечный свет, и казалось, будто зимний сад находится под водой. Отсюда, из самого сердца сада, леди Мэри видела только зелень и слышала лишь журчание воды, питавшей бассейн. Да время от времени – шум пара в трубах, идущих вдоль стен.
Красота леди Мэри не соответствовала моде. В то время предпочитали женщин, сложенных, как диван, – крепких, удобный, славно набитых. Леди Мэри напоминала дикую птицу или молодое животное – стройное, легкое. Ее кожа была того же теплого оттенка, что и у матери, глаза – большие и серые, как у отца. Она была сама нежность, и в то же время в ней угадывался огонь, трепещущий и своенравный. Жизнь уже научила ее, что красота – это проклятие.
Людям она внушала благоговейный трепет. Даже завзятые обольстители и лучшие женихи города терялись в ее присутствии и чувствовали себя неуклюжими, неопрятными и косноязычными. В совсем еще юном возрасте леди Мэри интуитивно поняла: вместо того, чтобы возбуждать любовь, она ее отпугивает. И все потому, что слишком красива. Тень трагедии уже проступала в ее глазах цвета грозового цела, и помолвка была лишь отчасти тому причиной.
Некоторое время она сидела неподвижно. Затем из-за стеклянных дверей библиотеки донеслись голоса. Она вздрогнула, книга с грохотом выпала у нее из рук на железную решетку в полу.
– Мистер Беллман, миледи, – сообщил лакей, открывая перед посетителем дверь.
Аксель Беллман в сером утреннем костюме шагнул внутрь и едва заметно поклонился. Леди Мэри улыбнулась – лакею.
– Благодарю вас, Эдвард, – сказала она.
Он удалился. Дверь почти бесшумно затворилась.
Леди Мэри сидела, как статуя, у бассейна, сложив руки на коленях. Тихая, будто белая водяная лилия у ее ног. Беллман негромко кашлянул: под пальмами зимнего сада это прозвучало как негромкий рык леопарда, готового прыгнуть с ветки на хрупкую спину газели.
Наконец он шагнул вперед и заговорил.
– Могу я пожелать вам доброго утра?
– Не вижу причин запрещать вам это.
Улыбка чуть тронула его губы. Он встал недалеко от нее, заложил руки за спину. Луч бледного солнца позолотил половину его тяжелого лица.
– Вы сегодня очаровательны.
Она не ответила, только подняла руку и, отломив кромку глянцевитого пальмового листа, принялась спокойно полосовать ее ногтями.
– Благодарю, – едва слышно произнесла она спустя некоторое время.
Он взял стул и сел рядом.
– Полагаю, вам будет интересно узнать о моих планах на нашу совместную жизнь, – начал он. – Некоторое время мы поживем в доме у Гайд-парк-гейт, но нам, естественно, понадобится и загородный дом. Вы любите море, Мэри? Вам нравится плавать под парусом?
– Не знаю. Я никогда не была на море.
– Оно вам понравится. Я сейчас строю паровую яхту. На воду ее спустят как раз к нашей свадьбе. Мы могли бы провести на ней медовый месяц. Вы поможете мне выбрать для нее имя, и, надеюсь, вы ее и окрестите.
Леди Мэри не ответила. Ничего не видящие глаза были устремлены вниз, обрывки пальмового листа усеивали белое платье. Руки неподвижно лежали на коленях.
– Посмотрите на меня, – голос его был тверд и ровен.
Она подняла глаза на человека, за которого согласилась выйти замуж, и постаралась, чтобы ее лицо ничего не выражало.
– Сейчас приедут фотографы. Мне нужен снимок, на котором будут видны ваши удовольствие и счастье по поводу помолвки. Как моя невеста, жена и хозяйка моего дома вы никогда не будете публично выражать недовольство – что бы вы при этом ни чувствовали. Впрочем, я надеюсь, что поводов для недовольства у вас не будет. Вам ясно?
Леди Мэри заметила, что мелко дрожит.
– Да, мистер Беллман, – сумела выдавить она.
– Ну, нет. Никаких больше мистеров Беллманов. Меня зовут Аксель, так отныне вы будете меня называть. Ну-ка, я хочу это услышать.
– Да, Аксель.
– Хорошо. А теперь расскажите мне про эти растения. Ничего не смыслю в ботанике. Вот это, например, что?
Ровно в два тридцать мистер Протероу из «Элиотт и Фрай» прибыл в особняк лорда Уитэма. Три его ассистента внезапно получили целый час свободного времени и по пять шиллингов каждый – чтобы не распространялись об этом. Их место заняли Фредерик, Джим и Чарльз Бертрам.
Джим надел лучший костюм и гладко зачесал волосы. Фредерика едва можно было узнать с зачерненными бровями и ватой, подложенной за щеки, чтобы лицо казалось полнее. Мистер Протероу, молодой человек в очках с волосами песочного цвета, был в восторге от происходящего, хотя рисковал местом, если бы что-нибудь, не дай бог, пошло не так.
Лакей, открывший дверь, не горел желанием пускать их в дом.
– С черного хода, – процедил он и попытался захлопнуть дверь, но не тут-то было.
Чарльз, одетый, как всегда, с безупречной элегантностью, поднял руку.
– Минуточку, любезный. Вы знаете, кого только собираетесь не пустить в дом?
Лакей слегка ослабил напор на дверь. На его губах мелькнула тень усмешки.
– Еще бы, –
