Цепной щенок. Вирус «G». Самолет над квадратным озером - Александр Бородыня

— Вот, пожалуйста, — сказала Лиля. — Если, конечно, все это вам еще впору?..

— Спасибо, спасибо! Впору. — Д.Д. насколько мог быстро одевался. — Восхитительное состояние, — не удержался он. — Может быть, и вы когда-нибудь попробуете… Вы правы, после заражения человек меняется. Иначе протекают химические процессы в крови… Но вес и размеры тела остаются те же самые, как и моя память. Каждая морщинка при мне, все мои болезни при мне….

— Это со всеми так?

— По-разному, по-разному бывает. Каждый человек строго индивидуален. Я все тебе расскажу, не теперь… — Застегивая рубашку, он бодро поглядел на девушку. — Все будет в порядке! Не нужно бояться. Не нужно задавать преждевременных вопросов. Кстати, я что действительно с виду так сильно помолодел? Нет! — он остановил ее быстрым движением руки. — Не отвечай.

Пришел лифт. Д.Д. нажал кнопку. С шорохом кабина скользнула вниз. Старик смотрел в небольшое прямоугольное зеркало. Лиля, стоящая за спиной старика, смотрела в то же зеркало.

На узком табло бежала световая линия — отметка этажей. Зажглась и замерла цифра «4», лифт остановился раньше времени. Д.Д. хотел ударить пальцем пр кнопке первого этажа и не дать дверям раздвинуться, но почему-то не сделал этого. Его мозг, как и много лет назад, безошибочно моделировал каждую следующую секунду. Он не знал, что произойдет с другими людьми, это было только его собственное будущее. Будущее с точностью до мельчайшей подробности, до удара пульса.

Створки разошлись, и в их резиновой твердой рамке на фоне противоположной стены появилась темная физиономия Антоши. Глаза Антоши были влажными и часто мигали. За спиной кочегара стояли еще двое. Лиля непроизвольно повернулась и подалась назад. Она взвизгнула и задержала дыхание. Лицо ее посерело.

— Ну, здрасьте, Давид Денисович, — сказал Антоша. — Вот видите, опять мы с вами встречаемся! — Он поставил ногу в мятом ботинке, не давая двери закрыться. — Хочу спросить, как там мои денежки поживают? Запамятовали, небось? Хорошо, встретились…

Больше кочегар ничего не сказал. Д.Д., ухватив его за руку, втянул в кабину и, парализовав коротким ударом в грудь, прислонил спиной к пластмассовой стенке. Антоша улыбался. Глаза кочегара были ясными, как у годовалого ребенка. Д.Д. обеими руками взял его за горло, сильно сжал, и Антоша захрипел, задергался…

Никто не успел достать оружия. Лиля ударила по кнопке, двери захлопнулись. Лифт пошел. Сжимать пальцы на дергающемся кадыке кочегара было приятно. Было приятно смотреть на затягивающиеся пленкой большие, быстро мутнеющие глаза Антоши. Ноги его долбили в пол лифта, и эхо этих ударов уходило вниз, в шахту, с частотой сердцебиения.

Кабина двигалась вниз. Сквозь стенки лифта было слышно, как бухают по ступенькам запасного хода тяжелые ботинки преследователей.

— Не давай открыться дверям, сразу нажимай «стоп», потом верхний этаж, — приказал Д.Д. — Посмотрим, как они вверх побегут.

Послушно Лиля подняла руку, готовая в нужный момент ударить по кнопке. Д.Д. не мог отвести взгляда от золотых часиков, от тонкого нежного запястья, от обработанных пилочкой маленьких ноготков. Даже время притормозилось в нем. На поднятой кисти, как нарисованные, выделялись тоненькие синие жилки. Наверное, уже тридцать лет он не замечал женских рук, не чувствовал женского запаха, был безразличен к повороту бедра, к объему женской груди. Это было не вовремя, это было совсем ни к чему, но именно в эти мгновения, сжимая горло кочегара, старик ощутил прилив страсти. Отвлекшись, он ослабил хватку. Антоша очнулся, присел и вывернулся из объятий Д.Д. Размахнуться кочегару было негде, и привычного ножа не было при себе. Это спасло старика.

Кулак кочегара саданул Д.Д. в скулу. Антоша истошно, бессмысленно закричал. Темный лоб его был мокрым от пота, а растянутые в крике губы казались совсем черными. Вряд ли он понимал, что делает. Второй удар пришелся в грудь девушки, и Лиля, отброшенная назад, не успела нажать кнопку.

Двери открылись.

— Ложись!

Подчинившись рефлексу, Д.Д. бросился на пол, на четвереньки, прижался щекой к линолеуму. Падая, он увидел на ярком кафельном фоне два длинных ствола с насадками глушителей. Парни были необученные, и стреляли они, вероятно, не глядя. Многократно раздалось слабое шипение. Антоша вопил еще громче, видимо, очень не хотел умирать. Руки его крестом раскинулись в узком пространстве. Воспользовавшись кочегаром как прикрытием, Д.Д. приподнялся и нажал кнопку.

Двери захлопнулись. Кабина пошла вверх.

Из семи выпущенных пуль только две достигли свой цели, четыре оставили маленькие дыры в пластиковой обивке лифта, а одна пробила зеркало. Антоша был ранен в ногу. Он орал, как пьяный, матерился, брызгая слюной. Он сидел на дне кабины, выставив покалеченную ногу, из которой хлестала кровь.

— Больно! Больно… — стонал он. — У-у-у, суки! Больно!

Д.Д. склонился к кочегару.

— Ну хватит. Надоел! — Руки старика сомкнулись на дрожащем горле.

Антоша уже не мог кричать, он только хрипел. Д.Д. нажимал изо всей силы. Глаза кочегара выпучились, он весь задергался и через несколько секунд утих, замолчал навсегда. Медленно отняв руки от горла Антоши, Д.Д. увидел рядом с синими следами собственных пальцев отчетливый алый рубец.

— А ведь ты был последним? — спросил Д.Д.

Антоша ничего не ответил. Он сидел неподвижный, с раскрытым ртом, голова откинута назад, а рядом с ним лицом вниз лежала Лиля. Пуля ударила ее под левую грудь и прошла навылет. На натянутом халате чуть выше поясницы было рваное красно-черное пятно.

Во рту старика образовался холодок. Он даже попробовал перевернуть языком несуществующую таблетку валидола, он вспомнил прикосновение металлических острых ножниц там, в троллейбусе, вкус пудры и помады из женской сумочки. Тонкая рука с золотыми часиками почему-то хваталась за темную, бурую от крови штанину кочегара.

«Он был последним. Теперь я в полной безопасности, — устало подумал Д.Д. и отметил эту собственную усталость как что-то неестественное. — Похоже, я уже выиграл… И похоже, старость возвращается… Недолго же я был молодым… Только и хватило времени, чтобы заполучить два человеческих трупа…»

Почти с безразличием Д.Д. наблюдал, как сначала девушку, а потом и кочегара вынимали из заклиненного лифта. Безмолвные сонные санитары уложили их обоих на одну каталку, накинули сверху простыню и увезли вдаль по узкому белому коридору.

Чекан стоял рядом и тоже наблюдал.

— Куда их теперь? — спросил Д.Д.

— А какая разница куда? — Чекан пожал круглыми плечами. — Наверное, в холодильник, куда же еще?! Здесь без нас разберутся как-нибудь. Пойдем, что ли? — Он сделал приглашающий жест. — Поговорим?

Они сидели в процедурной на белых металлических стульях. Заступившая на смену дежурная сестра принесла чай. Блестел кафель, блестело зеркало над чистым умывальником.

— А я вижу, тебе девочку жалко, — Чекан прихлебывал из узкой высокой чашки. — Ну, не переживай, мы вас в один холодильник устроим!

«Дурак, — подумал Д.Д. — Ничего не понимает. Похоже, от многократного заражения они только тупеют. Но если так… — Он опять чувствовал себя стариком, но в голове этого старика было необычайно ясно. — Но если так, у них у всех должна быть мания власти, чем глупее человек, тем больше хочет управлять другими… Все это совсем не похоже на то, что я помню… Совсем не похоже».

— О чем ты думаешь? — спросил Чекан.

— Ни о чем.

— Ты, наверное, думаешь, Давидик, что мы и теперь тебя оставим в живых? Ты на это рассчитываешь?

— Думаю, что оставите. — Он сделал еще один глоток из своей чашки.

— Напрасно ты так думаешь. — Глаза Чекана не выражали ничего. — У нас, конечно, есть предрассудки, но мы их перешагнем.

— Вы не сможете обойтись без моей доброй воли, — объяснил не без удовольствия Д.Д. Ему хотелось разбить чашку и перерезать осколком это жирное горло. Провести тонкую линию крови вдоль выпуклой синеватой шелковой линии — отметки.

Чекан попытался изобразить на своем лице удивление, но это у него плохо получилось.

— Зачем же нам твоя добрая воля понадобится?

— Ну как?.. Вы же не хотите остаться без вируса? Вы же предполагаете здесь, в маленьком советском городишке, занюханной провинции, вывести нового человека? И я думаю, да, получится. Если сто раз переболеть одной и той же неприличной болезнью, то вполне может быть, что на сто первый уже и не захочется. Вы же везде пролезли: вы и в руководстве, и в органах посеяли свою идею, как же, например, мэр города может обойтись без вируса? А убить вы меня не можете. — Д.Д. нахально показал Чекану язык. — Ну никак не можете!.. Потому что на данный момент я последний и единственный носитель. Собственно, последним был Антоша, но я его задушил. И вы должны усвоить — это моя добрая воля с кем-нибудь из вас поделиться или спокойно умереть. Ты посмотри на меня, видишь, какой я старенький, мне умирать не страшно…