Дом неистовых клятв - Оливия Вильденштейн

после чего приподнимаю голову от песка и, моргая, смотрю уже на него, так как мои мысли перенеслись далеко-далеко к звёздам.

Он обводит ногтем мой клитор, отчего мой пульс ускоряется.

— Так что?..

О, боги, он это серьёзно? Он действительно думает, что сейчас самое подходящее время для того, чтобы мучить мой мозг? Лично я хочу, чтобы он мучил только ту часть тела, которой он едва касается.

Он усмехается, и его дыхание опускается меж моих ног. Мои бёдра напрягаются. Промежность сжимается. Мне хочется, чтобы он снова посмеялся над моими умственными способностями, чтобы его лёгкие довели меня до пика, раз уж его палец отказывается доставлять мне удовольствие.

Подмигнув мне, он заменяет палец своим языком, захватывает меня своими губами и зубами, а затем начинает интенсивно посасывать, отчего я вижу такую яркую вспышку света, точно звёзды у меня над головой врезались друг в друга, превратившись в одну большую звезду.

Я хватаю его за волосы и выкрикиваю его имя, кончая на его лице, в этом странном месте, где есть только мы вдвоём. Он начинает медленно меня лизать, точно пытается поймать самые последние капли моего оргазма, после чего поднимается на колени, берёт меня за щиколотки и притягивает к себе по песку. Когда моя попа врезается в набежавшую волну, он берёт мое обмякшее тело на руки и заходит в море.

И только тогда, когда его налитой член касается моей набухшей промежности, я вспоминаю окончание своей фразы.

«Оказаться внутри меня. Я думала, что ты хотел именно этого».

Он проводит своей ключей челюстью вдоль моей шеи, а затем по щеке.

— Отведи меня домой, Behach Éan.

Его хриплая просьба, которая звучит так нежно, ласкает моё бешено колотящееся сердце и успокаивает хаос внутри меня. Биение моего пульса становится ровным, как сверкающее море, которое нас окружает. Я крепко обхватываю его ногами, одной рукой обнимаю за шею, а другой рукой тянусь к органу, покрытому бархатистой кожей.

Я приподнимаю его своим большим пальцем, после чего направляю в своё тело одним быстрым движением. Когда я испускаю блаженный вздох, он издаёт хриплый стон, который разносится по воде и врезается в каменистые утесы. Когда я начинаю двигать бёдрами, он сжимает мою попу руками. А вода, вместо того, чтобы ускорить скольжение его плоти по моей, замедляет наш ритм.

Лор издаёт рык, и я не понимаю, что это значит: недовольство или удовлетворение? Он завладевает моими губами, что заставляет меня забыть, как двигаться, но неожиданно помогает ему сосредоточиться, потому что его руки и бёдра не сбиваются с ритма и продолжают направлять моё тело с той скоростью, которая ему нравится.

Всё это кажется таким реальным, что на секунду я начинаю думать, что это происходит на самом деле. Но это не так. Я не буду истекать его семенем, потому что у моей пары не достаёт одного ворона.

«Забудь о моём вороне», — рычит он. «Сосредоточься на…» — он входит так глубоко, что я чувствую, как его кончик упирается мне в желудок; чувствую, как рифленая поверхность его члена царапает мои стенки, — «…мне».

Я обхватываю ладонями его лицо и углубляю поцелуй, потерявшись в этом моменте, в этой цельной версии его, в дыхании, которое вырывается из его лёгких и проникает в мои, в мощных толчках его члена.

Моё тело напрягается, как и его, и содрогается от второго оргазма, который кажется таким же реальным, как и тот, что он подарил мне перед тем, как нас разлучили. Неожиданно он замирает, а затем окрашивает мои стенки своим призрачным удовольствием.

Уронив голову в изгиб моей шеи, он хрипло говорит: «Mo ab’waile. Mo khroí».

Когда он произносит эти незнакомые слова внутри моей головы, я чувствую, как они оседают на моей чувствительной плоти, точно морская дымка.

«Что значит «о-вахлиа» и «кри»?»

«Мой дом».

Он целует меня в уголок губ, после чего зависает губами над другим уголком и бормочет:

— Моё сердце.

ГЛАВА 48

Я не помню, как покинула сознание Лоркана, и как вылезла из ванны и оказалась в его кровати. Я только помню, как мы занимались любовью в бухте, и как он взял меня, используя сначала свой член, а затем свои слова.

Несмотря на то, что наше свидание в море было плодом нашего воображения, лежа в приглушённом свете нового дня, запутавшись ногами в его простынях, я готова поклясться, что до сих пор чувствую соль на своих губах и песок между пальцами ног.

Я сгибаю ногу, чтобы проверить, не осталось ли там песка, но моя кожа чистая. И всё же всё это кажется таким реальным. Я потягиваюсь, и мои суставы щёлкают, а мышцы стонут. Я чувствую себя одновременно сломанной и отдохнувшей, побитой и излечившейся. И, конечно же, бледно-фиолетовые синяки и чуть более бледные царапины всё ещё покрывают мою кожу. Моя шаббианская кровь должна излечить меня до захода солнца, а до тех пор мне придётся гордо носить на себе воспоминания о своём побеге.

Я ищу свою пару, сначала на кровати, на которой я растянулась, а затем на потолке. Я пристально вглядываюсь в высокие деревянные балки в поисках перьев, обводя взглядом каждую доску, и когда замечаю плотное тёмное облако, которое распространилось до самого потолка из грубого камня, я зову его по нашей мысленной связи:

«Лор?»

Я пытаюсь не волноваться. У меня же нет причин для волнений?

Я так резко сажусь на кровати, что голова начинает кружиться, поэтому я падаю обратно на спину. О, боги, что если прошлой ночью на него напали после нашей встречи на пляже?

«И кто тогда перенёс тебя из ванны в кровать?» — вопрошает мой разум.

Есть несколько человек, которые теоретически могли проведать меня, если с Лором что-то случилось.

«Тебя отнёс я, птичка».

Я подпрыгиваю при звуке его голоса в своей голове, а затем снова подпрыгиваю, когда его тени окутывают меня, точно волны, которые омывали его длинные ноги прошлой ночью. Прижав ладонь к своему затрепетавшему сердцу, я бормочу:

— Ты только что лишил меня как минимум десяти лет жизни.

Он фыркает, а его тени принимают форму человеческого тела, прижимаются к каждому сантиметру моего тела и разводят мои ноги в стороны. Когда что-то холодное и гладкое касается моей промежности, моё сердце начинает врезаться в рёбра, но уже по другой причине.

«Разве я не сказал, что могу заниматься с тобой любовью и в этом обличье?»

Он начинает водить своими призрачными пальцами по моей коже, покрытой мурашками, надавливает ими